Только одна ночь. Ошибка прокурора (СИ) - Виктория Борисовна Волкова Страница 29

— Лара, скажи! — не унимается она. А моя дорогая жена молчит. Лишь покрывается красными пятнами.

— Рассказывайте! От семьи секретов нет, — поддерживает Алиску Наум. Оглядывает нас выжидательно. — За стол не сядем, пока не узнаем, — выдвигает условия.

— Тогда ты тем более есть не будешь, — фыркаю легкомысленно и уже собираюсь перевести тему на самого Наума, на его Наталью, на Алискину учебу и дорогую тещу Розу Равильевну, как моя наивная девочка вздыхает тяжко и выдает под дружный хохот.

— Я назвала щенка Феликсом.

— Почему? — во весь голос вопит Алиса.

— Очень скучала, — заявляет Лара, и моя взрослая дочь кидается к ней.

— Папа, какая же она классная! — целует мою жену в щеку. Собирается что-то сказать про Лиду, но я пресекаю эту идею на корню.

— Давайте обедать. Салаты стынут…

Все чинно рассаживаются за накрытый Ларой и Алисой стол. Я, как всегда, юморю, рассказывая дурацкие истории и анекдоты.

— Пап, ну как вы все-таки познакомились? — снова встревает Алиска. Вот же неугомонная. Все ей надо знать!

— На Красной поляне, — улыбаюсь я. — Потом договорились вместе жить в Шанске.

— Вот так сразу увиделись и договорились? — не унимается моя дочь.

— Да, я как Лару увидел, все для себя решил. Это ты встречаешься с пацаном с девятого класса. Уже разбегаться пора. Нафиг он нам такой нерешительный нужен…

— А мама говорит, первая любовь — самая главная, — приводит бронебойный аргумент Алиса.

— Ладно, — доев, поднимаюсь из-за стола. — Пойдемте, погуляем, к реке сходим. Глебан, я тебе свой собственный пирс покажу. Заодно Чапу выгуляем. Йефанола, то есть.

— Феликс, — тяжело поднимается из-за стола Лара и смотрит на меня умоляюще. — Мне не нравится это имя. Может лучше, Ирчап. И звать Чапой, а?

— Тоже годится, — кивает Наум.

А я беру жену за руку, целую в макушку и выдыхаю счастливо.

— Как скажешь, девочка. Я на все согласен. Вот ты мастер придумывать интересные имена, — жарко шепчу на ушко.

Следом несется наш дурень. То ли удирает от злого дяди Наума, то ли боится нас упустить из вида. А замыкают шествие Алиска с Кириллом.

— Ух ты ж! Тут малина! — радостно вопит племянник. — Дядя Феликс, можно?

— Ну конечно, — пожимаю плечами. И мелкий устремляется в кусты, как торпеда.

— Выход к реке прямо по дорожке, — машу рукой, показывая владения. И честно говоря, горжусь красавицей Ларой, домом и немножко собой. Простая размеренная жизнь. Что может быть лучше?

— Я пойду в дом, — стоит нам только выйти на берег, морщит нос Лара. — Запах ужасный. Опять от комбината несет.

И разворачивается не дойдя до берега.

— И я с тобой! — тут же подхватывается Алиса.

— Надо запросить данные у экологов, вонь — на всю округу, — бурчу себе под нос. А сам любуюсь Ларой, неспешной уточкой ковыляющей к дому. — Кажется, они нашли друг друга, — киваю на обеих моих девчонок, болтающих без умолку.

— Главное, ты нашел, братан, — улыбается во все тридцать два Наум. — Я тебя давно таким счастливым не видел…

— Давно — это когда? — уточняю с ухмылкой. Сейчас Наум вспомнит свою сестру, а я отмахнусь.

— Когда? — глубокомысленно чешет репу. Переводит задумчивый взгляд на носящуюся по берегу собаку и заявляет весело. — А помнишь, когда ты у прапорщика Евдокимова из подсобки две банки сгущенки умыкнул. И мы их с тобой сделали в каждой по дырке и всю сгущенку сожрали, а пустые банки обратно поставили?

