Испорченный король - Рина Кент Страница 6

Ким прижимается ко мне, прикусывая нижнюю губу. Даже с учетом ее смелости и решимости я не могу по-настоящему винить ее.

Ксандер – устрашающий засранец как из-за своего дурацкого футбольного телосложения, так и из-за своего влияния как сына министра.

Кроме того, он унижает ее перед классом, полном детей, которые всегда ее ненавидели.

– Однажды став никем, ты всегда будешь никем, Кимберли, – он рычит ее имя как самое грязное ругательство.

Ее нижняя губа дрожит, что означает, что она вот-вот заплачет. Этот засранец всегда заставляет ее плакать.

– Ксандер, п-пожалуйста, – шепчет она.

Он хлопает ладонью по стене, и Ким вздрагивает.

– Не произноси мое гребаное имя.

– Хватит! – Я смеряю его жестким взглядом.

– Не лезь в это, Отмороженная. – Он обращается ко мне, но все его внимание приковано к Ким и ее склоненной голове.

Я собираюсь увести ее, когда Сильвер врывается в класс, неся кофейную чашку. Ее подруги следуют за ней, взмахивая волосами и демонстрируя свое появление.

Класс.

Сильвер бьет меня по плечу и опрокидывает свою чашку кофе на Ким.

Я ахаю, когда белая рубашка, жакет и даже юбка Ким пропитываются кофе с карамелью.

Ким закрывает глаза, и слеза скатывается по ее щеке.

Остальной класс хихикает.

– Какого черта ты делаешь, Сильвер? – Я собираюсь броситься на нее, но Ким впивается ногтями в мою руку, останавливая на полпути.

– Упс. – Сильвер держит пустую чашку. – Иди переоденься, Берли. И сбрось свою шлюшью юбку. Она не подходит к твоим толстым бедрам.

Ее приспешники хихикают, и все в классе следуют их примеру.

Все, кроме меня и четырех всадников.

Мой взгляд падает на Эйдена. Он крутит мяч на пальце, но не наблюдает за происходящим.

Он наблюдает за мной.

Несмотря на мое решение не зацикливаться на его играх, я встречаю его взгляд своим.

На мгновение мне кажется, что в классе только мы двое.

Он окружен своими демонами-убийцами, в то время как я закипаю от того, что делают его друзья.

С того первого раза, когда он объявил, что уничтожит меня, перед всей школой, я стала изгоем.

Ему даже не нужно ничего делать. Он просто сидит как король на своем троне и наблюдает за тем, что делают его верноподданные.

Издевательства и слухи о том, что я спала с профессорами из-за своих оценок, никогда не беспокоили меня, потому что я знаю, кто я такая.

Кем меня вырастили тетя и дядя.

Каждый день – это битва в этой масштабной войне, которую начал Эйден.

Иногда я становлюсь слабой и прячусь в библиотеке или плачу в одиночестве в ванной.

Однако я никогда не показываю слабости перед ним.

Не тогда, когда я почти уверена, что ему это нравится.

Обычно он сидит там, расслабленный, и пристально наблюдает, как его приспешники превращают мою жизнь в ад.

Только в выражении его лица нет ничего расслабленного. Клянусь, если бы демоны могли излиться из чьих-то глаз, они бы выбрали его.

Когда он играет в футбол или когда он в классе, Эйден во всех отношениях золотой мальчик.

Отличные оценки.

Лучший нападающий элиты.

Заразительная улыбка.

Но со мной?

Эйден Кинг – настоящий темный ублюдок.

Он только бросает на меня убийственные взгляды, как будто само мое существование оскорбляет его. Как будто я причина бесконечных войн и голода в мире.

Этот засранец разрушил мой новый старт в этой школе.

Мою мечту.

Мою новую страницу.

Я ненавижу его.

Ким отпускает меня и выбегает из класса. Ксандер идет за ней широкими шагами.

Я пытаюсь последовать за ним, но Сильвер преграждает мне путь пластиковой улыбкой.

– Ей не нужна горничная, Отмороженная.

– Убирайся с моего пути, – выдавливаю я. Когда она не двигается, я толкаю ее и бросаю через плечо, ни к кому конкретно не обращаясь: – О, и если вам приходится унижать кого-то, чтобы чувствовать себя хорошо, тогда мне вас жаль.

Я не дожидаюсь ответа, когда бегу по коридору.

Я направляюсь в сад за школой, где Ким обычно прячется – или обретает покой, как она это называет.

После минуты бега на полной скорости учащенное сердцебиение переходит в нерегулярный ритм.

Я останавливаюсь на углу третьей башни, чтобы перевести дыхание. Моя ладонь сжимает сердце, а на лбу выступает пот.

Вдох. Выдох.

Вдохнуть. Выдохнуть.

Мои ногти впиваются в грудь над эмблемой школы, когда я выхожу из здания и направляюсь в сад.

С каждым шагом, который я делаю по скошенной траве, тяжесть сдавливает мою грудь. Мое дыхание тоже становится неровным.

Осколок паники поселяется глубоко внутри. Мои руки покалывает, и знакомое желание вытереть их начисто овладевает моими чувствами.

Я не могу отделаться от ощущения, что у меня грязные руки. Их нужно тщательно вымыть.

Боль в моей груди подобна крошечным иголкам, неустанно покалывающим мое сердце, даже когда я иду как можно медленнее.

Мое сердечное заболевание не может рецидивировать.

Этого просто не может быть.

После операции мне было нелегко снова научиться бегать. Была реабилитация в нацистском стиле и полное изменение моего образа жизни.

Кошмар не может вернуться.

Мне нужно бежать.

Если я не перенаправлю свою энергию и стресс в бег, я сойду с ума.

Силуэты Ким и Ксандера появляются в маленьком домике-хижине на окраине сада. Она плачет и кричит, но я недостаточно близко, чтобы расслышать, что она говорит.

В моих ушах гудит так громко, что я едва слышу собственное дыхание.

Это плохо.

Я дважды моргаю и вдыхаю через нос, затем через рот.

Ксандер толкается в Ким, прижимая ее к краю кабины. Ее спина ударяется о деревянный столб, и ее глаза расширяются.

Это может быть потому, что я дезориентирована.

Возможно, это и есть та капля, которая переполнила чашу.

Или это просто потому, что с меня наконец-то хватит.

Я устала от этих засранцев, разрушающих мою и Ким жизнь.

Я достаю свой телефон и записываю видео. Ксандер хватает ее за бедра, притягивая к себе. Я хочу отрезать ему член за то, что он поднял руку на моего лучшего друга, но я знаю, что это ничего не даст. Видео, однако, сможет сделать хоть что-то.

Я вижу Ксандера Найта в фокусе записи. Либо он оставит Ким в покое, либо я буду шантажировать его сексуальными домогательствами. Возможно, КЭШ и находится под командованием его отца, но пресса – нет.

Они были бы рады услышать, насколько на самом деле болен сын священника.

Я готова разрушить его будущее так же хладнокровно, как он