Подари мне огня (СИ) - Анишкина Зоя Страница 14

Никому не было дело до празднично одетой девушки в розовом комбинезоне. В больнице видят такое горе по сто раз на дню. Про маму ничего не сказали, только велели ждать. Ждать и молиться. Про брата я даже спрашивать боялась.

Потом приехали из полиции и на несколько часов отвлекли меня расспросами и советами. Сотрудники полиции оказались самыми адекватными и жалостливыми и буквально за час организовали погребение на приличном кладбище, дали контакты знакомых из похоронного агентства.

Я до сих пор им благодарна за то, что тогда разъяснили все. Если бы дальше было так же просто… Но тогда мне казалось, что все вокруг невыносимо сложно, больно.

А затем маме стало хуже. В течение суток врачи констатировали смерть мозга. И ее тоже не стало. Но ее тело продолжало жить, и в нем жил мой братик.

Как врачи уговаривали меня не экспериментировать! Отключить их от аппаратов. Говорили, что поддержание беременности до оптимального срока родоразрешения стоит бешеных денег. Оно и стоило. До сих пор расплачиваюсь.

Нашелся доктор, который согласился мне помочь. Маму перевезли в другую клинику и еще десять недель поддерживали в ней жизнь. А потом родился Кирюша. Абсолютно здоровый и крепкий мальчик.

Я подвинула к себе кружку с ароматным чаем. Вспоминать, что было дальше, мне не хотелось, да и ни к чему это моим сегодняшним слушателям. С них хватит и достаточно позитивной стороны рассказа.

Внезапно сзади на мои плечи опустились чьи-то руки. Я вздрогнула и подскочила со стула. Сзади меня стоял немолодой тучный мужчина со знакомыми карими глазами.

Только взгляд был мягче. Он понимающе смотрел на меня. Я почувствовала себя очень уютно, по-домашнему, словно окунулась в прошлую жизнь, где были живы все близкие мне люди.

— Ваня, ты что так подкрался! Напугал всех нас.

Появление, очевидно, отца Олега дало сигнал к началу какого-то действия. Мария Егоровна засуетилась с пирожками, Олег кинулся доливать кипяток в заварочный чайник, и лишь его папа спокойно стоял, излучая стабильность и уравновешенность.

— Добрый вечер, Машенька, верно? Меня зовут Иван Иннокентьевич, я отец этого нахала, — я слабо улыбнулась. — Невольно стал свидетелем вашего невероятного и грустного рассказа. Вы извините любопытство старого человека: а как же ваши родственники?

Я вздохнула. Не рассказывать же им, что полгода отбивалась от этих самых родственников в борьбе за наследство и за возможность воспитывать Кирилла. Что они несколько месяцев отравляли и без того безрадостную жизнь.

— Нет у меня родственников.

Он с сочувствием смотрел на меня. А вот этого попрошу не делать! Терпеть не могу жалости к себе.

Напряжение, сковавшее меня из-за болезни Кирилла, стало отступать, и ко мне возвращался мой бойкий характер. А то совсем тут сопли распустила.

— Я прекрасно со всем справляюсь, и ничья помощь мне не нужна!

Я впилась взглядом в Олега. Тот потемнел. Чашка в его руках опасно задрожала.

— Видели уже, как ты справляешься! Сама еще ребенок, а строишь из себя великую воительницу. Не стоит отказываться от помощи, когда ее тебе предлагают.

Вот же ж! Убью гада! Совсем обнаглел, да еще при родителях! Я уже была готова отчитать нахала, как его мама мягко спросила, явно переводя тему:

— Олежек сейчас помолчит, а Машенька расскажет, как вы познакомились, мне очень интересно.

Я сверлила молодого мужчину взглядом. А он меня. Я сейчас расскажу! Я вам такое сейчас расскажу про вашего сыночка, чтоб уши у него отвалились!

— Ой, Мария Егоровна, он пришел в клинику, где я работаю, сдать анализы. Видите ли, если вести беспорядочный образ жизни и менять женщин как перчатки, то можно нацеплять целый букет различных заболеваний. Все комбо он не собрал, к счастью, но лечение его ждет долгое и упорное.

Занавес. Я снова взяла в руки чашку и стала наслаждаться произведенным эффектом.

У Олега лицо налилось, как у синьора Помидора. Он сжал пальцами несчастную кружку, и она все-таки треснула, порезав ему пальцы.

