Злата Виноградская - После дождя будет солнце

Злата Виноградская

После дождя будет солнце

Глава 1. Адюльтер на горизонте

Хочешь тронуть розу – рук иссечь не бойся,Хочешь пить – с похмелья хворым слечь не бойся.А любви прекрасной, трепетной и страстнойХочешь – понапрасну сердце сжечь не бойся!

Оба опять молчали.

– Темка, о чем ты думаешь? – спросила Ума.

– Ни о чем.

– Так не бывает. Когда человек не думает, тогда это медитация, а ты не умеешь медитировать. Так о чем?

– А ты помешалась на своей йоге, – ответно куснул ее Артем. – Ну, не знаю, Умка, правда, не знаю, о чем я думаю.

Ума затянула в хвост свои роскошные волосы и, взглянув на Артема, сказала:

– Существует расхожее мнение, что мужчины каждую минуту думают о сексе. Вот скажи мне, это так? Ты сейчас об этом думаешь?

Она приблизилась к нему, так, что он чувствовал теплое прикосновение ее обольстительного тела. Не думать о близости с этим лакомым кусочком в данную минуту для нормального мужчины было просто невозможно. Однако, собрав всю свою волю и посмотрев куда-то мимо нее, Артем ответил:

– Нет, конечно. Солнце мое, откуда ты понабралась такой чуши?

– Да, тут на днях встречались с Сашкой Скворцовым.

– Ну и?.. Что он тебе наплел? Санька – он же мастер разговорного жанра. Нашла кого слушать. Он же пиарщик. Он кого хочешь в чем хочешь убедит. Он еще в детстве так виртуозно сочинял истории, почему он не сделал уроки, что учительница русского совершенно безвозмездно помогала ему делать домашние задания.

– Я Сашку тоже сто лет знаю, мы с ним прекрасно общаемся. Мне с ним интересно.

– Никто не спорит, мне тоже очень интересно, – согласился Артем, – ты когда-нибудь слышала, как депутаты его фракции лапшу людям на уши вешают? Скворцов – настоящий профи, сочиняет как Лев Толстой. У Сашки всегда все так правдоподобно выходит, что из деревяшки слезу вышибает. Иногда мне кажется, что его работодатель моментами сам верит в то, что несет по телевизору. Но так он делает свою работу. Профессия у него такая – людям светлое будущее обещать.

– Ну, это люди, электорат, так сказать, а когда он с друзьями общается, он вполне адекватные вещи говорит, – возразила Ума.

– Он может так тебя заговорить, что запросто забудешь, как тебя зовут. У человека это с рождения, наверное – язык без костей!

– Ага, боишься? – позлорадствовала Ума. – Думаешь, он мне выдал сокровенные тайны мужского бытия?

– А че, нет? Партизанил?

– Нет, мы по-приятельски поболтали с ним о сексе.

– По-приятельски? – уточнил Береснев. – В мире теперь другие ценности? Теперь о сексе болтают с приятелями, а не занимаются им с любимыми?

– Береснев, ты безнадежен. Ревнуешь? Неужели? Черт возьми, я запомню этот день, обведу красным кружочком в своем календаре. Мне казалось, что ты во мне уверен. Ты же помнишь, что через месяц – наша свадьба! Так что, давай не будем устраивать истерик. Рано еще. Вот поженимся – тогда и побьем посуды вволю!

Артем криво улыбнулся и хмыкнул.

– Так о чем вы, как ты выражаешься, болтали со Скворцовым? – быстро спросил он.

– О сексе.

Казалось, смущение жениха забавляло ее. Ума Сабакина, молодая актриса популярного московского театра, всегда наслаждалась тем, что легко кружила голову мужчинам. Это было у нее в крови, передалось на генетическом уровне от прабабушки Марии, которая шестнадцатилетней девочкой уехала в Париж и была помолвлена с блестящим виконтом Луи де Кресси. Без пяти минут Мари де Кресси блистала на всех балах, была украшением светских вечеров в Париже начала двадцатого века. Как рассказывала Уме ее мать, дочь Мари, Жюльетта, виконт несколько раз стрелялся на дуэли, защищая свою честь и честь черноглазой Мари. На Мари заглядывались самые видные мужчины высшего общества, а она благосклонно принимала их знаки внимания. Луи безмерно страдал, но молчал, с трудом вынося за своей спиной все сплетни, вызываемые легкомысленным поведением своей невесты. Будучи предметом общих насмешек, он томился, ожидая, что чей-нибудь меткий пистолет направит пулю в его измученное сердце и положит конец этому нелепому союзу. Вопреки всем доводам рассудка, он беззаветно любил свою русскую избранницу, которую впервые увидел в кондитерской Паскаля, на углу бульвара Османн. Она вместе со своей маман выбирала пирожные, указывая тонким длинным пальчиком на замысловатые замки из засахаренных фруктов и крема, сочиненные умелым кондитером. Луи залюбовался ее грациозной фигуркой и точеными чертами лица. Когда он впервые услышал ее переливистый радостный смех, судьба его была решена. Он уже ни минуты не сомневался, что его жизнь отныне и навсегда будет связана с белокурой русской красавицей. Виконт де Кресси, занимавший солидную должность в министерстве иностранных дел, позабыв о том, что его ждут на заседании, как семнадцатилетний юноша, бросился вслед за той, что шла из кондитерской по бульвару с коробкой пирожных, окутанная сладкими запахами ванили, выпечки и кофе.

