Ты - наша - Мария Зайцева Страница 24

Невольно шиплю от остроты ощущений, дергаюсь, но он не отпускает, просто чуть отклоняется, чтоб в глаза мне посмотреть.

Я залипаю на контрастной, по сравнению со светлой кожей, темноте его зрачков, моргаю загипнотизированно.

— И что? — как мне удается противостоять его напору, непонятно, голос словно чужой, — посмотрел?

Лис моргает, словно не понимает, о чем спрашиваю. Словно забыл про наш разговор!

— Посмотрел? — сильнее упираю руки в его грудь, чувствую, как сильно и быстро бьется сердце. Прямо в центр моей ладони. Это так… Странно.

Лис очень большой, конечно, меньше Камня, но все равно высокий, сильный, хлесткий такой. Концентрированная бешеная ярость.

И сейчас весь этот концентрат — под моей ладонью.

— Посмотрел… — кивает он, сужает глаза, облизывает губы, медленно и нарочито тягуче оглядывая меня, тормозя взглядом на руке, упирающейся ему в грудь, — посмотрел…

— Насмотрелся? — я не хочу выяснять, что именно он увидел и понял, в любом случае, разговор у нас сейчас не словами происходит. А действиями. И тут я не собираюсь отступать. — А теперь отпусти. Мне к жениху надо.

— Ты ведь врешь, малыш, — Лис не собирается отступать, — какой еще жених? Весик явно крышей потек. Тебе восемнадцать-то есть?

— Есть. — Вскидываю подбородок, — совершеннолетняя. Могу сама решать!

— И тут тоже сама? Решила?

— Сама!

— Мм-м-м… — с усмешкой тянет Лис, — первая любовь, малыш?

— Да! — с вызовом чеканю я.

Лис молчит пару секунд, словно раздумывая, что делать дальше.

И я с волнением жду его решения, понимая, что, если не захочет он, то вряд ли я отсюда уйду сегодня. Целой.

В универе уже никого, под лестницей темно и тихо, Тошка свалил, обиженный дурак, и спасать меня не будет. На него и без того особой надежды не было, учитывая, как всегда бледнел и писался под себя при виде Лиса.

Так что некому мне помочь…

Разве что, случится чудо, и сюда заглянет Лешка Каменев? Хотя, с чего ему это делать, вообще непонятно.

И еще непонятней, кто из них на самом деле хуже, Лис или Камень?

Лично меня пугают они оба…

— Я могу идти, раз уж мы все выяснили? — не могу удержаться, пытаюсь торопить события, потому что силы уже на исходе.

Этот сексуальный маньяк слишком сексуальный!

Даже меня, девственницу, кроет! Но это, наверно, только потому, что я изначально грешница… Любая приличная девушка слушалась бы родителей, делала то, что они советуют… А я, получается, вообще не приличная…

Надо бы попререживать по этому поводу, но уж как-нибудь потом.

— Иди… — после колебаний говорит Лис, нехотя убирая от меня руки. Ну слава богу, принуждать не собирается!

Все же, не до такой степени сумасшедший, хоть какие-то границы имеет!

— Слушай… — я уже протискиваюсь мимо него, когда жесткая татуированная ладонь перехватывает за руку, обжигая чуть ли не до кости, — а не хочешь… Последнюю гастроль перед скучной семейной постелью?

— Что?

Я вообще не понимаю о чем он, и Лис, цинично глядя на меня, разъясняет:

— Покатаемся? Чтоб было, что вспоминать потом?

Н-да…

Пожалуй, я поторопилась с определением степени его сумасшествия…

30

— Нет уж, — приходится приложить усилия, чтоб вырвать ладонь из его лапы, — без меня как-нибудь…

— Пожалеешь, малыш, — Лис не торопится меня отпускать, но и не причиняет боль. Просто держит. Просто смотрит.

А я просто залипаю на его глазах.

— Давай, покажу, как это будет… — он тянет меня к себе, мягко-мягко, и я, поначалу невольно подавшись вперед, затем прихожу в себя и дергаюсь, вырывая руку и отпрыгивая в сторону на метр.

Уф! Ну надо же! Гипнотизер хренов!

— Нет!

Разворачиваюсь и выбегаю прочь, не желая больше смотреть на этого искусителя, не желая слушать его!

И мне, наверняка, кажется, что он говорит вслед:

— Посмотрим…

На улице, выдохнув и глотнув свежего смога, прихожу в себя.

Без сил приваливаюсь к монументальной колонне у входа.

Ох, и день сегодня! Напряженный какой!

И долгий, надо же!

Домой… В душ, лечь в кровать, вытянуть ноги…

Пиликает телефон, достаю, смотрю сообщение и, застонав от досады, чуть ли не бьюсь затылком о колонну.

Мама пишет, что сегодня мне надо прибираться в молельном доме!

Проклятый день все никак не закончится…

Отказать нельзя, я только-только помирилась с родителями.

Пишу короткое “Помню”, вздыхаю и иду на остановку автобуса.

Может, там будет сидячее место, и я подремлю полчасика, пока еду до нашего района…

В молельном доме тишина.

Захожу, осматриваюсь, убеждаясь, что никого нет и радуясь этому.

Что где находится здесь, я прекрасно знаю, потому не медлю. Приберусь за час и домой. Ура.

Раздеваюсь, топаю в подсобку за перчатками, ведром и шваброй.

Прохожу по рядам скамеек, проверяя, не оставлен ли мусор. Община у нас тихая, но люди иногда все же свиньи.

Убираю лишние свечи, складываю на место молитвенники, выставляю ровно лавки.

Оглядываюсь. Ну, все не так сложно, на самом деле. Я не первый раз это делаю, правда, раньше с мамой сюда приходили, и работы было в два раза меньше, наверно…

Теперь только полы помыть.

Набираю воду в ведро, окунаю швабру, иду в самое начало дома, к каморке, где обычно сидит брат Игорь.

К нему я не заглядывала, уверенная, что дверь заперта. По крайней мере, раньше всегда так было.

И потому испытываю огромный шок, когда замок неожиданно щелкает, и на пороге каморки появляется круглая фигура брата Игоря. Он что, все это время был тут?

И не обозначил никак свое присутствие?

— Добрый… вечер… — бормочу я, таращась в круглое бледное лицо брата Игоря и невольно отступая назад.

— Добрый, сестра, — здоровается он, немигающе глядя на меня.

— Яа-а-а… Простите, я думала, что все уже ушли… — зачем-то начинаю объяснять я.

— Ничего, я не помешаю тебе, сестра, — кивает брат Игорь, наступая на меня и заставляя отходить все дальше и дальше. Ловлю себя на том, что прижимаю к груди ведро, словно защищаясь от него.

Ничего себе, я с ума схожу!

Конечно, приятного мало, но это же брат Игорь… Чего бояться-то? Не особенно удачно, конечно, учитывая планы матери, но не факт, что сам брат Игорь в курсе их.

И, даже если в курсе и не против, то что он мне сделает тут? Ничего…

— Я все же подожду, пока вы закончите… — прибираться в его присутствии не хочется.

— Я еще задежусь потом, у меня дела… Ты приступай, я посижу в уголке. Тихонько.

Брат Игорь в самом деле садится с края, опирается спиной о