Расческа для Лысого - Мария Зайцева Страница 21

Неужели, реально домой везет? Ну вот как его назвать после этого? Я всматриваюсь в непроницаемое лицо, пытаюсь найти хоть какие-то отголоски мыслей. Понять, какое решение он принял. Миша спокоен, ведет одной рукой машину, в другой сигарета.

Я сама не замечаю, как залипаю на его профиль, на татуху на шее, резкие черты лица. Глаз оторвать не могу. Кошка, просто кошка, бл*. Стыдоба.

И не замечаю, куда мы едем. И только минут через пять, уже после остановки, понимаю, что он привез меня не домой. Ну, по крайней мере, не ко мне домой.

Гостиница, не самая херовая, в центре, на тихой улочке. Он выходит, опять закуривает, мотает мне головой на выход.

Ну да, манеры – наше все, бл*.

Я выхожу. И гордо вышагиваю в противоположную сторону. Чтоб догонял. Хочу, чтоб догонял, гад. Помотал мне нервы, сволочь.

И он догоняет.

А потом просто закидывает меня на плечо, и это нихера не романтично и не удобно.

– Зае**ла, бл*, – ворчит он, а потом увесисто шлепает по попе, а она еще от прошлой ласки не до конца отошла, и я пищу, громко матерюсь и даже немного мотаю ногами. Неудобно так висеть, вниз головой, и больно давит на живот твердое плечо. И в глазах прямо темно.

Короче говоря, когда он меня до номера доносит, я уже практически без сознания.

И вот интересно, как он решил вопрос с администратором? Или всем здесь настолько на все похер, что мимо них хоть лошадь ездовую проводи, наплевать будет?

Меня неаккуратно бросают на кровать, я пытаюсь прийти в себя и одновременно отползти прочь. Ну бл*, вот так! Не сразу же ноги перед ним раздвигать? Хотя очень хочется. Прямо вот очень! Но голова от прилива крови кружится и побаливает, живот тоже ноет, и злость на ситуацию перехлестывает разум и желание.

Миша недолго смотрит на мои перемещения по кровати, уперев руки в бока, а потом усмехается и начинает расстегивать рубашку. Медленно. Стриптизер, бл*.

Я, стараясь не отвлекаться на открывающуюся мне широкую грудь, которую вообще-то впервые вижу при свете, и это, бл*, впечатляет, облизываю губы, добравшись уже до спинки кровати, поджимаю к себе ноги:

– Эй, дядя, а поговорить?

– О чем с тобой разговаривать? Таких дур, как ты, только еб*ть надо, – хмыкает он, а мне становится одновременно обидно от его слов и горячо от его тона.

Ну вот как так может быть, а?

– Рукой справишься! – шиплю я, жадно наблюдая, как рубашка летит прочь, а пальцы ложатся на болты джинсов, – такие дуры, как я, ноги перед каждым импотентом не раздвигают.

Он скалится весело, показывая свое отношение к моим словам. А затем свое отношение показывает и еще одна часть его тела. И да, наглый, конечно, с моей стороны поклеп на него. Нихера не импотент…

Я не могу отвести от него взгляда, смотрю, раскрыв рот, и не отслеживаю, когда Миша легко перегибается и дергает меня за ногу к себе. Только взвизгнуть успеваю!

Через секунду он наваливается на меня, даже не раздевая, сходу закинув обе ноги на плечо и врывается внутрь, одним сильным жестким движением, от которого у меня выбивает воздух из груди. Заменяя его каким-то тягучим киселем. Потому что в глазах темнеет, и я могу только, как рыбка, открывать и закрывать рот, да выгибаться, цепляясь за покрывало над головой.

Миша, не дав мне даже секунды, чтоб привыкнуть, сразу начинает двигаться. Жестко. Жестоко. Не жалея. Наказывая. И шипя при этом злобно:

– Сучка малолетняя! Трусы нацепила, пиз**ц какой-то, любая тварь на танцполе стоя выеб*т! И платье! И губы эти бл*дские! И какого хера приперлась? А? Какого! Бл*! Хера???

И вот как раз на этом рыке я и кончаю.

Закатывая глаза и чуть на мостик не встав, так в поянице изгибаюсь. А он пережидает мой кайф, переворачивает меня и опять врывается, параллельно с оттяжкой шлепая меня по заднице.

Больно! Очень больно! Но отчего-то пизд*ц, как горячо!

Я дергаюсь и, взвыв, опять прогибаюсь, а жесткая рука припечатывает за загривок к кровати, задирая зад совершенно бесстыдно. Он руководит мной в постели грубо и властно, не позволяя даже малейшей инициативы, дергает мою задницу на себя, с громкими шлепками впечатывая в себя, и я, в мареве отходняка от первого оргазма, чувствую, как подступает еще один. И хочу, чтоб сильнее, чтоб понял, как мне надо сейчас, с трудом выворачиваю голову, чтоб посмотреть на своего грубого мужчину, но он не позволяет. Жесткая ладонь возвращает обратно, голос хрипит:

– Лежать, бл*! Нехер!

Я, опять взвыв, пытаюсь вывернуться, но добиваюсь только того, что меня опять оставляют.

В моменте от кайфа, бл*! Опять переворачивают!

Миша жадно смотрит в мои бешеные неудовлетворенные глаза, я в ответ начинаю шипеть кошкой и изворачиваться.

Тогда он дергает меня обратно к изголовью, сдирает платье, лифчик и трусики, которые непонятно, как еще на мне задержались.

Я не помогаю, только дышу тяжело и злюсь. И хочу вывернуться из-под него.

А Миша, выматерившись, наклоняется вниз, и я вижу в его руках ремень.

Бить? Он будет меня бить ремнем? Тварь! Сволочь! Гад!

Я это все ему шиплю, но он не обращает внимания, удерживает меня бедрами, и перехватывает запястья сначала моими же трусиками, а потом цепляет их к ремню. И сам ремень перехлестывает через спинку кровати. И все это быстро так, я даже опомниться не успеваю!

Да и его бесстыдная голая близость отвлекает.

Миша дергает пару раз за руки, убеждаясь, что все крепко, а потом смотрит на меня. И взгляд его становится ну очень довольным. Моему мучителю явно нравится то, что он видит. То, что о мной сделал. Я не могу с этим смириться, извиваюсь и ругаюсь.

А он усмехается, опять раздвигает ноги, на которых только босоножки остались, застегнутые на тонкие ремешки на щиколотках.

И проводит пальцами по промежности. И толчком внутрь!

И вот это, сука, взрыв!

Я сразу перестаю ругаться и выгибаюсь. Он смотрит тяжело, жадно отслеживает каждое мое движение, каждую эмоцию. Облизывает пальцы, побывавшие во мне.

И это горячо. Это просто огненно.

Я взгляда от него оторвать не могу, настолько это порочно и возбуждающе.

– Сучка бешеная… – хрипит он, – вот ты сучка… Какого хера ты мне попалась, зараза? Какого хера вообще?

Потом он ложится на меня, неожиданно мягко, одним звериным движением, смотрит в лицо. Словно что-то найти пытается, что-то понять для себя. И не находит, не понимает.

Я смотрю на него, не