Чертовка для безопасника - Мария Зайцева Страница 21

Мы запрыгиваем в автобус, едем три остановки.

Выходим. Тут же пересаживаемся в другой. Опять едем. И так пять раз.

Я вообще перестаю что-либо понимать, тупо следую за Кириллом.

Ясно, что у него какие-то свои причины… Воспринимать себя нагрузкой странно, но, в принципе, не обидно. Пусть. Главное – выбраться.

В итоге мы каким-то образом оказываемся на окраине.

Вокруг промзона, все серое и невероятно унылое на вид.

— Что мы здесь забыли? – пытаясь в очередной раз прояснить обстановку, но Кирилл опять не отвечает. Только хмурится с досадой.

Так, все! С меня хватит!

Торможу на полном ходу, прямо посреди обледенелого тротуара, складываю руки на груди, задираю подбородок.

Кирилл, поняв, что я в оппозиции, тоже разворачивается и смотрит. Поощрительно. Типа, ну давай, говори уже.

Мне от его взгляда не по себе, очень уж он напоминает тот, полугодовой давности… Он меня узнал? Нет же! Нет! Или я сама себя утешаю?

Последние сутки жёсткого напряжения, появление моего любовника, о котором я вспоминала частенько, и то что он меня не узнал… Я так и не поняла, задело меня это или я радуюсь…

Я не рада!

На глаза накатывают слёзы, и мужчина это прекрасно видит.

Я уже жалею, что тормознула, что вообще решила прояснить ситуацию прямо сейчас. Это глупо же! Это… истерика какая-то!

Но он за весь вечер так и не дал понять, узнал меня, или нет! И я не могу решить, как себя с ним вести теперь! Дурацкая ситуация! Дурацкая!

Кирилл смотрит… Внимательно так. Ждет. Усмехается. Глаза из-под черноты козырька поблескивают…

Он же не должен меня узнать… Не должен. Ну, сколько времени прошло? Больше года? Сколько у него женщин было после? Наша одна случайная ночь ничего не значит… Ни для него, ни для меня… Пусть не вспомнит, пусть не узнает, это все осложнит.

— Ну что, чертовка, говорить будешь? Или дальше молчим?

Ох… Узнал все же… Придется говорить.

Открываю рот, чтоб… что? Спросить, правильно ли я поняла его и что вообще он имеет в виду? Уточнить, помнит ли он меня? Просто свое недовольство ситуацией, в которой меня, словно мешок заплечный таскают, высказать?

Все сразу, наверно.

Но слова не идут. Голова кружится, в горле сухо.

В конце концов… Сам скажет. Надоело все.

Неожиданно ощущаю, насколько сильно устала. Как-то наваливается все, плечи тяжелеют.

Отвожу взгляд от его серьезного насмешливого лица. Это, наверно, слабость, но плевать сейчас…

— Раз тебе сказать нечего, двигаемся дальше.

Смотрю в бессильной злобе на широкую спину, обтянутую черной курткой. Сволочь.

Ни слова больше не скажу. И спрашивать не буду. Пусть теперь сам теряется в догадках, помню ли я его.

Уже поздней ночью мы добираемся до старых блочных пятиэтажек. Они давно заброшены, пустые окна – неприятное и тревожное зрелище.

Зачем мы здесь?

Неужели, он хочет сюда меня поселить? Спрятать?

Очень плохая затея. Я тут от ужаса и беспокойства вернее помру, чем от бандитской пули.

К тому же – небо светлое, непривычное, тягостное такое.

На севере весна – это белые ночи. Ещё сумерки радовали мои южные глаза, но насколько в курсе, летом здесь солнце не заходит вовсе, и перепутать день с ночью немудрено.

Пятиэтажки, выглядящие, как декорации к хоррор-фильму, минуем, остаются позади, мы подходим к гаражам.

Все еще хуже, чем я предполагала… Начинаю тоскливо оглядываться на пятиэтажки… Может, там не так уж и плохо?

Хочется возразить, завопить от всей души, но, верная своим принципам, молчу. Только пялюсь злобно на своего спутника. А ему, судя по всему, плевать на мое недовольство и молчаливый протест!

Немного попетляв в лабиринте старых гаражей, подходим к низким железным воротам, с которых давным-давно , еще , должно быть, в советские времена, сошла краска. Кирилл достает длинный ключ, вставляет в замок.

Створки жалобно и невероятно громко скрипят, а я заглядываю внутрь...

И не выдерживаю, начинаю плакать. Нервы, все-таки, не железные у меня!

— Нет, ну пожалуйста… Нет…

Но Кирилл оказывается совершенно глух к моим слезам и протестам.

А ржавой рухляди, производства середины прошлого века, вообще плевать на эмоции.

Да и, судя по древности раритета, он много чего повидал на своем веку. А уж эмоциональных барышень – до черта.

Древний мотоцикл, советской сборки.

Невероятно древний.

Возможно послевоенный, я такие только в кино видела раньше. Проржавевшее заднее крыло, потрёпанное кресло, напоминающие сиденье велосипеда. И номер советского образца. И коляска!

Ужас! Какой ужас! А, может,