Спорим, моя? - Рошаль Шантье Страница 29

— Да, с третьего курса. Отец подарил квартиру на окончание сессии и с тех пор обитаю там, — рассказывает он, а потом, остановившись, подходит к ограде и опершись руками на заборчик смотрит на воду, — после смерти мамы стало совсем невыносимо. Отец все время пропадал, у меня были постоянные няньки, тогда деньги уже были. Деньги были, а счастья не было. Как-то так. Разные мы с тобой, Арина.

— Да, наверное. Но это не из-за твоего прошлого, — мой голос звучит уверенно, тогда как я сама стою рядом с ним. Плечом к плечу.

— Думаешь, это не влияет? — хмыкает, сощурив глаза, словно пытается заставить меня говорить одну только правду. Только мне не за чем лгать.

— Думаю, что после определенного возраста человек сам способен себя формировать, — смотрю на него открыто и произношу эти слова просто. Мне действительно кажется это верным.

— И где ты взялась такая… — говорит Макар, вглядываясь в моё лицо.

— Я всегда была тут. Это тебя где-то ветер носил, — отвечаю и он, запрокинув голову смеется, а я позволяю Ветрову себя обнять.

— Девочка, как тебя зовут? — мы стоим на светофоре по дороге к моему дому. Я знаю о чем он!

— Риша! — отвечаю с широкой улыбкой. Здорово, когда есть что-то теплое, только-только сформировавшееся. То, что можно назвать «наше».

— Что ты делаешь в понедельник после пар, Риша? — спрашивает, когда машина тормозит у ворот и он выходит проводить меня.

— Еще не знаю. Спроси меня позже, ладно?

— Обязательно. — Ветров убирает прядь волос за ухо и целует в щеку, задерживаясь дольше обычного.

И сомнений совсем нет. Всё, что было обдумала.

Сегодня что-то невесомо изменилось. Для него тоже?

Глава 22

Козин действительно слег и нам оставалось только расстроиться по этому поводу. Вот только в субботу мы всей группой собрались и отправились в бар, а расстраиваться решили потом.

— Какой повод? — серьезно звучит за столом, будто это действительно имеет значение.

— Какой? Первое марта! Это срочно надо отметить! — кричит Голубев и мы согласно чокаемся. У нас с Жаровой сидр, у кого-то пиво.

За столом возня: ребята обсуждают какую-то игру, девочки напоминают, что скоро восьмое марта, а мы с Таей решаем в чем она пойдет в ресторан с Марком.

— Возьми мое небесное платье, — предлагаю ей, подруга несколько минут раздумывает, но все же кивает.

— Спасибо! Обещаю, что ничего с ним не сделаю, — счастливо улыбается и поднимает бокал в знаменитом жесте Ди Каприо. Я смеюсь от забавности момента и повторяю за ней.

— Новые фотки у Даяны! — кричат за другим концом стола и я, почему-то резко вскинув голову смотрю на говорившего. Надо ли произносить имя того, кто сидит там? — О, с ней и Макар, гляди-ка!

— Не обращай внимания, — поворачивается ко мне Тая, — она же это специально!

— Есть идея, — отвечаю и достаю мобильник.

Нахожу тот самый левый аккаунт, который строчил мне угрозы, дожидаюсь, пока Ксюха наконец отложит смартфон — тут обязана сказать спасибо Голубеву — и нажимаю на звонок в приложении соцсети.

И… Ничего не происходит. Телефоны не звонят и не блымают ни у кого из собравшихся. Этот аноним не сидит за этим столом. Я точно знаю, потому что в этот момент никто, кроме меня не зависает в смартфоне. Никто.

— Этот обалдевший кто-то даже не постарался ограничить звонки, — возмущаюсь, но тихо и показываю Тае на значок трубки в диалоге, — это специально сделано или тупость?

— Не знаю, но это пугает. Одно дело, если бы была Ксюха… — Тая хоть и не верила в причастность Федоровой, а все-равно выглядит растерянной.

Не зря говорят: «Держи врагов еще ближе, чем друзей». Или как там было? Важно то, что куда лучше знать, против кого огонь открывать.

— Ты мне еще в универе сказала, что не считаешь, будто это она. Есть другие варианты? — может, отбросив основную фигуру, Жарова размышляла над другими?

— Нет. Я думала, но так ни к чему и не пришла... — она пожимает плечами и в недоумении взмахивает рукой, — Ты только с ней открыто воюешь. Или есть еще кто, кого ты обидела? — и смотрит так пристально.

— Я же не ты, Тай. Я куда думаю, туда и посылаю, — берусь за массивный бокал и отпиваю, — Кому боженька чувство юмора не отсыпал, для того я вообще хамка и сапожник в третьем колене. Кто угодно может на меня язык точить от Саши с маркетинга до овцы Саши невесты брата.

— Ну невесте брата Макар явно не интересен, — уточняет Жарова. Я киваю, ясен пень.

— Саша с маркетина? — вскидываю бровь. Тут уже кого угодно от безысходности подозревать начнешь.

— Девочки, давайте, вернитесь в семью! Сколько можно отделяться, мы тут не на всю жизнь! — причитает Голубев. Вот ведь квочка!

Домой добираюсь на такси уже к девяти вечера. Больше я зимой на автобусе не езжу после того, как часы пробивают семь. И после посиделок с родителями захожу в вышеупомянутую соц. сеть.

«Думаешь я с тобой болтать буду? Или на жалость давить собираешься? Ха-ха! Жди подарков!»

Значок трубки в диалоге пропал. И без того чистый профиль стал приватным. Аноним перестраховывался. Кто же ты? И что делать будешь?

«Спишь?» — выскакивает от Попутного.

«Еще нет».

И он звонит.

— Привет, Арина! — звучит в трубке голос, и я знаю, что он улыбается.

— Привет. Как ты сегодня?

— Разбирался в финансовых тяжбах компании. Не думаю, что тебе интересно.

— Интересно, — говорю нахмурившись, хоть он и не видит, — у меня,