Одержимость Артура - Лоррейн Аллен

Лоррейн Аллен

Одержимость Артура

Пролог

Арт

— Куда ты собрался?

Я оглядываюсь и вижу, что старик приближается, когда забираюсь на мотоцикл.

— Встретимся в Бостоне.

— В твоем нынешнем состоянии не стоит садиться за руль.

Я завожу двигатель, прежде чем ускориться.

«Лучше бы ты умер в тот день, когда перерезал себе вены».

Эти слова постоянно звучат в моей голове. Первый человек, которому я доверил свое сердце, разрушил то светлое будущее, что мне виделось впереди, но, черт возьми, если я все еще не хочу Син.

Вот дебил.

Я гребаный идиот, раз так доверял девушке, которая не хранила верность своему парню. Я дал ей возможность смертельно меня ранить. Будь она проклята за то, что заставила поверить в вещи, которые, как я думал, навсегда останутся недоступными для меня. Я отомщу ей, даже если это будет последнее, что сделаю. Мне все равно, сколько времени это займет.

Я, наконец, смирюсь и пойду по стопам старика. Стану безэмоциональным самовлюбленным роботом, в которого он всегда хотел меня превратить, не позволяя ему полностью управлять моей жизнью. Он будет знать, кто на самом деле главный. Я преуспею там, где мой отец потерпел неудачу. Что касается женщин, то их я буду использовать только для удовлетворения своих плотских потребностей, а затем выбрасывать как мусор.

Молния раскалывает небо, соответствуя моему взрывоопасному настроению. Я еду по дороге, не обращая внимания на окружающую обстановку. Начинается сильный дождь, и я промокаю насквозь. Мне чертовски хочется умереть, поэтому вместо того, чтобы затормозить, как сделал бы любой здравомыслящий человек, я жму на газ, пока не набираю максимальную скорость. Я отказываюсь останавливаться, если шериф или помощник шерифа пустится в погоню. Я долбанутый богатый белый парень, желающий драки, злой на этот чертов мир. Сегодня рождается зверь. Арта больше не существует. Я на собственном опыте убедился, что жизнь по «Син» не приносит ничего хорошего.

Глава 1

Восемь лет спустя

Син

Я стою в дверях своей новой квартиры, переводя дыхание. Последний час я таскала коробки по лестнице на шестой этаж. В самом здании десять этажей. Я бы предпочла квартиру на первом уровне, но свободных вариантов не оказалось.

Ни один лифт в здании не работает, но менеджер по недвижимости заверил меня, что в самое ближайшее время планируется ремонт. По крайней мере, я не живу на последнем этаже. Но мне жаль тех, кто живет.

Устаревшая высотка выглядит так, будто ее пора сносить. Мне повезло снять одну из последних субсидируемых квартир, и я благодарна за это, потому что ни за что не смогла бы позволить себе рыночную аренду.

Квартира с одной спальней и гостиной небольшая, но она вписывается в мой бюджет. Мы с Себастьяном будем жить в спальне, а моя мама займет гостиную. Я планирую накопить денег, чтобы мама могла снова посещать специалистов. Будет непросто сделать это, одновременно выплачивая студенческие кредиты и оплачивая ежемесячные счета. Ко всему прочему, мне нужна новая машина.

— Шевелись, подруга. — Аннели бьет меня коленом под зад. — Эти коробки чертовски тяжелые.

Я делаю шаг в сторону.

— Осторожно, сучка.

— Мама сказала плохое слово! — Себастьян прыгает на месте.

Аннели закрывает рот в насмешливом ужасе.

— Себастьян, иди и расскажи своей бабушке, что твоя мама сказала плохое слово.

— Бабушка! — Он выбегает из квартиры, прежде чем я успеваю его остановить.

— Ты не только сучка, ты еще и стукачка.

— Разве можно так разговаривать с лучшей подругой, которая проводит свою первую свободную субботу за несколько недель, помогая тебе обустроиться? — Она ставит коробку на кухонный стол.

Аннели всегда рядом со мной. После той катастрофы моя популярность испарилась в одночасье, и я стала изгоем. Она оставалась моей лучшей подругой, несмотря на постоянные издевки. Я практически жила у нее дома.

Каждый день меня донимали, но я не хотела бросать школу. Я перестала есть, спать и даже ушла из команды по легкой атлетике. Тревор позаботился о том, чтобы все знали, что я шлюха-изменница, а Джош — завистливый мудак. Излишне говорить, что их дружбе пришел конец после того, как Арт все выболтал.

«Хаос» перестал существовать, и наша маленькая группа распалась, разойдясь в разные стороны. Я решила не ходить на выпускной или вручение дипломов. Время от времени я вспоминаю те последние мрачные месяцы в Северной Каролине, хотя стараюсь не допускать этого.

Мы с мамой уехали в последний день учебы. Вернулись в Феникс и больше не оглядывались назад. С Аннели мы поддерживали связь после того, как она переехала во Флориду, чтобы получить диплом медсестры. За эти годы мы несколько раз навещали друг друга, но не слишком надолго.

— Син, ты меня слушаешь?

— Прости. Что ты сказала?

— Я знаю, что означает этот пустой взгляд.

Она слишком хорошо меня знает.

— Ты опять к этому возвращаешься.

— Да. — Я подхожу к дивану, чтобы сесть.

Аннели присоединяется ко мне.

— Ты должна простить себя.

— В тот день я разрушила столько жизней из-за своего эгоизма.

Удар ботинка, который бросил Тревор, привел к разрушению левого глаза моей мамы, и она потеряла зрение. Теперь она ходит со стеклянным глазом или иногда носит повязку. Несколько раз в неделю ее мучают сильные мигрени, которые мешают жить и работать. Врачи озадачены, не могут поставить диагноз и называют ее состояние медицинской загадкой.

Но моя мама не единственная, кто пострадал в тот вечер из-за меня. Джош потерял свою стипендию и мечту стать профессиональным футболистом. Его падение через перила раздробило большую и малую берцовые кости в нижней части правой ноги. На следующий день Джошу сделали срочную операцию. Врачи вставили ему титановый стержень в голень и четыре винта чуть ниже коленной чашечки и прямо над лодыжкой. Я не знаю, кто ненавидел меня больше — Арт, Тревор или Джош.

Помолвка Рики и моей мамы распалась из-за этого инцидента. Я никогда не прощу себе, что разрушила ее шанс на счастье. Они оба согласились, что будет лучше не работать больше вместе. Рики был достаточно щедр, чтобы дать маме выходное пособие в размере двухмесячной зарплаты. Конечно, этого недостаточно, чтобы обеспечить нас, поэтому мы перебрались к тете Катрине.

Когда закончилась мамина медицинская страховка, визиты к врачу прекратились, и она больше не могла посещать специалистов, чтобы найти ответ на вопрос о своих мигренях. Она простила меня и никогда не выказывала