Ольга Дашкевич - Луна над заливом Страница 16

— Они сказали, что ты у них украл деньги, — прошептала Татьна непослушными губами.

— Ну, да, — Георгий устало провел по лицу рукой. — А всю историю с кладом я специально для тебя придумал. Чтобы покрасивше. И чтобы самому выглядеть невинным мучеником идеи. В принципе, тебе ничто не мешает именно так и подумать. Ты права.

Он тяжело поднялся и подошел к окну. Выглянул, зачем-то потрогал дверь, снова повернулся лицом к Татьяне, избегая, впрочем, смотреть на нее. В такой маленкой комнате это было сложно, и он резко вскинул голову и уставился на Татьяну своими синими, потемневшими от злости глазами.

— Таня, — произнес он с силой, и она невольно подобралась и прислушалась. — Я понимаю, что для тебя все это слишком… слишком невероятно. Шок. Но, Таня! Эти люди всего за два дня расправились с двумя твоими друзьями. Однако, стоило им сказать тебе пару слов — и ты уже готова поверить в то, что я жулик, вор, бандит, кто угодно…

— Это неправда! — Татьяна вскочила. — Я просто испугалась! Я женщина, в конце концов, я имею право испугаться?!

— Имеешь… — Георгий отвел глаза. — Прости. Я тоже нервничаю… Но сейчас нам нужно собраться и понять, что делать.

— Они сказали, что позвонят через полчаса, — сказала Татьяна упавшим голосом, снова опускаясь в кресло. — Чтобы я вышла куда-нибудь с трубкой… скорее всего, они хотят, чтобы я назвала им адрес мотеля. Пообещали, что меня не тронут. Тронут, конечно, они же не дураки — оставлять свидетеля. А может, устроили у меня дома такую подставу, что меня мгновенно загребут в полицию за убийство с отягчающими обстоятельствами… скажем, на почве ревности к молодому любовнику… И никто меня не оправдает, и буду я всю оставшуюся жизнь видеть небо в клеточку.

— Таня, соберись. — Георгий взял сигарету. — Перед нами сейчас стоят несколько насущных вопросов. Вопрос первый и главный: как скрыться от них так, чтобы они в жизни нас не нашли?

Татьяна, не глядя, стряхнула пепел мимо пепельницы и пожала плечами.

— Можно уехать в Мексику. Там — ищи-свищи… Проезд через границу свободный. Лишь бы добраться до этой границы.

— Ну, хорошо. Значит, нам все равно нужно забрать деньги у меня из номера. Потому что, я так понимаю, в Мексике ничего бесплатного нет. И сделать это нужно как можно скорее. Соберись, Таня. Нам сейчас очень нужна ты в неразобранном состоянии. Они сейчас позвонят, и ты назовешь им адрес. После этого мы сразу же садимся на автобус и едем в Манхэттен. Выиграем немного времени: пока они будут искать нас тут, мы, с Божьей и Ирининой помощью, заберем деньги и попытаемся быстро достать машину… — Георгий вздохнул, потушил сигарету и закончил: — Но, боюсь, Таня, что на этом наша одиссея не кончится. Я совсем не хочу тебя пугать… но это не те люди, чтобы отступать. И если ты думаешь, что, потеряв наш след, они смирятся и отстанут, ты глубоко ошибаешься.

Он немного помолчал, глядя в пол. Потом поднял голову и посмотрел на Татьяну.

— Я боюсь, Таня, что…

В это время запиликала трубка.

— Они, — сказал Георгий, сразу подобравшись. — Постарайся, пожалуйста, звучать поестественней. Только не пережимай. Ты имеешь полное право быть напуганной.

Татьяна взяла трубку и сказала, насколько могла, спокойно:

— Алло? Я слушаю.

— Тань, — запыхавшийся глос Ирины прозвучал для нее полной неожиданностью, и она снова повторила свое «алло», чем вызвала взрыв Ирининого возмущения: — Таня, ты что там — не слышишь? Я звоню, чтобы сказать: все пока в ажуре, деньги еще в номере, твоего друга пока никто не хватился, только одна горничная, украинка, сказала мне, что в его номере вещи как лежали раскиданные в первый день, так и лежат. Ничего, дескать, не изменилось, и ночует ли вообще постоялец в номере. Хорошо, что она ко мне подошла, а не ко второму менеджеру или сразу к старшей. Ну, я ей сказала, что постоялец мне знаком, он, мол, загостился у подруги, сегодня вечером вообще к ней переезжает и скоро придет за вещами… Правильно сказала?

— Правильно, Ирка, ты молодец, — торопливо сказала Татьяна. — И что мне теперь нужно делать?

— Ничего особенного, — Ирина как-то поскучнела голосом, слышно было, что ей неприятно или неловко говорить Татьяне об этом. — Ты должна прийти сюда и сама вынести все, что хочешь, хоть черта лысого… а лучше бы — все вещи. Дубликат ключа я дам. Но это все, что я могу для тебя сделать, Тань. Ты же понимаешь. Начни я выносить все это сама… Ты же не хочешь, чтобы меня выгнали с работы, правда?

— Конечно, нет. — Татьяна плотнее прижала трубку к уху. — А как я пройду мимо швейцара? У меня карточки постояльца нет.

— Скажешь, что идешь ко мне на собеседование, ищешь работу. У меня постоянно толкутся девушки в поисках работы, горничные нам нужны, швейцар это знает, и охранники тоже… но я на всякий случай их еще предупрежу. Во сколько ты будешь?

Татьяна машинально взглянула на часы.

— Через час — нормально?

— Нормально, — Ирина вздохнула в трубку. — И поосторожней, Тань. Тебя ведь полиция разыскивает, не забывай.

— Не забуду, — пообещала Татьяна. — Спасибо тебе, Ир. Я через час буду. Жди.

Она нажала кнопку отбоя, и трубка тут же запиликала снова.

— Это я, — сказал давешний голос, даже не потрудившись звучать повежливей. — Ты одна?

— Одна, — Таня подала Георгию знак соблюдать тишину.

— Молодец, — похвалил звонивший. — Значит, так: ты даешь нам адрес — ну, того места, где вы сейчас. И все. Остальное не твоя забота. Тебя мы не тронем, как я и обещал.

— Хорошо, — сказала Татьяна деревянным голосом, — записывайте адрес.

Глава 12

Татьяна шла по вечернему Бродвею, слегка покачивая бедрами, обтянутыми узкой кожаной юбкой — ее новый имидж требовал особой походки, и она, как ни странно, испытывала некоторое, чисто женское, тщеславное удовольствие, ловя на себе заинтересованные взгляды встречных мужчин.

Она любила Манхэттен, любила бывать здесь одна или с Ники.

Ники, Ники… Татьяна запретила себе думать о нем. Окидывая взглядом знакомые здания, очень старые, стоящие так близко друг к другу, что между окнами верхних этажей были перекинуты металлические мостики, она машинально продолжала движение, отмечая, как заправская шпионка, встречных людей: вот явный наркоман со слезящимися глазами, в неопрятной куртке; вот тихий шизик на должности: хороший костюм, кожаный кейс, дорогая обувь, а сам идет, ничего не видя вокруг, размахивает руками, горячо говорит сам с собой. Вот две девушки в черных свитерках и джинсах, все в пирсинге, все в тяжелых перстнях — это готы, ничего особенного, пропускаем их… так, парень в коричневой шелковой рубахе, провожает взглядом… а, ерунда, бродвейский ловелас… До гостиницы осталось всего ничего.