Дом Монтеану. Том 1 - Лина Мур Страница 47

— Не знаю. Нет. Наверное, нет. Я не вижу смысла в этом. Зачем? Это моя судьба, и я не буду ей противиться. Моя жизнь заканчивается, и я рада этому. Значит, всё, что должна была, я уже сделала. Да и ради кого? Я обуза для дяди и Стана. Я обуза для многих, поверь мне. Я бессильна.

— Выходит, что тебе нужна причина жить, Флорина. Ты пытаешься найти её, но не получается. От этого и появилась твоя скука. Ты каждый день, всю свою жизнь, искала эту самую причину, чтобы жить.

— Да, думаю, да. Знаешь, иногда я была просто безумной. Порой я делала такие экстремальные вещи, отчего у многих кровь стыла в жилах. Я хотела чувствовать себя живой, быть заметной среди остальных братьев и сестёр. Я была самой младшей, самой непохожей, и порой мне казалось, что меня никогда не выберут. Я и сама не привыкла выбирать себя. Этот мир вытесняет меня.

Томáс поднимает руку и убирает пряди с моего лица. Он делает это так нежно, невыносимо медленно и с ленивой улыбкой на губах.

— Я обещаю, что отсюда тебя никто не вытеснит. Приготовим пасту?

— Наконец-то, — радостно улыбаюсь я. — Клянусь, ты точно задумал меня измучить.

— Это не входило в мои планы, но ты не можешь меня винить, Флорина, мне слишком нравится разговаривать с тобой. Я редко это делаю и только тогда, когда сам хочу.

Стараюсь не улыбнуться ещё шире из-за его слов, которые приятно сказываются на моём разуме. Я ему нравлюсь. Я вампир и нравлюсь пастору. Это интересный ход событий.

— Итак, что я буду делать? Предупреждаю, я не умею ничего. Я умею только есть, — говорю, направляясь за Томáсом на кухню.

— Ты с этим справишься, — уверяет он меня.

Никогда не стояла в небольшой кухне вместе с мужчиной и не желала так его впечатлить, как в эту секунду. Я даже готова сейчас прибегнуть ко всей своей силе, чтобы он отупел от восхищения мной.

Томáс ставит кастрюлю с водой на огонь и просит меня нарезать грибы, пока он будет заниматься остальным. Нарезать что-то я могу. Я убивала в войнах и нарезала не только бинты, но и живых существ. Так что справлюсь.

— Ты постоянно здесь живёшь? — интересуюсь я.

— Да, уже пять лет точно. Переехал сюда, чтобы жить.

— А где ты был до этого времени. Томáс не похоже на американское имя.

— Мои родители были выходцами из Венгрии, переехали в Америку, когда я ещё не родился. Расположились в Канаде, потом вернулись в Америку, и мама родила меня здесь, недалеко от Сиэтла. Потом она меня бросила и исчезла.

— Боже, мне жаль. Она сбежала?

— Да, она не хотела воспитывать убийцу.

Замираю и недоумённо поворачиваю голову.

— Прости? — шёпотом переспрашиваю я.

— Мой отец был убийцей. Он был киллером, убивал людей по заказу. Но потом он свихнулся и начал убивать всех подряд. Просто убивать. Его посадили в тюрьму и приговорили его к смертной казни. Там он и умер, мне было около одиннадцати. Но моё имя знали все, и это осложняло мою жизнь в детском приюте. Я сбежал оттуда и начал работать, изменил имя на Уильяма, а потом поступил в университет. На втором курсе понял, что психология не моё, и перешёл служить Создателю. Так я нашёл себя, но в больших городах слишком много людей, а также жестокости. Я устал от неё с рождения, поэтому мой выбор пал на Аляску. Здесь тихо, никто не знает, что мой отец был убийцей, и я могу быть собой.

— Это ужасно. Мне безумно жаль, что тебе пришлось выживать в этом дерьме, под названием мир, — печально произношу.

— Я в порядке. Я знаю, кто мой отец, но я не такой.

— Ты не такой, это очевидно, — улыбаюсь я. — Мы не можем отвечать за ошибки наших родителей. Ты помогаешь людям. Ты из-за отца помогаешь людям, да?

— Я всегда хотел им помогать, поэтому выбрал сначала психологию, но мне было мало. Разум — это не то, с чем я бы хотел работать. Я хотел видеть больше. Хотел видеть души людей.

— Ты хотел увидеть свою душу в первую очередь. Таким способом ты хотел помочь себе и обрести гармонию внутри, отдав себя на служение Создателю, как дань, плату за погибших от руки твоего отца, — тихо заканчиваю за него.

— Именно так, Флорина, — слабо улыбается Томáс, и я передаю ему нарезанные грибы.

— Отличная работа. Но мы только начали. Хочешь вина?

— Да, с удовольствием, — киваю я.

Томáс вытирает руки о полотенце и откупоривает вино. Он разливает его по бокалам и протягивает мне один. Я делаю маленький глоток, и тепло сразу же растекается по моему телу.

— Приятное.

— Да, — киваю я. — Как часто ты приводишь сюда прихожанок и рассказываешь им о себе, готовишь ужин и спаиваешь?

Томáс смеётся и бросает на меня игривый взгляд, от которого у меня коленки дрожат. Боже, я не могу это контролировать. Он такой потрясающий.

— Ты первая. Ты моя первая жертва.

— Звучит довольно драматично.

— Драматично? Не пугающе. Ты узнала, что мой отец настоящий псих и убийца, — ещё громче смеётся Томáс.

— И всё же это драматично, красиво и даже сексуально. Свечи, вино, паста и много-много крови. Мило, — улыбаюсь я.

— Боже мой, Флорина, это ведь жутко. Я не собираюсь тебя убивать. Клянусь, что не собираюсь убивать тебя.

— Я знаю, не волнуйся так, пастор. Я знаю, что ты не сможешь меня убить.

— Ладно, теперь мне стало интересно. Почему же я не смогу тебя убить? Я сильнее и быстрее тебя, и мой отец был убийцей, — усмехается он, помешивая спагетти в кастрюле. — Тем более я идеально похожу на психа или маньяка. Я убедился в том, что за тобой никто не последует и не будет тебя искать. Ты смертельно больна и одинока, явно ищешь смерти, и я могу инсценировать самоубийство.

— Если ты, действительно, собирался меня убить, то не дал бы мне нож, это раз. Два, ты пастор. Ты сделал свой выбор, Томáс. Ты служишь душе, и твоя душа прекрасна. Ты хоть и скрываешь свою тёмную сторону, но она тоже полна света. Однако ты боишься её,