– Тема, будешь кофе? – из кухни московской квартиры спросила своего будущего супруга правнучка Мари де Кресси. – Если не будешь, то выпью я, а то мне уже пора бежать, я опаздываю на репетицию.

– Пей, я потом сам сварю, ведь искусство требует жертв! Вот я и принесу себя в жертву. Так о чем вы со Скворцовым говорили, а? Давай подробности.

– Он сказал, – Ума появилась на пороге ванной, где Артем брился, – что когда у человека обострены чувства, любая мелочь – к примеру, часть тела, запах туалетной воды, может навести на мысль о совокуплении.

– О как! – он придирчиво осматривал свое отражение в зеркале. Он не любил, когда посторонние люди видели его небритым-неопрятным-ненадушенным, поэтому на работу он старался всегда приходить подтянутым и ухоженным.

Ума отхлебнула кофе и добавила:

– Да, еще Сашка сказал, что иногда случается так, что человек тебе неприятен в общении, вызывает массу негативных эмоций, злость, даже ненависть. Но вдруг может возникнуть искра…

– А этот философ не выдавал тебе своего коронного афоризма: «Сначала будет стыдно, а потом – поздно»? – Артем похлопывал себя по щекам, втирая лосьон после бритья.

– Нет, мне он такого не говорил. А, правда, звучит. Это про что он?

– Вот расспросишь его при случае о подробностях, он с удовольствием поразглагольствует с тобой на эту тему.

– Ты уже не ревнуешь? – Ума надула губки. – Даже обидно.

– Ты вроде опаздывала, нет? Тебе пора в оркестр, на репетицию, – Артем пропел известную строчку из песни. Он опять стоял у зеркала, теперь раздумывая, какой галстук выбрать. – А мне еще варить кофе.

Он завязал темно-розовый галстук, гармонирующий с его новой рубашкой. Нет, что-то не то. Может быть, все-таки голубую надеть?

С каких это пор он, как какая-то профурсетка, нафуфыривается, собираясь на работу?

Артем услышал, как за Умой закрылась дверь. Он пошел на кухню, чтобы спокойно выпить кофе.

Он собирался сварить кофе и снова подумал о ней. О Елизавете Никитиной. Может быть, отложить завтрак до офиса? Там есть кухня, есть кофе, есть Лиза. Почему он постоянно возвращается мыслями к ней? Через месяц они с Умкой поженятся, ведь они уже несколько лет вместе. С тех самых пор, как вместе поступали в театральное училище. Он тогда провалился на первом же экзамене, а Ума стала учиться на актрису. Артем повертел в руках турку, прикидывая, сколько времени у него осталось до выхода на работу. Да, все-таки кофе он будет пить на работе. Идя в гараж за своей новой Вольво, он вспомнил, как пару дней назад, уже поздно вечером, столкнулся с генеральным директором и владелицей компании Елизаветой Никитиной в офисной кухне.

Артем Береснев работал в ее компании уже несколько месяцев, и по роду своей деятельности очень часто общался с Елизаветой. Даже их кабинеты находились рядом. Артем был обаятельным и общительным: всегда много шутил, рассказывал по-настоящему смешные анекдоты и сыпал цитатами из старых любимых всеми кинофильмов, тем самым превращая даже гадкие ситуации во вполне переживаемые.

– Вы здесь? – Артем изумился, увидев Елизавету в небольшой комнатке без окон, где сотрудники не только варили кофе, но и просто болтали или сплетничали, снимая напряжение от суматохи и рабочего стресса. – Так поздно, а Вы еще работаете! И не только работаете, но и, как я вижу, варите кофе. Могу предположить, что домой Вы сегодня не торопитесь.

Сказав последние слова, Артем осекся. Как он, проработав в компании всего без году неделю, дерзнул поинтересоваться планами начальницы на нерабочее время. Что она подумает? Ведь она запросто может выкинуть его с работы. Похоже, он перегнул палку. Но Елизавета, вопреки его опасениям, не увидела в таком вопросе ничего предосудительного.

– Да, мне действительно надо еще поработать. Ничего не успеваю, – сконфуженно улыбнувшись, сказала она. – Вот, решила выпить кофейку.