Антон Леонтьев - Еще один знак зодиака

Антон Леонтьев

Еще один знак зодиака

… Незнакомец… смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что — то вроде: «Раз, два… Меркурий во втором доме… луна ушла… шесть — несчастье… вечер — семь…» — и громко и радостно объявил: — Вам отрежут голову!

— Как она умерла? Что было причиной?

Элизабет Темпл долго смотрела на кусты роз. Заговорив, она произнесла всего лишь одно слово, но оно прозвучало, как гулкий удар колокола:

— Любовь!

— Любовь? — эхом отозвалась мисс Марпл.

— Одно из самых страшных в мире слов, — ответила Элизабет Темпл и горьким, трагическим голосом добавила: — Любовь…

Жизнь — большой сюрприз. Не вижу, отчего бы смерти не быть еще большим.

Ирина Мельникофф

Я была убита в день казни Джека Тейлора, более известного под прозвищем «Зодиак».

Это произошло 27 января 1940 года. Та суббота выдалась полной суматохи — ведь ни мой шеф Квентин Мориарти, известный автор детективных романов, ни я сама не сомневались в том, что Джек Тейлор невиновен. Однако в итоге несправедливый приговор был все равно приведен в исполнение.

Дело «Зодиака» наделало большого шума, хотя сейчас, наверное, о нем полностью забыли. А тогда весь Голливуд замер от ужаса, ожидая новой жертвы. Еще бы, ведь на совести того, кто убивал в соответствии со знаками Зодиака и отрезал жертвам головы, унося их с собой, было шесть кровавых преступлений.

В действительности же — восемь. Как минимум восемь: седьмой жертвой стал Джек Тейлор, которого присяжные, не колеблясь, признали виновным (они совещались неполных двадцать минут, и любой и каждый в зале суда знал, какой приговор они вынесут), а восьмой — я сама.

Да, «Зодиак» добрался и до меня, но не буду забегать вперед.

В тот январский день лил дождь. Страницы газет и журналов давно занимали совершенно иные, гораздо более грозные новости — в Европе шла война, в которую позднее оказалась втянута как моя первая родина (Россия), так и моя вторая (Америка). О «Зодиаке» люди забыли, что лишний раз доказывает, как недолговечна сенсация в подлунном мире, а в особенности — в долине «фабрики звезд», в Голливуде.

Впрочем, я несправедлива: газеты все же сообщили о предстоящей казни Джека Тейлора. Далеко не все, и многие — не на первой полосе (прошли времена, когда деяниям «Зодиака» уделялись передовицы всех изданий Америки — начиная от ведущих и заканчивая провинциальными листками). Но все же имя человека, дожидавшегося казни в федеральной тюрьме Лос-Анджелеса, по-прежнему навевало ужас.

Джек Тейлор, сорока шести лет, по профессии бухгалтер, помешанный на астрологии, хиромантии и ясновидении, был для всех воплощением зла. Его именовали Джеком-потрошителем» сравнивая с так и не пойманным убийцей, творившим злодеяния в Лондоне в конце девятнадцатого века, и «Вулком Сердцеедом», монстром, совершавшим кровавые убийства в Экаресте, столице королевства Герцословакии, в начале века двадцатого.

Мистера Тейлора отличало от двух этих анонимных и крайне жестоких представителей человеческий расы, на совести которых было около двух десятков жизней, то, что, во-первых, он был пойман, а во-вторых, как я уже отмечала, был невиновен. Он заявлял об этом на процессе, но ему, конечно же, никто не поверил: улик было уж очень много. Чересчур много, как заметил мой шеф Квентин Мориарти. Будто кто-то старался во что бы то ни стало очернить мистера Тейлора и свалить на него вину за «зодиакальные» убийства.

Джек Тейлор, надо признать, был более чем подходящим кандидатом в жестокие убийцы: человек нелюдимый, он жил отшельником, сходил с ума по гороскопам, считая, что они определяют человеческую судьбу. Да и внешность у него была знаменательная — лысый костлявый череп, выпуклые водянистые глаза, длинные руки и неприятная, ввергающая в трепет улыбка. Да, тот, кто сделал Джека Тейлора «козлом отпущения», рассчитал верно — такой человек никогда и ни за что не вызовет сочувствия, ведь люди (а в особенности жители Голливуда) привыкли судить о собратьях в первую очередь на основании их внешнего вида.

Насколько мне известно, со временем эта ужасная привычка (судить об окружающих на основании их внешности) приняла гораздо более уродливые и страшные формы. Как бы там ни было, для всех (даже для матери мистера Тейлора, бывшей супруги и его старшей сестры, которые не пожелали присутствовать на процессе и так ни разу и не посетили его в тюрьме) он был беспощадным и безжалостным маньяком, получившим по заслугам.

Для всех — кроме моего шефа Квентина и, разумеется, меня. На адвокатов Джека надежды не было — он зарабатывал не так уж много, чтобы позволить себе говорливых и умелых законников. Несколько из них вначале заинтересовались шумным делом «Зодиака», о котором докладывали даже за границей (убийства имели место в 1938 году, и Европа, находившаяся на пороге очередной войны, желала отвлечься от собственных неразрешимых проблем, а потому проявляла любопытство к заокеанским преступлениям), но никто из них так и не взялся представлять интересы Джека Тейлора. Ведь выиграть процесс шансов не было изначально. Да и заплатить весомый гонорар Джек был не в состоянии.

Неудивительно, что его признали виновным, а судья назначил высшую меру наказания — казнь на электрическом стуле. Квентин Мориарти и я, как могли, боролись за оправдание мистера Тейлора, однако что могли сделать два человека против системы? Мы помогли подать апелляцию, однако заранее понимали, что Джеку не позволят остаться в живых. Ведь в числе жертв «Зодиака» было несколько известных персон, и их родственники жаждали мести.

Я довольно часто посещала Джека в тюрьме. Вначале он был настроен решительно, желая бороться за свое оправдание, однако затем, после отклонения апелляции, сделался ко всему безразличным. Его охватила апатия. Похоже, мистер Тейлор смирился со своей участью. Он постоянно твердил о том, что в его гороскопе значилось — ему придется стать жертвой несправедливого судейского решения.

Так прошло немногим более года (приговор Джеку Тейлору был вынесен в самом конце 1939-го), и наступил день казни. Единственным человеком, который мог бы помиловать Джека, был губернатор штата. Квентин Мориарти, на тот момент — один из самых известных, если не самый известный автор детективов в Америке, вечный соперник Агаты Кристи, побывал в Белом доме на приеме у президента Рузвельта, который мог оказать давление на губернатора. Однако президент так и не решился это сделать, сочтя, что ему ни к чему вмешиваться в работу судебного аппарата.