Неидеальное свидание - Куин Меган Страница 17

– Лотти, ты не голодна? – интересуется Мора.

Касаюсь бедра Лотти и говорю:

– Наверное, она в шоке. Не уверен, что она была готова рассказать обо мне. Я зашел, потому что думал, никого нет дома. – Сжимаю бедро девушки. – Прости, детка. Тайное стало явным.

– О, дорогая, почему ты беспокоишься? – спрашивает Лотти мама.

Мы оба смотрим на Лотти, которая похожа на оленя, попавшего в свет фар.

– Моя репутация, – произношу я, прикрывая свою фальшивую невесту. – Не самая лучшая, но не по моей вине. Не уверен, слышали ли вы о «Кейн Энтерпрайзес».

Мора явно шокированная.

– Хаксли Кейн? Ты Хаксли Кейн?

Быстро смотрю на Лотти, которая кажется сбитой с толку. Интересно.

– Да. И хотя на «Шестой странице» пишут, что каждый вечер я выхожу в свет с новой девушкой, это неправда. Не верьте тому, что там пишут. – К счастью, обо мне уже давно нигде не упоминали, потому что это не лучшим образом сказалось бы на моей истории с Лотти.

– О, я никогда не верю сплетням о знаменитостях, если они не исходят от самой Ходы Котб. – Мора машет рукой, как бы подкрепляя свои слова.

Наконец Лотти оживает:

– Мама, ты всегда веришь тому, что пишут в желтой прессе. На днях ты сказала мне, что Дженнифер Энистон родила тройню и продала ее Уиллу Арнетту.

Мора нервно смеется.

– Это была шутка. Кстати, поэтому ты так уклончиво говоришь о переезде? – интересуется она у Лотти. – Потому что подумываешь переехать к Хаксли?

Вот черт…

– С чего ты это взяла? – раздраженно спрашивает Лотти.

– Потому что когда я искала квартиры рядом с Келси, то не нашла ни одной свободной. Ты вроде как избегаешь разговора на эту тему, а теперь, когда я узнала, что у тебя есть парень, я предположила, что ты, возможно, думаешь о том, чтобы переехать к нему. – Мора поворачивается ко мне. – Не поймите меня неправильно, нам нравится, когда Лотти живет здесь, но мы обрадовались ее повышению, потому что она сможет наконец позволить себе собственное жилье.

Интересно. Значит, ей действительно нужно где-то поселиться; не это она сказала мне в тот вечер. И поскольку вместо повышения ее уволили, то желание ничего не говорить маме имеет смысл. Думаю, теперь все даже лучше.

Мора хитро улыбается.

– Мы с Джеффом очень хотим ходить по дому голыми.

– Мама! – возмущается Лотти, ее лицо краснеет.

Я наклоняюсь и подмигиваю:

– Прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. – Прочистив горло, продолжаю: – Я попросил ее переехать, но она еще не ответила.

– Правда? – Глаза Моры полны надежды. – О, ничего себе, это так заманчиво. Дорогая, ты собираешься сказать «да»?

Мы оба смотрим на Лотти, чей рот полон мороженого. Она переводит взгляд то на меня, то на маму, и я знаю, что она хочет убить меня, потому что если бы взглядом можно было убить… я бы уже лежал в земле.

Она осторожно глотает мороженое, а затем произносит:

– Не уверена. Он больше привязан ко мне, чем я к нему. – А после снова запихивает в рот мороженое.

– Лотти. Как ты могла сказать что-то подобное? – восклицает охваченная ужасом Мора. – И прямо в его присутствии.

– Да она просто шутит, – говорю я, отвлекая внимание от Лотти. – На самом деле именно она первая призналась в любви.

Глаза Моры округляются.

– Ой, я не… Я не знала. – Мора поворачивается к Лотти. – Мне жаль, что ты не доверяла мне настолько, чтобы рассказать все это. – Вот дерьмо. Мне не нужна грустная мама.

– Это моя вина, – быстро вставляю я. – Я умолял ее молчать, хотел сохранить все в тайне. Лотти хотела открыться вам с Джеффом, но я попросил ее подождать. Пожалуйста, не сердитесь на нее. Если уж и обвинять кого-то, то только меня.

Моя тирада обеспечивает мне полный признательности взгляд от Лотти, но это длится недолго, потому что она возвращается к своему мороженому и кладет в рот еще немного лакомства.

