Лариса Малмыгина - Затерянные в параллелях

Затерянные в параллелях

Лариса Малмыгина

Дизайнер обложки Олеся Олеговна Трушкина

© Лариса Малмыгина, 2017

ISBN 978-5-4485-8808-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Продам семена одуванчиков

Глава 1

Разве могла я знать, что тот день перевернет моё скучное, размеренное бытие с ног на голову? Если бы кто-то хотя бы намекнул на это, какая-нибудь малейшая примета встретилась на пути, но нет, не встретилась, не намекнул. Все было как обычно. Светило солнце, в нашем мире его мы воспринимаем как должное, пели птички, вокал которых чаще всего игнорируется.

Иногда я задумывалась над тем, что пичуги с их крохотными по человеческим меркам жизнями счастливее самих этих самых человечков, возомнивших себя царями природы. Еще бы двурукие стали утверждать, что они цари собственной участи! Хм, не смешно. Вышел индивидуум на остановку, решил съездить на рынок за помидорами, а тут подлетела машина с пьяным водителем, и нет индивидуума.

Родилась я пятьдесят лет назад, вышла замуж спустя два десятилетия после рождения. Странным образом все совпало, чтобы мы с Мишкой встретились. Неожиданно для самой себя я отказалась от намеченного плана на вечер, он тоже, я, повинуясь внезапному порыву, направила свои стопы к определенному месту, ранее не посещаемому, он сделала то же самое. Столкнулись чуть ли не лбами и больше не расставались. И детей нарожали, девчонок-близняшек. К сожалению, в этом не повезло, мечтала я о ласковых, нежных дочках, внешностью похожих на меня, а явились на свет Божий две фурии – подобии своенравной и упрямой свекрови.

Уже в двенадцатилетнем возрасте своим непослушанием и капризами они устроили мне веселенькую жизнь. Свекровь молча веселилась и удовлетворенно потирала вспотевшие от радости ладошки, когда я отбивалась от дочерей, а Мишка предпочитал не вмешиваться. Он всегда предпочитал не вмешиваться. Ни во что. Когда мы начинали выяснять отношения с его придирчивой мамашей, он срочно вспоминал о срочных делах и уходил, оставляя нас наедине.

Прошло время, свекровь умерла, девчонки враз повыходили замуж, а мы, надеясь на долгожданный покой, переехали в пригород, поменяв на коттедж четырехкомнатную городскую квартиру. Естественно, еще и хорошо доплатили за удовольствие жить на природе. Дочки остались в мегаполисе в однушках с муженьками, но неожиданно его, мегаполис, разлюбили и стали наведываться к нам по выходным.

Тогда наш коттедж трещал по швам, превращаясь в жужжащий улей. Бегали по этажам люди, носились, вывалив языки, собаки, завывая нечистой силой, рвали обои кошки, клевали зеркала и истошно орали попугаи. И никто никого не слышал. Я затыкала пальцами уши и запиралась в своей спальне, благо, она у меня была, так как в доме вмещалось восемь комнат.

– За что боролись, – ворчала я, вечерами рассматривая вишневый сад из окна, – на то и напоролись.

Отдельные маленькие домики в деревне были бы наилучшим выходом для всех, но я, посмотрев «Московскую сагу», вознамеривалась создать такой же рай для своих близких. Только вот, жаль, забыла, что в имении профессора Градова батрачила бессловесная прислуга, а ухоженная глава клана в исполнении Чуриковой, сложив на коленях не знающие тяжелой работы ручки, вальяжно восседала в кресле и, прикрыв тяжелыми веками умудренные жизненным опытом глаза, с легкой улыбкой надзирала за родственниками.

Ну, все, что-то я разговорилась. Надо приближаться к цели повествования. В то утро мы собрались навестить собственных мамочек, спокойно лежащих в могилках на местном кладбище, а потом, до кучи, и остальных усопших, покоящихся на погосте в маленьком городке, откуда я была родом. До него сто километров, но на нашем «Лексусе» долететь до цели за час не было проблемой.

Отчего-то дрогнуло сердце. Я тихонько, на цыпочках, поднялась на второй этаж и заглянула в комнату Светки с Юркой, затем к Насте с Игорем. Молодые, еще не обремененные детьми, сладко спали. Возле каждой пары так же блаженно дрыхли их животные: беспородные коты и глубоко породистые собаки – алабай и долматинец.

Последние приоткрыли по карему глазу и внимательно осмотрели мою стройную до сих пор фигурку, которой я гордилась. Эта фигура досталась мне по наследству от мамы и бабушки с маминой стороны.

– Кристина, спускайся быстрее, – послышался голос мужа. – Тачка уже за воротами.

