Расческа для Лысого - Мария Зайцева Страница 22

Чувствую себя потрясающе беспомощной, вот так вот, под ним, со связанными руками, и одновременно очень защищенной. Он словно отгораживает меня от всего мира, обволакивает собой. И эта двойственность настолько обескураживает, что я молчу.

И тянусь к его губам.

Поцелуй получается долгим. Нежным, глубоким, сладким. Миша мягко двигает бедрами, входя в меня опять. И тело мое воспринимает это как благо. Как долгожданное удовольствие. Боже, с ним даже оргазма не надо. Одно ощущение его внутри – кайф. Его запах, его кожа, его мускулы напряженные, тяжесть его тела – все так, как надо. Все кайф. Я не могу оторваться от его губ. Не хочу отрываться. Хочу только, чтоб руки развязал, потому что провести пальцами сейчас по его лицу – необходимость. Жесткая. Но сказать не могу, слов нет, сил нет. Возможности нет. Только ноги шире раздвигаю, чувствуя, что вот сейчас, вот прямо только-только, еще чуть-чуть…

– Моя ведьма, – опять хрипит он, становясь на колени, и жестко насаживая мое тело на себя. – Еще раз такое устроишь – убью нахер!

Он уже не контролирует себя, я это вижу, понимаю, потому что сама себя не контролирую. Тело бьется, гнется, как пластилиновое, в его руках, глаза закатываются, я задираю голову и вижу свои связанные руки. И это окончательно лишает разума. И дальнейшее помнится смутно. Кажется, Миша что-то еще говорит, кажется, шлепает меня по щеке, запуская волну кайфа по всему телу, это дико порочно и пошло, и развратно, но именно этого, похоже, не хватает мне, чтоб кончить. И я очень сильно надеюсь, что в этом отеле толстые стены. Иначе наряд полиции на место преступления обеспечен.

Последнее, что я помню, как Миша ругается, кончая, и двигаясь во мне с такой силой, что завтра точно даже сесть не смогу, а потом валится рядом на кровать.

Тянется и развязывает руки.

И обнимает. Крепко и жарко.

И мне хорошо, невозможно хорошо и спокойно. И думать ни о чем не хочется. И не надо ни о чем думать. Не надо.

Глава 13

Миша

Я просыпаюсь от того, что тяжело дышать. Открываю глаза, и осторожно сдуваю с лица волосы. Не мои, если что.

Длинные такие, красивые, пахнут одурительно чем-то сладким, цветочным. Очень круто вчера было собирать эти волосы в руке, обматывать, плотные и шелковистые, вокруг кулака и тянуть на себя, пока трахаешь. Как на норовистой лошади скачешь… Отлично просто.

Я хочу пошевелиться, но тяжесть прямо на мне указывает, что тогда моя наездница проснется. И это прикольно. Объезжал ее вчера я, а в итоге, объездили меня. По крайне мере, наглая коза спит, распластавшись на груди, дышит сладко и мерно, и трогать ее не хочется. Разве что… Чуть-чуть… Вниз сдвинуть. Там как раз ее приятель утренний привет передает. Пусть поздоровается, наглая стерва.

Удивительно, насколько вчера был злой. Куда только ушло все. Хотя, понятно, куда. В трах.

Ведьма эта всю злость высосала. В похоть переплавила.

Еще вчера начала, дрянь маленькая. Вот инстинкты все же работают, убиться можно! Поняла, наверно, своей жопкой, что влетела, что сейчас охеренно получит по этой самой жопке, и сходу переобулась. Все сделала, чтоб смягчить зверя. Перенаправить дурную энергию.

Я ж ее вчера чуть не пришиб в клубе! Реально готов был оплеух надавать. За дурость. Потому что, даже полируя физиономию Пилотского обсоса, я вполне отдавал себе отчет в том, что будет дальше. Не настолько ненормальный, чтоб голову терять.

Знал, что проблемы на очереди, прекрасно знал. Но оставить все, как есть, тоже не мог. Почему?

А хер его знает.

Может, уже потому, что девку своей считал подсознательно? И то, что этот утырок ее тронул… Нет, она, конечно, та еще коза. И, наверняка, ляпнула какое-нибудь дерьмо. За которое ей рот надо помыть с мылом.

Но это моя коза. И наказывать ее могу только я. А не какой-то пидор в цветном моднявом прикиде!

Когда я развернулся от его разбитой рожи, то реально был готов дуре малолетней пару пощечин отвесить. А, как увидел ее, на заднице отползающую в сторону, с глазищами своими огромными, испуганными, с ногами бесконечными просто, гривой волос спутанных… Сразу бить перехотелось.

Только утешать. И трахать, само собой.

Потом, когда сопротивляться начала, пищать что-то возмущенное, трахать захотелось прямо там. Даже мысль мелькнула насчет вип-комнат, чтоб далеко не ездить.

Но, опять-таки, член – это одно, но человек, мужчина, от зверя тем и отличается, что мозгом думает, а не членом. Поэтому заразу – в машину, а сам – назад, улаживать вопрос.

И вот прям удивился я, когда люди уверили, что все улажено. Что, типа, надо было сразу сказать, что девка – моя, и вопросов бы не было. А теперь… Сначала появились, когда одного из них уработал, но потом опять отпали. И у самого побитого мною мужика, тоже претензий не было. По крайней мере, именно так он и заявил, когда в чувство привели. Я при этом не присутствовал, написали потом. Я уже ночью, когда отдыхал между двумя заходами, прочитал сообщение. Не успокоился, конечно, потому что ничего не просто, но… Внешне все было нормально. Пока что. А уж как там в реале… Разберемся потом. Я не настроен с этим возиться. В ближайшие сутки, по крайней мере.

Вчера, отбросив одну проблему, я вернулся к машине, оценил, как славно порезвилась моя ведьма в салоне, и поехал на хату. Решать другой вопрос. Который не проигноришь, как ни старайся.

Маленькая ведьмочка, дерзкая и порочная…

Бл*, как я вперся-то? И, главное, когда? Когда???

И еще вопрос, чего с этим делать-то?

Это ж вообще не для меня все! Это ж пиз**ц гарантированный! Потому что я в итоге уеду отсюда. Вот, сто процентов, уеду. А она останется. И ведь не хотел я так. Ни привязывать, ни привязываться. Ни к чему. Изначально не хотел.

Настояла, заставила. Как в омут, кинулась. Глупая, глупая малолетка! Сидела вчера, пока вез, губки свои дула, ножки вытягивала, специально мне машину царапая. Провоцировала, типа.

И не понимала нихера. Для нее игра это все. Блажь. И, сука, как бы я был рад, если б и для меня это так же было!

Но я – уже достаточно хлебнувший в этой жизни мудак, чтоб понимать, что то, что у нас происходит, нихера не блажь. Не игра. И не случайность. По крайней мере, не с моей стороны. Да и