Анна Огневич - Запах асфальта после дождя

Запах асфальта после дождя

Анна Огневич

Дизайнер обложки Wilson

© Анна Огневич, 2017

© Wilson, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-4448-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Трасса. Я еду за рулем. Ливень стучит по лобовому стеклу. Внезапно меня ослепляет фарами несущейся на меня машины.

Кто я?

Кто ты?

Еще одну машину заносит на мокром асфальте и прокручивает в мою сторону.

Счет пошел на секунды. Снова ослепляет.

Где я? Незнаю, что происходит. Но завтра будет новый день.

Я в этом уверенна. Я тебя видела в моих снах. А они всегда сбываются.

Спасибо, что ты есть.

Глава 1

Моя жизнь всегда была наполнена необычными вещами. У меня очень хорошая память, которая передалась в наследство от папы. Я помню многие мелочи с того возвраста и это очень интересно тем, что многие люди не помнят как они знакомились и познавали этот мир – а я помню. Помню мои эмоции, мои решения, удивления, разочарования и счастье.

Хорошая память это мой рай и ад одновременно, потому- что обычно, я помню каждую деталь почти каждого события. Исходя из того, что у меня хорошая память, я могу бесконечно долго проживать определенные моменты снова и снова в своей памяти, хорошие и плохие. Почти каждое событие с трех лет.

У меня больше эмоций, чем у других потому – что запоминаю все детали: каждое слово, реплику, движение, эмоцию, – я замечаю все. С годами я научилась более или менее, не обращать на это внимание. Но даже теперь, если я не воспользовалась шансом, я могу бесконечно осуждать себя, так как детали снова и снова всплывают в моей голове. И ведут там свои борьбу, между за и против.

***

Моя семья не была бедной, хотя бы потому, что мои родители работали на двух работах, но все равно, нам еле как хватало сводить концы с концами.

Моя мама была баптисткой, что я до сих пор вспоминаю с ужасом. Она была закоренелая привержинеца церкви, воспитанная своей мамой и бабушкой в строгом христианском духе. Она не наносила макияж, не носила штаны, ювелирные украшения и старалась одеваться не ярко. Хотя все равно, одевалась она со вкусом – хоть что – то она могла себе позволить, и если кто – нибудь из церкви говорил, чтобы она так не наряжалась, она могла спокойно и интилегентно их послать.

Когда ей было около двадцати пяти лет, она встретила своего будущего мужа, то есть моего папу. Светловолосый, высокий, в хорошо подтянутой форме после армии. Он переехал с деревни в город и поселился в ту самую многоэтажку в которой жила мама, но только этажом выше.

Свело их несчастье – у них обоих умерло по родителю – почти в одно время. И они убитые горем утраты, найдя друг друга, так и не смогли больше расстаться.

Шумными вечерами они сидели на лавочке перед подъездом и просто разговаривали. Папа обрывал для мамы сирень, таскал ей с рынка ведра вишни и персиков – которые так и остались самыми любимыми фруктами в нашем доме. Через год папа сделал маме предложение и она согласилась.

Свадьбу они сыграли прямо в новогоднюю ночь, что вероятно указывало на то, что начинается новая жизнь и пора оставить все утраты в прошлом. Теперь они не были больше одиноки. Страшно измотанные в этом мире, где потеряли своих близких из за нелепой и страшной ошибки (папин отец разбился, а мамина мать умерла на операции) – они наконец то обрели друг друга. Две уставшие души, которые шли, быть может тысячи лет к друг другу, наконец стали одним целым.

Есть одно но, чтобы выйти за папу замуж, мама должна была отказаться от своей религии, так как, церковь запрещает женится на людях которые не причастны к ней. Что мама и сделала. Она просто развернулась и ушла.

Так прошло десять счастливых лет. И вскоре воспитание из прошлого, снова подействовало на нее и она вернулась обратно в церковь. Она пропадала там днями, снова отказалась от жизни и согласилась быть неприметной во имя религиозной идеи. Из нашей жизни потихоньку стало пропадать все: радио, журналы, телевизор, старые друзья. На этой почве папа начал пить. Сильно. Он приходил домой ночью в конец пьяный, пытаясь хоть как то понять, почему какая то церковь маме дороже, чем все, что есть на этом белом свете.

