Наталья Берзина - Охота на мамонтов

Наталья Берзина

Охота на мамонтов

Книга первая

Реликты

Волошин не спал. Он прислушивался к ровному дыханию Гали и прокручивал в памяти прошлое. Страшно было представить, что судьба, подарившая ему встречу с ней, приготовила такой удар. Разумом он понимал, что Галя потеряна для него навсегда, но смириться, принять это не было сил. Зачем, тогда им нужно было встречаться? Откуда вообще взялся этот моряк? Ведь им так хорошо было вместе! Волошин впервые в жизни понял, что такое дом. Настоящий дом, где его любят и ждут. Только оказалось, что это всего лишь мираж, иллюзия, фантом. У него есть всего лишь жилище, а совсем не дом. И жены нет, а есть женщина эти последние три месяца делившая с ним постель и хозяйственные хлопоты. Это он сам себе придумал, что Галя его жена. Он придумал, что у них будут дети, и для них он построит большой уютный дом, где им так замечательно будет вместе. Так случилось, что ничего этого у него не будет, как не было всю жизнь. И все три месяца, оказались всего лишь эпизодом.

Выходит, она его даже не любила, хотя говорила об этом довольно часто. Всего каких-то полчаса назад она рыдала у него на плече и просила простить. Да, он уже простил её потому, что никогда не обладал на неё никакими правами. Она просто жила рядом, жила с ним и в тоже время, всем сердцем принадлежала тому далёкому, незнакомому подводнику, который так некстати попал в госпиталь, да так, что теперь вопрос стоял о его жизни или смерти. Сам Волошин не раз и не два смотрел в глаза этой пренеприятнейшей даме с косой на плече, да и честно нужно признаться, несколько раз заглядывал ей за спину. Откровенно говоря, там ему совсем не понравилось. А ведь многие его друзья и сослуживцы остались там, за чертой. И никто не спрашивал их согласия.

Волошин осторожно, боясь потревожить сон Гали, высвободил из-под её головы руку, и вышел на кухню. За окном короткая майская ночь уже собиралась покинуть город. В предрассветных сумерках тусклее стали фонари, кусты сирени под окнами буйствовали пока ещё сочной зеленью и гроздьями цветов. Тишину разрывали трели соловьёв доносившиеся от близких прудов. Красота и благолепие, вот только тупо ноет сердце, и невыносимо горек дым сигареты. Почему всё это случилось именно с ним, – недоумевал Волошин. В той, прежней жизни, он никогда не подпускал женщин так близко к себе, не потому что разошёлся с женой буквально через полгода после свадьбы, нет, он вполне справлялся с бытом и прочими заботами сам. Просто ни одна не зацепила его, ни разу в его душе не селилось незабываемое чувство единения. Да в целом и женщин у него было совсем не много, так короткие курортные романы, ничего серьёзного. Он делал вид, что ему этонеобходимо, а его подружки делали вид, что им хорошо с ним. Как говорят в американских фильмах – ничего личного. Личное, появилось неожиданно, в образе продрогшей на студёном февральском ветру молодой женщины, одиноко мёрзнущей на пустынной троллейбусной остановке. То, что произошло дальше, не укладывалось ни в одну схему.

Волошин уже решил вернуться домой, поздно, холодно. Людей разогнал по домам холод и дикий ветер, но нерешительно поднятая рука заставила его остановиться. В первый момент он даже не посмотрел на неё, ну очередная пассажирка, что тут особенного. Приняв из замёрзших рук деньги за проезд, он выехал на пустынную улицу и повел свою маршрутку дальше. Через несколько минут, она спросила его, не знает ли он где можно снять квартиру на время.

– Надолго или на пару дней? – уточнил Волошин.

– Не знаю. Видно будет. – Чуть хриплым, словно простуженным голосом ответила она.

Волошин взял с панели трубку и позвонил Милочке.

– Есть квартира на сутки. Двадцать долларов. Устраивает? – Обратился он к пассажирке и посмотрел на неё в зеркало. В тусклом свете нельзя было даже разобрать возраст, довольно молодая, но какая-то раздавленная.

– Да, вполне. Вы можете меня туда отвезти? Я заплачу!

– Мне по пути. – Ответил Волошин. – Только мне ещё в магазин нужно заехать, Вы меня подождёте?

– Я с вами. Если можно. Мне тоже нужно за покупками. – Неуверенно сказала она и замолчала.

Волошин пожал плечами и, свернув с маршрута, направился в сторону Серебрянки. У супермаркета машин на стоянке почти не было, подъехав поближе к входу, Волошин остановил свой «Мерседес» и, дождавшись, когда пассажирка выйдет, запер микрик.

– Я быстро, туда и обратно. Мне только зубную пасту купить, ну и щётку. – Непонятно зачем отчиталась она Волошину. Он кивнул и отправился за продуктами. То, что в холодильнике пусто, он помнил с самого утра.

