Приглушенные страдания (ЛП) - Джуэл Белла Страница 29

Я не мог так неправильно истолковать её слова.

Она такая чертовски милая, такая чертовски чистая, как, чёрт возьми, это возможно, что всё это время она крутилась за спиной своего парня, оставляя его на попечение сиделки, в то время, как сама продолжает жить своей жизнью? Это кажется неправильным, но если это не так, то почему, чёрт возьми, она просто не сказала этого мне? Почему, когда я посмотрел ей в глаза и спросил, правда ли это, она просто не сказала «нет»?

Чёрт возьми, нет.

Это всё, что она должна была сказать, но не сказала.

Она этого не сделала, потому что это правда.

Это грёбаная правда.

Я вложил в неё свою грёбаную душу только для того, чтобы узнать, что она чёртова лгунья.

Блядь.

Черт возьми.

— Президент, — говорит Маверик, врываясь в мою комнату.

— Я чертовски занят, — реву я. — Какого хрена тебе нужно, Маверик?

Он свирепо смотрит на меня.

— Понимаю, братан. Поверь мне, когда я говорю, что понимаю это. Чертовски больно, как раскалённый нож в живот, но я бы не стал тебя перебивать, если бы не думал, что это важно.

— Что такое? — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

— Чарли пропала без вести.

— Что значит, она пропала без вести? Как она может пропасть без вести? Вероятно, она занимается дальнейшим изучением нашего бизнеса, и её никто не видел.

— Её не видели уже два дня, с тех пор как она была здесь в последний раз. Она вернулась, мы следили за ней, а потом она исчезла. Никто не видел, как она приходила или уходила из своего места, ничего. Она исчезла.

— Так она, блядь, сбежала? — я рычу, кровь бежит по моим венам, и мне кажется, что моя голова вот-вот взорвётся. — Я говорил тебе, что эта сука никуда не годится.

— Я не думаю, что она сбежала, — произносит Кода, входя в комнату, явно подслушав наш разговор. — Мейсон сказал, что в её квартире были люди, которые что-то вынюхивали, группа мужчин вошла и вышла с каким-то дерьмом. Искали что-то. Вероятно, свидетельства о нас. Если я прав, а, чёрт возьми, я обычно прав, я бы сказал, что наш парень заполучил её.

Боже. Блядь. Проклятье.

— Трей?

Маверик и Кода оба кивают.

— Да, Трей. Она задавала вопросы, очевидно, неправильного рода, и это, должно быть, дошло до него. Он понял это и забрал её, хрен знает, что он с ней делает, но я думаю, он отправит её обратно в качестве сообщения нам, — рычит Кода. — Вероятно, избитую до полусмерти, а то и похуже.

— Мы должны найти этого ублюдка, не можем больше ждать, — рычит Маверик. — Это становится опасным. Он нанесёт удар и уничтожит нас всех, если мы в ближайшее время ничего не предпримем.

— Какого хрена ты хочешь, чтобы я сделал? — реву я, ударяя кулаками по скамейке. — Пытаюсь найти этот кусок дерьма, но безуспешно. Ты хотел, чтобы у тебя были глаза и уши на месте, и он это понял. Не могу, блядь, убрать того, кого не могу найти.

— Одна хорошая вещь, которую мы знаем из этого, — говорит Кода с ледяным взглядом, — он близко, он просто хорошо умеет прятаться.

— Он может продолжать прятаться, — рычу я, вставая и отодвигая свой стул. — Но мне надоело, блядь, прятаться. Я собираюсь войти с оружием наперевес, пока этот кусок дерьма не вылезет наружу. Отныне мы будем дерзкими, устроим сцену и дадим ему понять, что мы настроены серьёзно.

— Как ты хочешь это сделать? — Маверик ухмыляется.

— Приведите мне несколько грёбаных наркоманов, я убью каждого из них, пока не узнаю имя, местоположение или дилера, который взаимодействует с ним. Я больше не буду притворяться милым.

— Он вернулся, — ухмыляется Кода. — Самое время, През.

— Найдите мне людей. Мне нужно заставить что-нибудь кровоточить.

Оба мужчины поворачиваются и выходят из комнаты.

Я хватаюсь за свой стол и швыряю его через всю комнату с такой силой, что он врезается в стену. Я издал сердитый рёв.

На хуй это.

На хуй Трейтона.

На хуй Амалию.

На хуй всё.

Мне надоело притворяться милым.

