Вероника Кузнецова - Робин Страница 32

— Зачем ты дразнил Эмму, Робин? — спросил он в библиотеке, глядя на меня в упор. — Я думал, что ты добрее.

— Кто такая Эмма? — пожелал узнать я, думая, что кто-то из нас, или он или я, ошибся в имени.

Я помнил о своих столкновениях с Рыжей и кухаркой, но это было не сегодня.

— Это дочь миссис Тишер. Они приходили сегодня мыть полы. Как ты мог издеваться над несчастной больной девушкой?

— Я не издевался. Я ей и слова не сказал.

— Миссис Тишер пожаловалась кухарке, а та привела её ко мне, и я лично выслушал её претензии.

— Наверное, она такая же сумасшедшая, как её дочь, — ответил я, стараясь сохранять презрительный вид, потому что наговоры этой женщины были достойны только презрения.

— Ты оправдываешься или отрицаешь свою вину?

Он произнёс интересную фразу, но на неё можно было дать точный ответ.

— Отрицаю.

У меня было незавидное положение, потому что никто не видел, как я прошёл, а точнее проехал мимо двух занятых уборкой женщин, к тому же меня мистер Эдвард не знал, а миссис Тишер и кухарке был склонен доверять. Поняв это, я решил рассказать, как было дело.

— Я их видел только один раз, когда они мыли лестницу. Чтобы им не мешать и не идти по мокрому, я сел на перила и съехал вниз. Я ни одной из них ничего не сказал и не дразнил Эмму. Не знаю, почему они на меня наговаривают. Наверное, такие же злые склочницы, как Ры…

Я едва не проговорился, но удержал срывающуюся с языка кличку, которую я дал мисс Агнес. Кто знает, как воспримет её мистер Эдвард?

— У меня нет доказательств ни твоей вины, ни твоей невиновности. Считай, что я тебе поверил, но постарайся, чтобы я не изменил о тебе мнения.

— Ладно, — согласился я, понимая, что это будет трудно сделать из-за объединённых усилий Рыжей, миссис Джонсон и миссис Тишер меня опорочить.

Заручившись моим обещанием вести себя хорошо, он меня не отпустил, как я надеялся, а наоборот, посадил рядом с собой на диван, придвинул маленький столик и подробно расспросил о моих занятиях с отцом Уинклом, проверив по книге с крупным шрифтом, хорошо ли я усвоил оба урока. Не слишком-то много я мог ему рассказать, но он сделал вид, что остался доволен, или, и в самом деле, не ожидал, что я способен усвоить даже такую малость.

— Я ещё не научился читать, но обязательно научусь, — сказал я как можно убедительнее.

— Я это уже понял, — с улыбкой ответил мистер Эдвард. — А раньше ты никогда не пробовал учиться читать?

Улыбка у него была немного печальной.

— Мой отец был неграмотным, — ответил я, умолчав об особенностях общения с ним трезвым и пьяным, потому что будь он даже образованнейшим человеком, трезвой доброты его хватило бы ненадолго, а когда он был пьян, то не только заниматься с ним, но даже показываться ему на глаза было опасно.

Мне так и не удалось вернуться к отцу, а за обедом в присутствии свидетелей он, конечно, не мог рассказать мне о своей беде. А ведь он хотел, чтобы я ему помог, и, кто знает, может быть, только мне он мог довериться и только на мою помощь рассчитывать. Я был убеждён, что, когда все встанут из-за стола, мистер Эдвард скажет, что ему надо поговорить с братом или каким-то иным путём помешает ему остаться со мной наедине, и оказался прав.

Заботы отца занимали немалую долю моего внимания, но со стыдом признаюсь, что их сильно затмевал ожидающийся приезд гостей, и, чтобы не томиться понапрасну в доме, я пошёл во двор. После утреннего заступничества мистера Брауна, мне очень не хотелось идти мимо кухни, и я даже заколебался, не выбрать ли мне на этот раз главный вход, но пересилил себя, сочтя свою слабость непозволительной. Если дать себе поблажку раз, то потом не решишься и носа высунуть из-за двери своей комнаты, чтобы не встретиться с кем-то из женщин, включая непредсказуемую в своих симпатиях леди Кэтрин. Я решительно пошёл по коридору и через открытую дверь кухни встретил полные ненависти взгляды кухарки и миссис Тишер. Оказывается, эта приходящая уборщица засела в кухне и в тёплой компании миссис Джонсон перемывала косточки своим ближним.

Я не стал реагировать на их воркотню и гордо прошествовал дальше, благополучно, но с замиранием сердца миновав Эмму, бродящую по коридору с таинственным видом, временами хитро посмеиваясь и пожимая плечами. Она представляла гнетущее зрелище, но мне было важно не обратить на себя её внимания, чтобы мистеру Эдварду опять обо мне что-нибудь не наговорили. Он с самого начала был настроен против моего появления в его доме, так что лучше его не сердить. Я, конечно, самостоятельный человек, могу сам о себе позаботиться и из любой переделки выйду победителем, но, когда он отвёл меня в библиотеку и я гадал, не хочет ли он меня выгнать, мне было очень горько и тревожно. Я даже почувствовал беспомощность, словно я маменькин сынок, с рождения окружённый заботой и выброшенный вдруг в незнакомый враждебный мир. Я ощутил парализующий ужас перед Громилой и неуверенность в выполнимости моего плана путешествовать по городам. В самом деле, куда я пойду? Где я найду приют на ночь? Где укроюсь в дождь или мороз? Так ли уж легко обчищать карманы людей в других местах, как у нас? Как примут меня на своей территории местные отверженные? Не попаду ли я в руки негодяев похуже Громилы? Там я буду совсем один, без друзей и знакомых, без незаметной, но незаменимой поддержки миссис Хадсон. Ах, миссис Хадсон! Оказывается, я любил эту глупую женщину больше, чем думал, и часто с грустью вспоминал о ней.

Непреодолимая сила потянула меня к двери в подвал, но она, конечно, была заперта. Я приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Сначала было тихо, потом я уловил внутри какое-то лёгкое движение, шорох…

— Робин, — окликнули меня сзади.

Я вздрогнул и обернулся. На меня с укором глядел мистер Вениамин.

— Какую я сделал ошибку, что рассказал тебе о случившемся! — с горечью проговорил он. — Но я-то думал, что ты умный и добрый мальчик, и не обратить мои слова во зло, а теперь вижу, что заблуждался. Ты будешь выспрашивать подробности и высматривать, как бы пробраться на место трагедии, пока тебя не увидят мистер Эдвард, мистер Белл или леди Кэтрин и не испытают боль от твоего любопытства. Для них и всех нас произошло несчастье, а ты, глупый и жестокий мальчик, хочешь обратить смерть дорогих нам людей в игру.

Мне стало жарко от стыда.

— Простите меня, я не хотел никого обидеть. Просто мне снились всякие ужасы, вот я и подумал, что здесь водятся привидения. И точно, там что-то есть. Прислушайтесь!

Старик отвернулся и молча ушёл, а я почувствовал себя скверно. По собственной вине я лишился дружбы хорошего человека, и неизвестно, простит ли мистер Вениамин моё любопытство. Я сел на ступеньку, размышляя, как исправить положение.