Я вздохнула и на обмякших ногах потопала вниз. И снова сердце тоскливо сжалось, как от нехорошего предчувствия.

В машине потянуло в сон, я отключилась. Проснулась, когда подъезжали к здешнему кладбищу.

Приведя в порядок могилки, мы оставили на них цветы и отправились к выходу. Вот тогда я услышала мамин голос.

– Кристина, – прошелестел ветер с ее повелительной интонацией, – немедленно возвращайся домой, дочка!

– Почему? – обернувшись, мысленно спросила я и с удовлетворением подумала, что, наконец, имею право делать все, что посчитаю нужным.

Солнце зашло за тучу, над главной аллеей погоста, высматривая съестное, одиноко и молчаливо кружили вороны.

– Не езжайте в Александровск, – жалобно попросила мама.

Я поперхнулась слюной и закашлялась, в голове птицей забилась мысль, что я бы вновь с удовольствием прислушалась к совету мамы, только Мишка настроился на поездку, а отговорить его от принятого решения невозможно.

– Еще чего? – нахмурился он, выслушав мою несмелую просьбу. – Я взял отгул, чтобы не мотаться по дорогам в воскресные дни. В воскресные дни я никуда не поеду. Хочу устроить праздник зятьям и дочкам. Люди в отпусках, побалую их настоящей баранинкой, о ней я договорился с знакомым фермером.

– Баранинкой, так баранинкой, – загрустила я и покорно села в салон.

Вечера с шашлыками стали для нас обычными, мясо уже не лезло мне в рот, но остальным меню нравилось. После застолья обязательно парились с дубовыми вениками в бане, выскакивая из нее, вставали под уличный душ или с визгами прыгали в каркасный бассейн. Всем было весело, а я сдерживала эмоции, покорно наблюдая за вселенским беспорядком. И тогда на помощь приходили одуванчики. Да, да, те самые веселенькие желтые цветочки, нагло оккупировавшие не только наш газон с немногочисленными грядками, но и большую часть суши. По сравнению с их несметными белыми зонтиками, превращающими грунт в непролазные заросли мощнейших корней и делающими рост культурных растений невозможным, собственные беды и неудачи отступали на задний план.

«Вот где настоящее стихийное бедствие, – сжимала зубы я. – А тут всего лишь пьяная вакханалия»!

«Лексус» еле покачивался, набрав бешеные обороты. Скорости не чувствовалось. А гаишники обладали сверхчувствительными слухом и зрением, к тому же, у каждого их них был радар, только ни одного гаишника на шоссе мы не встретили.

– Им пусковой установки не хватает, чтобы уничтожить быстродвижущиеся цели, – недобро глядя на сотрудников ГИБДД, окрещенных благодарным народом соловьями-разбойниками, обычно мрачно заявлял Михаил.

Сейчас он молчал, только шевелились, словно читали молитву, пухлые губы да крепкие пальцы судорожно вцепились в руль. Автомобилей на шоссе становилось меньше и меньше, к тому же, солнце внезапно скрылось за тучи. Казалось, наступала ночь.

– А если будет ливень? – с тревогой высказала предположение я. – Стоило подождать до июня, в мае погода непредсказуемая.

– В июне тоже, – буркнул Мишка, еле удостоив меня взглядом. Он всегда заносился, когда вел авто, аргументируя заносчивость тем, что я его отвлекаю от дороги.

Неожиданно зарядил мелкий осенний дождик, но тут же успокоился. Сквозь пепельную дымку рваного тумана, грузно опустившегося на щербатый асфальт, проявился Александровск, город моего детства. Раньше он казался мне уютным, даже красивым, но сейчас подслеповатые, с облупленной штукатуркой, двухэтажные домики сталинской постройки на окраине привели в уныние. Целые улицы одинаковых, некогда желтых, зданий скрывали за своими дряхлыми фасадами милые сердцу дворики с поломанными качелями, задавленными ныне мрачными тенями почти вековых деревьев.

– И как ты тут жила? – сморщился и передернул плечами муж.

– Очень даже хорошо жила, – с вызовом парировала я. – И была любимым ребенком!

– Ну, ну, – пристально вглядываясь в лобовое стекло, неопределенно хмыкнул Михаил. – Видимо, навещать твоих родных нам придется в сапогах.

Чтобы попасть на кладбище, надо было проехать весь населенный пункт, выбраться на кольцевую дорогу и по ней двинуться в строну огромного бывшего пустыря, называемого александровцами Сто Первым Километром, на котором покоились мои представившиеся родственники. Их было шестеро: бабушка, папа, тетя, два дяди и двоюродный брат. Брат, проигранный и повешенный картежниками, всегда прятался от посетителей. Вернее, его могила пряталась, так что были случаи, когда мы уезжали с погоста, не найдя его.