Никогда с тобой

Голос… какой же у него голос…

© Соня Романова

Соня

— Не смотри на него.

Вздрагиваю от неожиданности. Минуту назад мы со Стефой спокойно шли по коридору, а сейчас стоим, как вкопанные. Еще и тон ее этот… до мурашек пробирает.

— Опусти голову, — продолжает подруга и даже нажимает рукой мне на затылок.

Поддаюсь по инерции. Уткнувшись взглядом в пол, успеваю поймать в поле зрения массивные кожаные берцы и сильные мужские ноги, обтянутые черными джинсами. По коридору университета проносится волнение. Студенты перешептываются, кто-то начинает хихикать, а кто-то вздыхать. И мгновения не проходит, как все стихает. Мне кажется, что замирает даже время.

— Что происходит? — спрашиваю у подруги, расправив плечи.

Взгляд, правда, поднять не решаюсь. Так и продолжаю изучать им пол под ногами. Если волнение захлестнуло не только нас со Стефанией, то дело серьезное. Да и Стефа боевая, прятать голову в песок, как страус в момент опасности не стала бы. Значит, происходит что-то очень серьезное.

— Тан пришел… — объясняет Стефа сбивчиво.— Вернулся… мы думали, думали, что он забрал документы.

— Тан? — переспрашиваю. — Кто это?

Если бы мне удалось поступить вместе со Стефой год назад, сейчас я наверняка была бы более осведомленной, но целый год я провела, ухаживая за больным отцом. Я бы и текущий год наверняка сидела у его постели, но отец скончался и мама настояла на поступлении, заявив, что ее дочь не может так нелепо испоганить себе жизнь.

— Станислав, — мне едва удается разобрать бормотание подруги. — Танский. Наследник самого Танского.

Богдана Танского знает весь наш морской городок. Он — основатель крупнейшей строительной компании, депутат областного совета, а в следующем году будет баллотироваться на пост мэра. Я уверена в его победе, так как предыдущий руководитель успел славно накосячить и его смещения хотят не только жители, но и крупные бизнесмены.

— И что он? — заинтересованно спрашиваю у подруги.

О существовании сына Танского я не имею ни малейшего понятия. Я бы и о Танском ничего не знала, но о нем довелось услышать от матери, которая работала у него секретаршей. Он — страшный человек. Беспринципный бизнесмен, жестокий управляющий, невыносимый начальник. Мама неоднократно возвращалась домой в слезах и жаловалась на невозможные условия работы и постоянные срывы со стороны начальства. Так как подчинялась она только ему, нетрудно было догадаться, откуда росли ноги. Я сочувствовала маме, неоднократно предлагала ей уволиться, но она отказывалась. На ее плечах лежала немаленькая сумма ипотеки и кредит, который пришлось брать, чтобы прооперировать отца.

— Просто не смотри, — многозначительно объясняет Стефа.

Я, конечно, не подчиняюсь. Мне вообще не свойственно кого бы то ни было слушать. Я привыкла действовать на эмоциях и думать о последствиях позже. В этот раз происходит точно так же. Я, окончательно осмелев, расправляю плечи и поднимаю голову, практически сразу сталкиваясь с взглядом темно-серых глаз. Точнее, глаза, потому что второй скрыт под густой косой челкой, небрежно ниспадающей на лицо.

Парень задерживается на мне взглядом не дольше секунды, но все внутри меня словно оживает. Сердце стучит усерднее, дыхание учащается, температура подскакивает. Чувствую себя так, словно прямо в это мгновение меня атакует неизвестный ранее вирус, стремительно меняющий жизненно важные процессы организма.

Догадавшись разорвать наш зрительный контакт, тут же опускаю голову вниз, но оказывается уже слишком поздно. Боковым зрением улавливаю, как парень замирает в паре шагов от меня.

— Бедовая, — слышу от Стефки и, прежде чем успеваю сообразить, что она имеет в виду, чувствую прикосновение холодных сильных пальцев к подбородку.

Я догадываюсь, что не должна смотреть, но все же ловлю взглядом лицо парня. Цепляюсь за правильные черты лица, за безумно красивый цвет глаз, который под искусственным освещением кажется еще более насыщенным и темным, за густые, длинные ресницы с выгоревшими на солнце кончиками и за манящие губы, которые почему-то искривлены в усмешке.

— Смелая?

Голос… какой же у него голос…

По-мальчишески грубый, одуряюще низкий и властный.

Он пленяет меня настолько, что весь окружающий мир исчезает. Меркнут все, кто присутствует в огромном коридоре университета. Остаемся только я и его холодные пальцы на моем подбородке, его цепкий внимательный взгляд, его кривая усмешка и ожидание, явно имеющееся во взгляде. Я улавливаю все до мельчайших изменений и не понимаю, чего же он от меня хочет. Почему продолжает держать меня и стоять напротив?

— Первокурсница это, Тан, — доносится чей-то посторонний голос. — Идем.

Тан обделяет меня вниманием лишь затем, чтобы бросить взгляд на друга, который схватил его рукой за ткань куртки. Я не могу видеть выражение его глаз, но парень справа как-то слишком резко опускает голову и быстро бормочет:

— Понял.

Я догадываюсь, что нужно бежать. Какая-то часть меня осознает, что длительный зрительный контакт с тем, кого боится весь университет не приведет к добру, но думать, действительно думать, у меня не получается. Тело сковывает, будто путами. Мысли лихорадочно сменяют друг друга, но физически я не могу ни говорить, ни двигаться.