Мама же видя папины запои, еще больше уходила в «заоблачный» мир иллюзий, и чем дальше это заходило, тем больше папа начинал пить. Это было адским кругом, по которому они ходили, иногда все же просыпаясь, будто от кошмарного сна. И снова пытались все наладить. Вскоре мама уговорила папу иногда посещать церковь, и дома стало вроде тише, но в нем так и осталось давящее напряжение и воспоминания прошлых лет, когда в нашей семье еще звучал смех, голоса из комедий которых проигрывал старый пузатый телевизор и веселые походы в кинотеатры.

Они и по прежнему любили друг друга, но в доме стало немного тихо. И папа все также пил, хотя и редко. Моему старшему брату было семь лет, кода появилась на свет я. Смешная, с растрепаными каштановыми волосами, с огроменными коричневым глазами, которыми я смотрела на этот мир с невероятно спокойным выражением лица. Я будто знала всю свою жизнь наперед, везде, где я споткнусь и главное как выберусь.

Я пришла как луч света в ихнюю немного запылившуюся религией жизнь, вдохнув новую энергию в родителей, которые теперь были заняты мной. Папа перестал пить, мама уже не оставалась так часто в церкви, и кажется наш дом купался в волне счастья. Мама рассказывала, что я почти некогда не плакала, была очень спокойным ребенком. Через год и 6 месяцев я заговорила, и не просто так, а целыми историями. Я говорила без остановки. Вставая с лучами солнца, я буквально светилась и счастливая бежала жить.

На время, у нас снова появились веселые прогулки, просмотры любимых фильмов, ночные посиделки на кухне за столом и походы на пляж, где продавались сочные пироги с мясом и сладкий лимонад.

Вскоре эйфория прошла и все вернулось на старые тропки. Родителям так было легче. Они предавая себя и свою семью, снова и снова уходили туда, где им казалось, они счастливы. Мама ходила в церковь дабы оставить там все свои тревоги. В большинстве случаев, тревоги о папе, который в это время прилаживался к бутылке, дабы таким способом забыть о беспокойствах связанных с маминым увлечением и отрешеностью от семьи.

Чем больше я подрастала, тем больше меня напрягало странное поведение моих родителей. Мама тащила меня в церковь, где я, со своей еще не совсем подготовленной психикой, слушала кошмарные истории, как люди умирают за религию. Вечерами же приходя домой, я видела папу, который обычно спал пьяный возле кровати так и недобравшись до нее.

Весь этот кошмар повторялся изо дня в день. На меня это подействовало так, что я уже не могла спать по ночам и не переставала плакать. А утром мы поднимались и снова шли в церковь, где людям опять промывали мозги говоря, что все люди на земле прокляты тем, что Адам совершил грех и теперь только усердное замаливания наших грехов может дать нам шанс спастись. Также говорилось, что за пределами церкви находится очень жестокий и полный опасностей мир, и не кому в нем не стоит доверять. Следом шли истории гонений с ужасными подробностями.

Чтобы не быть похожими на этот якобы жестокий мир, мы не должны были таскать никаких украшений, яркой или вызывающей одежды, ходить в кинотеатры, увлекаться литературой и так далее. Я не могла понять почему. В моей детской голове, ну никак не складывалось, почему в церкви говорят, что мир ужасно плохой.

– Мама, если в церкви все такие добрые и хорошие люди, почему они так плохо говорят о других? – спрашивала я.

Нечего плохого я не видела, когда находилась среди людей. Никто не пытался меня съесть или убить. Я также дружила с ребятами из моего двора и видела, что у них такие же родители которые их очень любят, такие же бабушки и дедушки и никто в принципе, не представляет никакую опасность.

Конечно же были некоторые, которых лучше обходить стороной, но это не означало, что весь мир законченный ад, а церковь это островок счастья среди остервенелых и погрязших в грехах, жителей земли.

Так я жила, разрываясь между двумя полюсами. Не зная кому верить. Не зная кому доверять. Родителям было не до нас. И я оказалась будто в западне. Сама с собой, совершено не зная во что верить и стоит ли верить маме, что жизнь вне церкви ужасна, если в то же время мама уделяла время только своей вере. А семья осталась ждать в сторонке.

У родителей почти не осталось старых друзей и мама часто говорила, что ради веры нужно чем – то жертвовать – в этом случае, друзьями. Она не понимала одно, что сама отказалась от них, от семьи, от путешествий, эмоций и вообще от счастья.

В моменты, когда в очередной раз в доме назревала сора, я шла играть со своим другом – Андреем. У него были золотые, лохматые волосы. Вдобавок он был немного ниже ростом, что ему очень не нравилось. Он постоянно обещал мне, что наступит день и он обязательно меня перерастет.