– Я ценю твою честность, Хаксли. – Господи, если бы она только знала. – Что ж, – Мора кладет руки на стол, – как вы познакомились?

– На прогулке, – отвечаю я, хотя Дэйву сказал другое. Господи, какая-то непрекращающаяся ахинея. По крайней мере, «на прогулке» – это правда. – Она потерялась, и я помог ей найти дорогу домой, но перед тем, как она ушла, я понял, что мне нужен ее номер. Не мог перестать смотреть на нее. Эти зеленые глаза пленили меня.

Лотти смотрит в мою сторону, на ее лице написано удивление. Да, я уделяю внимание деталям. Я бы запомнил эти глаза, даже если бы они лишь мельком взглянули на меня.

– Как мило. Лотти, ты почти ничего не говоришь.

Потому что говорю я, и она не успевает вставить хоть слово. И я знаю, ей нужно, чтобы я прикрывал ее, но не уверен, что она не сорвется и не разрушит нашу легенду.

– Просто наблюдаю за Хаксли, – сообщает она. – Смотрю, как он ведет себя в моем мире. – Она водит ложкой по тарелке. – Не уверена, вписывается он или нет.

– Пожалуйста, прости мою невоспитанную дочь. Лотти, это ведь твой молодой человек. – Мора определённо хорошая женщина.

– Все в порядке, Мора. Она часто, черт подери, прикалывается надо мной, и прости за грубость.

– О, не стоит извиняться, мы не такие уж правильные. И я думаю, она научилась подобному поведению у меня, я тоже склонна критиковать Джеффа.

– Мне это нравится, особенно когда ночью она обнимает меня и прижимается своими сладкими губами к моим. Все это стоит того, потому что я знаю, что моя девочка любит меня. По-настоящему любит.

И «Оскар» присуждается…

Лотти встает из-за стола с тарелкой в руках.

– С меня хватит. Хаксли, давай я покажу тебе свою комнату.

– Очень самонадеянно, – дразню я, набивая рот мороженым. Когда она продолжает пристально смотреть на меня, я встаю со своего места: – Мора, извините, моя девочка хочет остаться со мной наедине. Мне поставить тарелку в раковину?

Она отмахивается.

– Нет, я все сделаю сама, идите.

– Спасибо. – Беру Лотти за руку и позволяю ей вести меня по коридору до последней комнаты слева. Она открывает дверь, затаскивает меня внутрь, а затем захлопывает за мной дверь.

Я осматриваю небольшую, но очень характерную комнату. На каждой стене висят плакаты рок-групп. От Beatles до ELO и Boston – все представлены здесь, даже на потолке. Кровать не заправлена, одежда валяется на полу, а комод завален косметикой и средствами для лица. Мне кажется, что я перенесся на два десятилетия назад в комнату одной из моих подружек. Бардак, на стенах наклеено все, что ей нравится, и хотя в комнате нет черного света, вокруг дверной коробки натянута светодиодная лента. Эта девушка ненамного моложе меня, но, честное слово, создается совсем другое впечатление.

– И снова, сколько тебе лет? – спрашиваю я, поворачиваясь к ней. И вижу, что Лотти разъярена: руки скрещены на груди, челюсти сжаты, нога постукивает по полу.

Черт, она действительно может убивать взглядом.

– Какого на самом деле черта ты здесь делаешь?

– Скажу через секунду. Сначала мне нужно знать, сколько тебе лет.

Она закатывает глаза:

– Не волнуйся, детка, мне двадцать восемь. Не нужно звонить адвокатам. – Она проходит мимо меня, ее плечо врезается в мое, когда она направляется к своей незаправленной кровати и садится. Простыни покрыты крошечными сердечками, в то время как бархатистый плед полностью черного цвета. Пытаюсь понять эту девушку, но не могу раскусить ее. Она в полном раздрае.

Плакаты с рок-группами. Простыни с сердечками.

Неприветливая. Заботится о своих родителях.

Рычит с другого конца стола. Проглотит все, что перед ней поставят.

– А теперь скажи мне, какого черта ты творишь, – требует Лотти.

– Оказываю тебе услугу. – Засовываю руки в карманы брюк.

– Значит, вранье моей маме – это услуга? Она действительно думает, что мы пара.

– И все благодаря моей безупречной игре. Тебе бы не помешало немного поработать над своими навыками.

Лотти хмурится. Повремени с поддразниванием, мужик, сейчас не время.