Мы просто дружим - Анастасия Градцева Страница 17

прижимал ее к себе, одна его рука удерживала затылок, другая многообещающе тискала ягодицы под юбкой, а губы в это время творили с Женькой что-то невероятное. Его язык нагло ворвался в ее рот и теперь сладко там хозяйничал, мокро и пошло вылизывая нежную изнанку губ. Ярость, злость и тщательно скрываемая ревность моментально переплавились в острое – на грани! – возбуждение, и Женя, что-то глухо и неразборчиво простонав, ответила. Вцепилась в крепкие плечи, вжалась в Саню бедрами и прикусила его губу – слегка, просто чтобы дать понять, что не один он тут с катушек слетает. Саня почти зарычал и еще сильнее вжал ее в себя. Приласкал губы, нежно поцеловал в висок, прикусил мочку уха, дождавшись ответного стона, и провел языком влажную горячую дорожку от сладкого местечка за ухом до ключицы.

– Женька… – хрипло шептал Саня в перерывах между поцелуями. – Кошка ты ревнивая…

– Я. Не. Ревнивая, – Женька с усилием выдыхала каждое слово. Она будто разучилась говорить, и язык слушался плохо. Единственное, на что язык был сейчас готов – это слизывать вкус Сани с его разгоряченной кожи. Говорить и облизывать одновременно было безумно сложно, и язык на такое не подписывался. – Мне. Все. Равно.

Но тут рука Сани скользнула под юбку и нежно провела у Жени между ног. Вряд ли у девушки, которой все равно, могли быть такие влажные, промокшие от сильного возбуждения трусы. Да и вообще все внизу было таким неожиданно набухшим и болезненно чувствительным, что от одного легкого касания пальцев Женю моментально выгнуло, и она замычала от накатившего удовольствия.

– Хорошая моя, – шептал Саня, и его глаза в свете фонарей казались глубокими и почти черными, будто порталы в личный Женькин ад. – Что ж меня так кроет, а? Такая нежная, такая горячая…

Они расцепились, тяжело дыша и смотря в упор друг на друга.

Жене не хотелось сейчас разбираться в их однозначно запутавшихся отношениях, не хотелось ничего решать. Да у нее и сил на это не было: ни моральных, ни физических. Всему тому, что ее мучало последние дни, нашлось понятное, простое и одновременно пугающее объяснение: она хочет Саню. В том самом животном, примитивном смысле: хочет целоваться с ним до потери памяти, а потом лечь под него и скулить, словно безмозглая самка, пока он будет ее глубоко и сильно трахать. Пока он будет делать ей хорошо. А Саня умеет делать хорошо – она в этом почему-то не сомневалась.

– Жень, – тихо позвал ее Саня.

Внутри все замерло. Хоть бы сейчас не начались все эти разговоры и разборки. Они будут. Конечно, будут. Никуда от этого не деться. Но можно завтра?

Не получив ответа, Саня глубоко вздохнул, точно пытаясь успокоиться, а потом нежно провел пальцем по ее чувствительным, припухшим от поцелуев губам.

– Домой? – спросил он.

Женя кивнула, чувствуя, как от простого, почти невинного прикосновения снова жарко закипает кровь. Что, черт возьми, происходит? Они знают друг друга десять лет. Они с Саней и раньше друг друга касались: спали рядом, обнимались и целовались в щеку на прощание, но никогда от этого физического контакта не выламывало все тело в приступе мучительного, с трудом сдерживаемого возбуждения.

А может просто никогда Саня ее не касался так?

Женя приоткрыла губы и втянула в себя его палец. Смотря прямо в темнеющие, наливающиеся безумием глаза, облизала его и слегка прикусила подушечку пальца, чтобы тут же всосать его еще глубже, лаская, словно член.

Это сумасшествие. Это гребаное сумасшествие, которое ни к чему хорошему не приведет.

Саня с хрипом втянул в себя воздух, будто ему было больно, и осторожно отнял у Жени свою руку. А потом она вдруг взвизгнула, потому что тяжелая ладонь чувствительно огрела ее по заднице.

– Что делаешь?!

– Не провоцируй меня, – выдохнул он ей прямо в губы. – Пошли домой, Жень. Серьезно. Я не шучу.

Женька в растерянности застыла.

Это «Да, я тоже схожу от тебя с ума»?

Или «Нет, пора прекращать это безумие»?

Саня взял ее за руку, коротко поцеловал в ладонь и зашагал по улице, буквально таща Женьку за собой, как на буксире. Кажется, это все же больше похоже на «да».

– У нас там все строго. В смысле в пансионе, – хрипло проговорила она. – Помнишь?

– Помню, – Саня был на удивление немногословен. – Разберемся. Шагай быстрее.

Жене казалось, что до пансиона они шли очень долго, хотя на деле дорога заняла минут двадцать. А может, и того меньше. Прохладный вечерний воздух и быстрый шаг, разгоняющий кровь, сделали свое дело – голова немного прояснилась, и только тут Женька сообразила, что до этого была пьяна. Нет, не до зеленых соплей, конечно, но до вполне объяснимой потери самоконтроля, которая привела к тому, что она целовалась с Саней. С лучшим, мать его за ногу, другом, который вообще-то первым ее засосал! Причем с таким энтузиазмом, будто всю жизнь мечтал об этом. Впрочем, она тоже не возражала, если уж быть до конца честной.

Вопрос был в другом. Дальше-то что делать?

Осторожно, словно воры, Саня и Женя открыли дверь пансиона и, стараясь ступать так, чтобы старые ступени не скрипели, поднялись в свою комнату. Едва повернулся ключ в замке с внутренней стороны, как Женька уже оказалась прижата к стене, а на расстоянии дыхания от нее был Саня: встрепанный, непривычно серьезный. Он жадно смотрел и кусал губы, будто пытался сам себя остановить. А потом медленно, мучительно нежно коснулся кончиками пальцев ее подбородка и заскользил ниже – осторожно поглаживая шею и спускаясь ниже, к ключицам.

– Саня, – прошептала Женька, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать выгибаться и стонать от безумно приятных касаний его пальцев, ласкающих чувствительную кожу. – Мы же с тобой… Мы все испортим…

– Скажи, что ты не хочешь – и я остановлюсь. – Саня говорил вроде бы спокойно, но взгляд у него был такой жаркий и недвусмысленный, как будто он уже разложил Женьку на кровати.

Черт. Черт, черт, черт!

Она хотела.

Очень хотела.

Даже зная, что это ее лучший друг, что завтра она не сможет смотреть