Когда минут через двадцать он вернулся, женщина уже, похоже, ничего не соображала от холода. «Конечно, подождать внутри у неё не хватило соображения» – уныло подумал Волошин и, достав из кармана брелок, открыл машину.

– Садитесь, поедем, здесь недалеко. – Бросил он и запустил мотор.

Действительно не проехав и пятисот метров Волошин остановил машину у неприметной девятиэтажки.

– Пошли, нас уже ждут. – Сказал он, запирая «Мерседес».

Женщина неотступно следовала за ним, ничего не спрашивая только внимательно глядя себе под ноги, словно искала что-то.

Домофон весело сообщил, что дверь открыта и впустил их в подъезд. Лифт как всегда болтался где-то в районе восьмого этажа, и Волошин привычно направился к лестнице. На площадке третьего этажа он достал из кармана ключи и, обернувшись, сказал своей спутнице:

– Нам сюда.

Та только кивнула. Пропустив её в тесный тамбур, Волошин распахнул дверь и громко крикнул:

– Милочка! Мы пришли.

Из комнаты в прихожую вышла молодая девушка, в уютном свитере грубой вязки и голубых джинсах.

– Добрый вечер, проходите, я вам сейчас всё покажу. – Сказала она женщине и, взглянув на Волошина, добавила. – Я к тебе зайду потом?

– Да, конечно. – Ответил тот, уже входя в свою квартиру.

Эту квартиру он купил после увольнения из армии, маленькая, однокомнатная, но ему одному вполне хватало. Что ещё нужно закоренелому холостяку. Не раздеваясь, Волошин прошёл на кухню, разгрузил пакеты, поставил на плиту воду для пельменей и только после этого вернулся в прихожую, чтобы снять куртку. Пока закипала вода, он тщательно вымыл руки и открыл вынутую их холодильника бутылку пива. Не успел он наполнить стакан, как вошла Милочка.

– Ну, привет ещё раз, – сказала она и, увидев наполненный стакан, потянулась к нему. – Можно?

И не дожидаясь ответа, пригубила. Уж кому – кому, но ей, Волошин ни за что не посмел бы отказать. Он тихо любил эту очаровательную девушку, беззаветной отеческой любовью. Не только потому, что она годилась ему в дочери, но и ещё, наверное, потому, что именно о такой наследнице и мечтал Волошин.

– Как живёшь, Саша? – Поинтересовалась Милочка, устраиваясь на диване.

– Неплохо, спасибо. Ты вот не часто заходишь, а так всё в полном порядке.

– Прости, дел очень много. Но когда есть время я всегда рада тебя видеть. Взял бы и забрёл бы ко мне, или лень подняться лишних пару этажей?

– Нет, просто неудобно. Может у тебя друг твой, или мало ли что.

– Друга больше нет, отправила в отставку. Так, что в любое время жду.

– Спасибо тебе на добром слове.

– А откуда ты эту дамочку взял Саша?

– Просто пассажирка, а что?

– Да, так ничего, просто странная какая-то. Вроде и при деньгах, одежда приличная, но что-то в ней не то. Я с ней разговариваю, а она вроде не слышит. Сдачу с сотки даю, не реагирует. И вещей у неё нет, в ванной, когда я ей показывала, достала из кармана зубную пасту и щётку, положила на полочку и ушла, словно меня там нет. Ты бы приглядел за ней, а то мало ли что.

– Хорошо, я пригляжу, только вот как? Не вламываться же к ней среди ночи.

– Не знаю, ну пофлиртовал бы или как.

– Дорогая я уже стар, для флирта!

– Ой, не скажи, если бы мы не были столько знакомы, то я бы в тебя непременно бы влюбилась, или хотя сделала бы тебя своим любовником.

– Не шути с огнём Милочка. Кто знает, как всё может обернуться. А за соседкой я приглажу, не волнуйся.

– Тогда я пойду, завтра мне с самого утра на работу. Спасибо за пиво. – Милочка поднялась и, поцеловав Волошина в щёку, убежала.

Оставшись в одиночестве, Волошин положил на тарелку пельмени, налил пиво и принялся за немудрёный ужин.

Голова болела так, словно в неё налили расплавленный свинец. Даже глаза открыть было невыносимо больно. Вязкая горечь уже подступала к горлу. Превозмогая себя, Таня поднялась на четвереньки и поползла. Рядом кто-то завозился и сонно забормотал. Руки нащупали край постели. С трудом придав себе вертикальное положение, Таня почти наощупь отыскала дверь и вышла. Где-то должен быть туалет, знать бы где. Благо свет в коридоре горел, заветная дверь нашлась, наконец, и Таня нависла над унитазом.

Чтобы немного прийти в себя она опустилась на край ванны и вдруг увидела в зеркале собственное отражение. Лучше бы не видела. По всему бледному телу красовались следы чужих рук. «Боже мой, что я здесь делаю? Что произошло? Где я? С кем?» – подумала Таня но, даже такая попытка разобраться в ситуации, вызвала очередной приступ тошноты.