Беременна от сына президента (СИ) - Любовь Попова

Любовь Попова

Беременна от сына президента

Глава 1. Карим

— Карим Артурович, как мы рады, — почти кланяется администратор закрытого клуба, где лишних людей не бывает, а каждый работник получает за свое молчание довольно приличную сумму.

— И тебе привет, Петрович, — снимаю часы, отдаю телефон и кошелек. Все в бокс, который будет храниться в сейфе. Тут не может быть случайных людей, а на входе все сдают любые средства связи. Все, без исключений. — Ты нашел то, что я просил?

— О да, девочка высший класс, при слове "член" краснеет.

— Никакого принуждения, я говорил.

— Нет, нет, что вы? Как обычно, очень нужны деньги. Вроде, операция какой-то родственнице.

— Отлично. Точно девственница? Без сюрпризов?

— Все проверили, перепроверили, проходила даже полиграф. Даже не целовалась ни разу, не говоря обо всем остальном. Снимаю ботинки, как тут заведено, отдаю официантке с жадным взглядом пиджак и киваю Петровичу. — Соглашение подписала, деньги уже перевели на счет. Все четко.

— Ну, смотри, Петрович. Веди, показывай свой аленький цветочек.

Он почти вприпрыжку разворачивается и ведет меня по темному коридору с мерцающими ярко синими огнями. Много комнат. Много услуг. На самый взыскательный вкус. Вот и мне, после всех опытных и услужливых, захотелось обычную деревенскую девушку. Только вот с моей физиономией сложно поехать и найти такую, даже в глубинке. Нашу семью слишком хорошо знают. А вот через клуб Петровича, в котором можно удовлетворить потребности любого человека, можно найти. Но самое главное — все по согласию. Некий договор с дьяволом, где, продав душу, можно получить любую запрашиваемую сумму.

Наконец, путь окончен, и меня приводят в гостиную в бежевых оттенках с шикарным видом на город.

— Несколько минут, Карим. Пока можете попробовать наше лучшее грузинское вино «Усахелаури», а так же закуски и фрукты.

— Петрович, я трахаться пришел, а не жрать. Тащи уже целку. Я тут ночевать явно не собираюсь.

— Понял, прошу прощения. А вот, кажется, и она, — открывает он дверь шире, впуская бледную, как мел, девчонку. На первый взгляд совсем молоденькая, но крупная для такого миниатюрного тела грудь выдает зрелость с головой.

— Документы и соглашение дай, — мне нужно все проверить, чтобы потом не было проблем и осечек. Мне тут же предоставляют папку, в которой полное досье на девчонку с удивительно светлыми волосами. Такой оттенок пытаются подделать лучшие модели мира, а у нее свои, настоящие.

Пальцы колет, как не терпится их потрогать.

— Ты иди, мы тут уже сами, — прогоняю администратора, и он что-то шепнул Арине, судя по документам. Девятнадцать лет. Учится в музыкальном бесплатно. Родители умерли, воспитывается бабушкой. Имеет двух братьев. Ну, прямо Золушка. Соглашение подписала, взяла довольно мелкую сумму, судя по всему, на лечение той самой бабушки. И явно не сама нашла это место. Помогли братья.

Когда я увидел ее, стоящую на автовокзале день назад, пах буквально заломило от желания. Но вот так, в открытую, соблазнять девчонку я позволить себе не могу. Так что просто сказал своему водителю, помощнику и телохранителю.

— Сделай так, чтобы она под меня легла. У такой наверняка есть тупые родственники с долгами.

Убираю папку, наливаю себе вина, потом, немного подумав, второй стакан. Эта мышь так трясется, словно я сожрать ее пришел.

Нарядили ее под стать статусу, в белое. Простой лен с кружевом по кромке груди. Сосков не видно, да и откуда там возбуждение, учитывая, что она пришла продать свою девственность?

Подхожу ближе, втягивая ноздрями естественный аромат ее тела. И мне он определенно приятен. Он будоражит воображение, словно она соткана из спелых яблок и является самым наливным из них.

— Возьми его, — протягиваю бокал, ожидая, что возьмет. И она меня не разочаровывает, обхватывает тонкими пальчиками без признаков лака. — Теперь пей.

Она поднимает взгляд, момент узнавания не передать словами, и мне нравится видеть в ее глазах практически вызов. Своего рода сноб.

— Пей, я сказал.

Она сглатывает, подносит бокал ко рту и наклоняет его. Все выше и выше, пока и без того яркие губы окрашиваются в вишневый. Но мне нужен не глоток, я хочу, чтобы она выпила больше. Чтобы она глотала, потому что я так хочу.

Она давится и проливает несколько капель на пол и себе на сорочку. Красные капли на белом. Это будоражит воображение. Потому что совсем скоро будет так же, когда я заберу ее девственность.

— Ну, как?

— Горько, — отдает мне бокал, и я отношу все на столик, сажусь на диван, чуть расставив ноги, и рассматривая добычу.

— Знаешь, зачем ты здесь?

— Может, вам еще раз соглашение посмотреть, чтобы не задавать глупых вопросов?

Меня даже улыбнуться тянет. Это она пришла выполнять приказы, но ведет себя весьма гордо и достойно. Хороша, даже очень. Даже жаль, что нам отведена всего одна ночь, и у меня не будет шанса покорить эту лошадку своим обаянием.

— Ну, раз знаешь, раздевайся.

Она тут же опускает руки к подолу и задирает его, моментально открывая мне свое тело. Я даже чуть наклоняюсь, чтобы рассмотреть его в подробностях. Пышную грудь, тонкую талию и крутые бедра. Между ногами треугольник русых волос. Тонкие лодыжки, длинные по пояс волосы.

— Чуть лоска, и ты бы могла стать лучшей эскортницей страны.

— Сомнительная перспектива.

— Сейчас это даже модно, зря ты. Может, потом бы еще раз пересеклись.

Она резко прикрывается, на что во мне все бунтует. Я тут же встаю, подхожу близко, хватая крепко запястья и отводя их в сторону. Рассматриваю грудь с особой тщательностью, словно в поисках изъянов, но их просто нет. Одно сплошное совершенство.

— Ты красивая, Арина. Помни об этом всегда, — наклоняюсь, чуть поддаваясь вперед и смотря то в глаза, то на припухлые губы. Она плакала, это видно по красным капиллярам и следам слез на пухлых щечках. — Теперь расслабься, выбора у тебя все равно нет.

Она поджимает губы, осознавая мои слова, сжимая кулачки, когда прижимаюсь к соленым губам. Таким мягким, словно пух. Я давлю на них, вожу своими, ощущая, как от вкуса и запаха этой девчонки пьянею больше, чем от вина. Мне дико нравятся предвкушение, что плещется внутри меня. Такое терпкое, с привкусом горечи, ведь ночь закончится, и больше она не будет невинной. Достанется потом такой лакомый кусочек кому-то другому.

Она упирается, не дает всунуть язык, отчего приходится надавить, напомнить, кто она, и кто я. И для чего она здесь.