Мария Егоровна схватилась за сердце и с надеждой посмотрела на сына. Надежда не оправдалась. Судя по ее лицу, и женщина явно пребывала в глубоком шоке.

— Олежек, это что, правда?

На секунду мне даже стало ее жаль. Еще сердце прихватит, а она так Кирюше помогла. Она мне понравилась!

Олег, глядя прямо на меня, отчеканил:

— Маша пошутила, правда же Маша? Она у нас девушка с плохим чувством юмора, ее за это многие терпеть не могут.

Ах, не могут? Ах, чувство юмора у меня плохое? Ну держись!

— Да не волнуйтесь вы так, ну с кем не бывает. Сейчас по статистике все мужчины, так сказать, кобелиного образа жизни этим болеют. Все лечится. Почти. Я ему быстро все важные места на место поставлю! — тут я густо покраснела. — Ой, точнее, подправлю!

Я отвела взгляд и столкнулась с внимательными карими глазами. Отец Олега явно сдерживал смех. Вот кто точно оценил мое чувство юмора. Усмехаясь, он подошел к жене, обнял ее и что-то шепнул на ушко.

Она вмиг успокоилась и просияла, глядя на меня. А? Что? А при чем тут я? Не надо на меня так смотреть, словно я миссия!

— Дорогая, судя по всему, Машенька сегодня останется у нас. — Я запротестовала, но он сделал предупреждающий знак рукой. — Твой брат спит и не стоит его тревожить, все-таки он очень устал.

Я захлопнула рот, так и не произнеся ни единого возражения. Он был прав. И это дико раздражало. Я насупилась и бросила гневный взгляд в сторону Олега. Тот все еще кипел.

Его отец явно был доволен происходящим.

— Олег, проводи Машу в комнату, где спит ребенок, и выдай ей полотенце и в чем можно поспать. Завтра с утра поговорим.

И, не давая никому возможности возразить, старый интриган покинул поле боя, увлекая за собой супругу. Вот же ж!

На небольшой, но очень уютной кухоньке остались только мы с Олегом.

— Пигалица, а ты ничего не попутала? Ты вообще нормальная такое моим родителям заявлять? Да я тебя прикопаю сейчас в огородике на грядке!

Он двинулся прямо на меня, а я схватила ложку на манер шпаги и отскочила в сторону.

— Будешь прикапывать — меня, пожалуйста, на грядку с клубникой! Не подходи ко мне!

Я бросилась в сторону, и у нас начались кошки-мышки.

— Это я-то кобель? Я не трахаю все, что движется!

Я прыснула:

— Так ты некрофил? Или любишь обездвиживать? У тебя в социальных сетях ник случаем не мистер Грей?

Ой-ей! Кажется, я разозлила быка на его же стадионе. Где моя красная тряпка?

— Маша, у меня сейчас одно желание: схватить тебя, перекинуть через колено и выпороть! Ты вообще можешь язык свой держать за зубами?

Я высунула этот самый язык и показала ему. Затем пришлось буквально проскакать по табуреткам, чтобы не быть пойманной.

— Свои фантазии оставь при себе! Я девушка приличная. И вообще, веди меня в комнату, где я буду спать.

Я дернулась в сторону выхода и была мгновенно схвачена крепкими руками. Спокойно, Маша! А ну-ка не растекаться розовой лужицей у ног этого нахала!

Но проще сказать, чем сделать, и вот уже его руки зафиксировали мои, а моя пятая точка вновь оказалась водруженной на крепкий деревянный стол. Мое сопротивление неожиданно дало трещину.

И чем крепче он сжимал мое тело, тем быстрее рушились возведенные годами стены. В его руках было слишком хорошо, слишком приятно. И вот они уже двигаются по моей спине, прожигая кожу через тонкую кофту.

Мои глаза неотрывно смотрят в его. Карие радужки темнеют, становятся насыщенного медового оттенка. И снова эти руки! Они везде: на моей талии, пояснице, на бедрах…

Внутри гормоны пустились в пляс, а я не могла пошевелиться. Он придвинулся ближе, раздвинул мне ноги и встал передо мной. Поднял мой упрямый подбородок, чтобы я неотрывно смотрела на него.

— Какая же ты все-таки вредная! Что же ты творишь, бестия?

И снова я чувствую на своих губах его поцелуй. Мягкий, нежный, но в то же время властный и настойчивый. Грудью я уперлась в него и почувствовала, как она заныла. Соски стали твердыми и явно проступили сквозь тонкую ткань спортивного белья и кофты.