***

Амалия

Я нерешительно иду по коридору клуба к кабинету Малакая. Мейсон сказал мне, что это, вероятно, не очень хорошая идея, за ним последовал Бостон, который сказал мне, что это на самом деле не очень хорошая идея, но я не смогла сдержаться. Мне нужно с ним поговорить. Мне нужно рассказать ему всю историю целиком. Если он всё ещё ненавидит меня, тогда я не буду больше спорить, но он должен знать, что я не лгала, во всяком случае, не так, как он думает.

Я подхожу к его двери и распахиваю её, решив не стучать. Когда я вхожу, моё сердце замирает, когда я вижу симпатичную блондинку, сидящую верхом на нём на офисном стуле. Сейчас они оба полностью одеты, но я думаю, что несколько минут спустя они были бы уже раздеты. Он так быстро переметнулся? Ревность, подобно бушующему огню, разгорается у меня в животе, и я смотрю, испытывая такую боль и такой ужас от открывшейся передо мной сцены.

Его руки на её заднице, и он прижимает её к себе. Она хнычет, положив крошечные ручки на его большие плечи, и я знаю, что эта сцена не скоро выйдет у меня из головы. Это причиняет больше боли, чем всё, что я когда-либо испытывала в своей жизни. Боль пронзает мою грудь, и моя обида превращается в гнев, дикий, необузданный гнев.

Это, как если бы открылась дверь, которую я так долго держала запертой. Мягкая, милая Амалия. Слабая. Женщина, которой все помыкают. Я устала от этого. Так чертовски устала от этого. Я всегда буду мягкой, у меня большое сердце, но я не собираюсь продолжать жить этой жизнью, слишком боясь сказать то, что я думаю или чувствую.

Поэтому я делаю шаг вперёд и голосом, более сильным, чем когда-либо, приказываю:

— Убирайся!

Женщина дёргается и оборачивается, и глаза Малакая встречаются с моими поверх её плеч. Он выглядит удивлённым, но быстро стирает маску с холодным и сердитым выражением лица. Он может разозлиться. Это прекрасно. Теперь я тоже буду злиться. Мы можем бороться с этим до тех пор, пока всё не разрешится.

— Видишь, я занят, — бормочет он, бросая вызов моим глазам, в них темнота, которой я раньше не замечала.

Малакай может быть опасен.

Прямо сейчас я в ещё большей степени расстроена.

— Убирайся, или, да поможет мне Бог, я подойду туда и вытащу тебя за волосы. Выбор за тобой.

Женщина таращится на меня, разинув рот, но я держусь жёстко. Моя позиция. Выражение моего лица. Мой обжигающий взгляд. Она соскальзывает с его колен и что-то бормочет ему, прежде чем неторопливо выйти за дверь. Ясно, что ей на самом деле всё равно, она, вероятно, проскочит прямо в соседнюю комнату и найдёт кого-нибудь другого, чтобы прокатиться верхом.

А пока я смотрю на Малакая.

Он встаёт и направляется ко мне, лицо у него сердитое. Он выглядит устрашающе, когда вот так подкрадывается ко мне. Он похож на голодного льва. Очень злой, очень страшный лев. И всё же я не двигаюсь. Я стою на своём и скрещиваю руки на груди.

— Что заставляет тебя думать, что ты можешь войти сюда и приказать моей девушке уйти?

Я вздрагиваю.

Я знаю, он не имел в виду мою девушку, в том смысле, в каком это прозвучало, но всё равно это было больно. Жгучая ревность в моём животе всё ещё там, и она очень, очень реальна. Я опускаю её. Сейчас я не могу реагировать эмоционально. Он выслушает меня, нравится ему это или нет.

Я так чертовски устала от того, что мой голос никто не слышит.

— Потому что ты меня не выслушал, и будь я проклята, если буду сидеть сложа руки и принимать это. Ты меня услышишь, и я не уйду, пока ты этого не сделаешь.

Он приподнимает бровь, подходя ближе, останавливаясь передо мной так, что мы оказываемся почти нос к носу.

— Будь очень осторожна, Амалия. Мне не нравится, когда мне говорят, что делать.

Я смотрю ему в глаза.

— И мне не нравится, когда меня судят за то, о чём ты ничего не знаешь.

— Значит, ты не была причиной несчастного случая, который разрушил жизнь человека?

Я вздрагиваю, и он это замечает. Одна рука обвивается вокруг моего бедра и притягивает меня ближе, так что моё тело прижимается к его. Моё дыхание сбивается, а затем вырывается изо рта внезапным потоком. Моё тело мгновенно приходит в боевую готовность, и мои бёдра сжимаются. То, что он так близко, действует на меня, и я ненавижу это больше всего на свете, потому что хочу разозлиться на него.