— Ой, как он орал! Как орал! — ржу в голос. Оглядываю реку, камыши на том берегу, какую-то лодчонку, еле различимую в надвигающихся сумерках.

— Вот ты тогда ты был менее счастлив, чем сейчас. Понимаешь?

— Наверное, да, — сгребаю Глеба в объятия. Прислоняюсь щекой к щетинистой ряшке. И снова оглядываюсь в поисках собаки. — Чапа, ты где?

Дурень копошится в траве, а затем со всех ног несется ко мне. Подпрыгивает, пачкая грязными лапами брюки. Плевать. В первый раз, что ли?

Наклоняюсь, чтобы взять щенка на руки, и слышу знакомый до боли свист.

Что, бля?! Откуда?

— Ложись! — толкает меня Наум. Падает сверху, прикрывая телом. А я прижимаю к себе Чапу. Так и лежим, как обдолбанные нарики. Привиделось нам, что ли?

— Наум, ты цел? — спрашиваю, приподнимая голову. И снова свистят пули.

— Да лежи ты! — крепкая ладонь Глеба падает мне на затылок и гнет к земле. Рядом скулит Чапа. Утыкаюсь мордой в песок и больше всего молю бога о том, чтобы Лара и дети не вышли на шум.

— Ну и дела тут у тебя, — ворчит Наум, отползая к нашей калитке. Гребу за ним и с ужасом замечаю красный след на песке.

— Глеб, твою мать, — рычу, подрываясь с места. Уже во дворе отпускаю с рук собаку, затягиваю внутрь Наума и захлопываю калитку.

— Что это было? — хрипит тот и непонимающе смотрит на залитое кровью плечо.

— Разберемся, — помогаю подняться. Вызываю полицию, скорую. А сам лихорадочно думаю, как бы побыстрее перевязать Глеба, и Ларку мою не напугать.

История Кати Наумовой, сестры Глеба и первой жены Сарычева — Догнать и жениться! — https:// /ru/reader/dognat-i-zhenitsya-b145958?c=1284524

Глава 23

— Тсс… Все хорошо, малыш, — прижимаю к себе Лару. — Все закончилось. Все живы. Глеб Альбертыч у нас живее всех живых, — шепчу на ушко. Глажу по животу свободной рукой и очень надеюсь, что все обойдется, и наш ребенок досидит свой первый срок до конца и не попросится на выход по УДО.

«Рудников, сука!» — усмехаюсь мысленно. Решил ва-банк пойти. Но даже лучше так. Меньше доказывать. Савве я сразу позвонил, и он уже подсуетился. Дело СК забирает.

Шутка ли! На прокурора района покушение!

Нет, сначала наши бравые дознаватели пытались убедить меня во всякой хрени. Дескать, ошибка вышла. Охотник стрельнул в утку, пуля срикошетила… Ага-ага… Целых пять раз рикошетила. Пока рикошет не погнулся.

Прицельно били, гады. Профессионалы работали.

Вот только я сразу направил следаков к Рудникову. Дрозды, конечно, суки еще те. Но у них кишка тонка для активных военных действий. И мозги нужны. А они жиром заплыли. Другое дело, незабвенный мой зам. И мотив имеется, и ресурс.

— Это в тебя стреляли, Фелечка! — всхлипывает девчонка, прижимаясь ко мне. Сердце продирает насквозь от «Фелечки». И немудрено. Меня так только мама зовет.

— Вы с Глебом похожи. Если в полутьме смотреть, можно обознаться, — шепчет Лара, пальчиком рисуя на моем плече узоры.

«Я тебе обознаюсь!» — закипает внутри неведомое доселе чувство.

Никогда не ревновал Лиду, даже когда узнал о ее изменах, ничего кроме брезгливости не