Оксана Сергеева - Палитра счастья (СИ) Страница 29

— Что?

— Поедем со мной.

— Куда?

— Во Францию.

— Ты помнишь, да? — она удивлённо воскликнула.

— Да. Обещаю, ресторанов и грибов не будет. — Он клятвенно приложил руку к сердцу.

— А что будет? — Она выжидающе прищурилась, будто раздумывая, но радость, мелькнувшая в серых глазах, выдала её.

— Ну-у, учитывая твою любовь к вину, считай, что я сделаю тебе подарок на день рождения.

Эва распахнула глаза.

— Ты отвезёшь меня в Шато? На настоящие виноградники?

— Ага. И настоящую винодельню. И ты попьёшь настоящего французского вина, прямо из бочки!

Эва мечтательно вздохнула, так театрально, что Ян не смог сдержать улыбки.

Послышался стук в дверь.

— Но только после того как ты поправишься!

— Хорошо, я на всё согласна. Буду есть всю ту гадость, что ты мне купил. Двух дней мне хватит. — Она кивнула для убедительности, а Ян открыл дверь, впуская Селесту.

Глава 10

Не надо, не звони! Милая, положи трубку! Я хочу побыть с тобой ещё, мне нужно время, мне этого мало! Мало…

Он смотрел на бушующий океан, прислонившись плечом к стеклу, сжимая в руке вибрирующий телефон. Погодка как раз под настроение: штормовой ветер истошно гнал по небу тёмные тучи, сбивая их в сплошной чёрный ком. Он прекрасно знал: она не отключиться пока не поговорит с ним, а если он не сможет ответить, то будет звонить ему ещё раз. Как знал он и то, что никогда не сможет ей сказать это, глядя в глаза. В её искрящиеся серые глаза. Любимые глаза. Да она и не поверит, она никогда бы в это не поверила. Посмеялась бы, как всегда, а он не смог бы так соврать.

Не сказать ничего сейчас. Потянуть время. Попытаться в очередной раз убедить её, что его ничего не заботит, и всё в порядке. Хотя на самом деле он не находит себе места. Приставить к ней тридцать человек охраны и дёргаться от каждого телефонного звонка. Отправить её в другую страну или вообще другой континент и ждать когда её найдут…

Изабелле это не помогло, а Изабелла была для него «никто», просто бывшая любовница.

А Эва… Эва для него всё. Эва — это смысл его жизни, Эва — это сама его жизнь.

Нет. Лучше так. Лучше быть в её глазах бездушным подонком, бессердечным подлецом, чем…

После «чем» он даже про себя не хотел произносить.

Она позвонила второй раз.

— Да.

Даже не заметила, каким тоном он ответил, начала щебетать в трубку привычные приветствия.

— Знаю. Я знаю, ты, наверное, жутко занят, я просто хотела тебе сказать, что я дописала фреску. Вот. — Её весёлый голос полосовал его как ножом, разрывая сердце. — Так что, уже могу складывать вещи и уматывать… — засмеялась.

Челюсти свело судорогой. Как от боли.

— Да. Я пришлю Франса. Он тебя отвезёт. — Молчание. Гробовое молчание. Как в вакууме. Выдох. — Ты ведь не рассчитывала на что-то большее? — добавил для убедительности. Это сработало.

— Я? — глухо. Заикнулась. Сглотнула. — Нет, — тихо, — конечно нет, — ещё тише, еле слышно.

Тишина. Оглушающая, рвущая на части тишина.

«Прости, меня… Ради, Бога, только прости меня, моя любовь. Прости меня когда-нибудь…»

Он сжал челюсти так, что скрипнули зубы. Чтобы не заорать, не зарычать, как раненый зверь. Осторожно положил телефон на стол, потому что был готов разбить его, и не только его. Хотелось разгромить всё в своём собственном кабинете, своими собственными руками. Голыми руками покрошить всю мебель на щепки.

Грудь сдавило так, что он с трудом сделал вдох, а выдох не мог. Просто не мог, потому что парализовало. До боли сжал кулаки, уперевшись побелевшими костяшками в письменный стол, сделав один единственный сиплый выдох.

— Мистер Грант, — начала Селеста, ступив на порог, что означало, — приёмной кроме неё есть кто-то посторонний.

— Выйди, Селеста, — с трудом процедил он.

— Я только…

— Выйди, я сказал! — рявкнул он.

— Ян… — в кабинет вбежал, запыхавшийся финансовый директор.

— Вон, я сказал! — с силой ударил ладонью по столу, так что звякнула его чашка с недопитым кофе. Заорал так, что Селеста вздрогнула и отшатнулась, как будто её ударили, а несчастный директор побелел как смерть.

Ян наблюдал, как оба испарились в секунду. Взгляд задержался на стеклянной перегородке. Она действовала как красная тряпка на быка. Хотелось разбить её вдребезги на тысячи мелких осколков, просто растереть в порошок. Расхлестать.

Всех растереть в порошок. И себя. За собственную трусость.

За то, что сказал ей это по телефону.

За то, что не смог посмотреть ей в глаза.

За то, что не смог солгать, глядя ей в глаза.

Он на мгновение остановился на почти полной чашке с кофе, а потом швырнул её с дикой силой. Словно в замедленной съёмке наблюдал, как кофе заливает белый пол кабинета; как разбитая вдребезги чашка собирается горкой мельчайших осколков у противоположной стены; как стекают по ней же черные капли, разъедая душу…

Селеста смахнула слезы.

Ни разу… Ни разу за эти годы он не поднимал на неё голос. А тут… И собственно из-за чего?

Она снова вздрогнула, услышав звон разбитого стекла. Со своего места она видела разбитую чашку, разлитый по всему кабинету кофе. Господи, да что же происходит то? Даже не пойду. Пусть сам убирает. Она обиженно уткнулась в бумаги, краем глаза заметив, что Ян подошёл к перепачканной стене. Присел на корточки и сгрёб осколки правой рукой, сжав в кулаке. Потом резко разжал, наблюдая, как алая кровь стекает с кончиков пальцев, образовывая на полу маленькую красную лужицу. Не больно. Эта боль от порезов ничто по сравнению с тем, что творилось в сердце. Тупая непереносимая боль.

— Ян! Ты что… ты что делаешь?! — она сорвалась со своего места, чуть не опрокинув стул. Подлетела к нему и схватила за руку, потащив в приёмную. Он даже не сопротивлялся, просто тупо смотрел на свою руку, с которой лилась кровь.

Сел схватила из аптечки первый попавшийся бинт и, оторвав изрядный кусок, сунула ему в руку.

— Зажми! Зажми сильно!

Послушно он так и сделал.

— Селеста иди домой, — тихо сказал, а Селеста изумлённо посмотрела на него, потом на часы.

До конца рабочего дня оставалась ещё полтора часа

— Иди, Селеста, — устало и глухо прошептал он. — Перебинтуй и иди.

Эва уставилась на телефон. Не веря, не осознавая, что он это сделал. Она положила сотовый на диван, и села рядом, подогнув под себя ногу. Сейчас он позвонит и скажет, что это была плохая шутка. Очень неудачная шутка.