Нелюбовь - Эллин Ти Страница 23

Хватаю за руку, усаживаю в машину на заднее, быстро сворачиваю во дворы, паркуюсь у какого-то дерева, чтобы не мешать никому. Пересаживаюсь назад к ней, все еще плачущей и дрожащей, самого колотит от всего пиздеца, нервы на пределе, такими темпами придется пить успокоительные.

– Так, быстро успокоилась сейчас, – хватаю ее за плечи снова и заставляю смотреть в глаза, – и рассказала, где ты потеряла свой мозг, что решила броситься под колеса. А если бы я тормознуть не успел? А если бы не я был? Ты понимаешь, что могло случиться? Очнись, рыжая, мать твою, ты чем думала?

Даша замирает, глаза округляет в страхе, и резко перестает плакать. Мокрая, испуганная, грязная от падения в лужу, желтый сарафан на тряпку больше похож, чем на приличную одежду.

– О-он… – наконец-то она оживает и говорит, заикаясь, – он меня за руку схва-ти-и-ил… – Опять рыдать начинает и тянет руку, показывает. Запястье красное. Сука! – Я вышла Вольту з-за кормом, ничего не успела, а он за руку, я убежала, а-а он за мной, а тут машина, и ты…

– Так, все, успокоилась! – В психах луплю по переднему сиденью, сидя сзади рядом с Дашей. – Тут сиди, я пойду найду его и оторву ему все, что отрывается.

Хватаюсь за ручку, реально собираюсь найти этого чмошника и втоптать его мордой в землю, но Даша цепляется за руки и плечи, снова начинает хныкать.

Господи, ну что я ж тебе сделал такого, а? За что мне все дерьмо это в жизни?

– Лешенька, Чудовище, не ходи, пожалуйста, не бросай меня одну тут, мне так сильно страшно, я умру тут, Лешенька, я тебя очень прошу! – Рыжая тянет меня назад, за спину обнимает, за шею, на колени ко мне заползает, как будто бы реально умрет, если я уйду. Это какой-то непроглядный пипец просто.

И ее отец хотел, чтобы я не приближался к ней? Каким, интересно, образом? Она на мне как обезьяна повисла и не отпускает никуда, в шею воет.

– Да все, ну все! – Я психую, кулаки сжимаю, но сажусь нормально, доказывая, что никуда я не ухожу. – Остался, хватит сопли пускать, дыши глубже!

И она дышит. Прямо в шею мне дышит. Обнимает крепко, сидит на мне боком, мокрая вся, ледяная, а дыхание горячее, как солнце, и… и все.

Потому что мужик я взрослый, и стройное тело молодой девчонки, которая мне шею горячим дыханием обжигает, вполне адекватно вызывает реакцию организма.

У меня встает.

И она, сукакакжевовремя, бедром это чувствует.

Потому что сидит прямо там и замирает резко, даже дышать перестает. Черт… не хватало ее еще напугать сейчас этим, кто знает, что у нее в голове с появлением этого маньяка творится?

– Леш? – шепчет она тихо, но сидит на месте, вообще не двигается никуда.

– Это не смертельно, рыжая, просто реакция, слезай с меня, я отвезу тебя домой, ты забудешь об этом и ляжешь спать, поняла?

На краю сознания мелькает мысль, что это не просто реакция организма. Я, как бы ни было странно, хочу именно Дашу.

Вслух я, конечно, говорить этого не решаюсь.

– Даш, слезай.

– Леша, поцелуй меня…

Говорим одновременно и оба замираем на секунду, чтобы в следующую сгореть друг в друге и окончательно сойти с ума.

Я вообще не понимаю ни черта, но мы, абсолютно точно, целуемся. Она вся в слезах, а я, видимо, без мозгов, но нас не останавливает уже ничего.

Это вообще не похоже на тот поцелуй у ее дома, в этот раз все так отчаянно, что Даша до крови кусается, а я словно со стороны слышу, как рычу в ее рот.

С нами происходит что-то странное, но все подорванные нервы находят выход именно в этом. Мы находим выход друг в друге. Вымотанные происходящим, уставшие от окружающего кошмара, банально оба голодные по ласке.

Даша пальцами волосы мои тянет до боли, а я шею сзади держу крепко, отстраняться не позволяю, хотя рыжая и не пытается. Целую глубоко, наслаждаясь вкусом губ и языка, ворую тихие стоны и окончательно голову теряю, когда Даша ногу через меня перекидывает и садится верхом, добивая.

– Рапунцель, быстро скажи, что ты в здравом уме это делаешь, – рычу я, губами кожу на шее щипая. Она стонет тихонько, извивается, шипит, ерзая на мне, и посмеивается, засранка мелкая.

– Понимаю все, клянусь, – шепчет она, стягивая с меня футболку. Руками торс исследует, как кошка облизывается, запирая испуганную и скромную Дашу на семь замков. И мне нравится она такая. Яркая, открытая, возбужденная, смелая. Ей идет все это. Она выглядит как богиня. – Не смей тормозить.

– Не дождешься!

И мы снова целуемся, кусаемся, тряпки мокрые друг с друга срываем.

Лямки ее сарафана по швам трещат, когда я по плечам вниз ткань спускаю, а сама рыжая хнычет, когда зубами и языком с сосками ее играюсь и руками бедра сжимаю.

Жарко, как в адском котле, но судя по ощущениям – рай. Даша – солнце рыжее, горячее, кипяток просто. Психует, что медлю, а я впервые в жизни, наверное, не хочу торопиться, хочу всю ее облизать, чтобы окончательно нервы успокоить.

Психи уходят, я это чувствую, и Дашу тоже чуть отпускает, но остановиться уже никто из нас не в силах.

– Сними ты эти дурацкие шорты! – Она нервничает, дергая резинку. Мокрые, липнут, неудобно, но стягиваю наконец-то, оставляя их на коленях болтаться.

– Рыжик, дотянись вперед, в бардачке резинки. – Я пытаюсь мыслить здраво. Залет от случайного секса, чтобы нервы успокоить, нам точно не нужен.

Даша разворачивается и тянется вперед, упирается рукой о сиденье и шарит в бардачке, пока я от картины развернувшейся дохну и дышать забываю.

Просто… даже слов не найду.

Задираю ее сарафан до пояса и кусаю загорелую кожу на заднице, руками сминаю, языком веду до поясницы и обратно, кусаю еще раз, не могу удержаться.

Отодвигаю ткань кружева в сторону и прохожусь языком. Даша стонет, а я рукой за спину держу, подняться не даю и ласкаю еще несколько секунд, стараясь от одного ее вкуса не кончить.

– Боже, да что ты делаешь! – Даша наконец-то поднимается и шепчет немного растерянно. Не ожидала. Да я и сам, если честно…

Развернуться ей не даю, усаживаю на колени спиной к себе, между лопатками кусаю, шею облизываю, пока натягиваю резинку, таки найденную в бардачке.

– Поднимись, – хриплю я, возбужденный до предела, помогаю рыжей приподняться и опускаю