Красавица и Бо - Р. С. Грей Страница 35

— Старше.

На этом прилагательном я остановилась, и это его рассмешило. Эта маленькая ямочка на его правой щеке привлекает мое внимание, и думаю, что, возможно, мне следовало вместо этого выплюнуть все остальные прилагательные, вертевшиеся у меня в голове. Они бы его не рассмешили, по крайней мере, я надеюсь, что нет.

— Ты была занята сегодня вечером, — говорит он, притягивая меня к себе, когда кто-то пытается пройти позади нас.

Как он еще может следить за окружающей обстановкой?

Для меня существует только он.

Я наконец убираю руку, но все еще прижимаюсь к нему. Не похоже, что у меня есть выбор, верно? Если я сделаю шаг назад в этой толпе, то не смогу его услышать. Да, в этом есть смысл.

— Мои родители действительно постарались. Я думала, что здесь будет гораздо меньше народу.

— Очевидно, все хотели тебя увидеть. Ты — гордость города.

— Тссс, на тебя это не похоже, — его глаза встречаются с моими, а затем на секунду многозначительно опускаются к моим губам. Другой. Наконец он снова поднимает взгляд, и я краснею с головы до ног. — Я видела газетную статью, — продолжаю я объяснения, — папа принес в обед.

Не стану утверждать, что прочитала ее еще два раза, как только вернулась в свою квартиру.

— Пресса любит все преувеличивать, — говорит он, на мгновение отводя взгляд.

Он смущен, и эта мысль вызывает у меня улыбку.

— Твоя мама уже видела? Я уверена, она гордится тобой.

Он проводит рукой по подбородку, и я прослеживаю ее путь вдоль этой точеной линии. Мой язык облизывает нижнюю губу, и я заставляю себя снова обратить внимание на его глаза.

— У нее есть несколько экземпляров, — он смеется. — Думаю, она выкупила несколько рядом со своим домом.

Я улыбаюсь.

— И как она? Хорошо, я надеюсь?

Часть меня не может поверить, что мы здесь, говорим о его маме так, словно тот день в ее доме был 10 минут назад, а не 10 лет.

— Лорен? — спрашивает голос позади меня.

Я поворачиваюсь и вижу красивого молодого человека, стоящего с протянутой рукой. Судя по всему, скоро начнется следующая мелодия. О, боже мой. Это просто смешно. Одна из подруг моей мамы подумала, что идея с карточками была бы очаровательной, но она выходит из-под контроля.

Конечно, я не обязана соглашаться на танцы со всеми этими мужчинами. На дворе XXI век, черт возьми, эпоха согласия и радикального феминизма. Меня даже здесь не было, когда моя мама порхала по комнате, словно собирая подписи под петицией о прекращении целибата Лорен. Я не думаю, что танцевальная карточка имеет юридическую силу.

Он протягивает руку чуть ближе. Его улыбка становится шире. Я оглядываюсь на Бо. Он наблюдает за обменом репликами с непостижимыми эмоциями, таящимися в его тяжелом взгляде. Его глаза сужаются.

— Спасибо, но я собираюсь пропустить следующий танец, — говорю я с извиняющейся улыбкой. — Мои ноги убивают меня.

Нет никакого протеста. Он любезно откланивается, оставляя меня с Бо, и теперь я жалею, что не высказалась раньше. Я могла бы избавить себя от целого мира неприятностей.

— У тебя действительно болят ноги? — спрашивает Бо.

Я фыркаю и драматично обмахиваюсь своей оригинальной танцевальной карточкой.

— Ну, сэр, не очень-то по-джентльменски обвинять леди во лжи.

Он усмехается и протягивает руку, чтобы потрогать тонкую ленточку, которой карточка крепится к моему запястью.

— Ты хочешь потанцевать с остальными парнями?

«Ты хочешь, чтобы я это сделала?»

Он продолжает, как будто слышит мои мысли.

— Я так не думаю.

В изумлении смотрю на него, когда он подносит другую руку и осторожно разрывает ленту. Затем он разрывает карточку на две части. Вокруг нас раздаются звучные вздохи и как минимум одно «Боже правый!». Мир перестает вращаться вокруг своей оси на полсекунды, затем ускоряется, чтобы наверстать время. Пожилая женщина падает в обморок. Комитет по соблюдению приличий пишет поспешное письмо Эмили Пост.

Из меня вырывается смешок. Такое чувство, что он только что убил дракона ради меня.

Герой, как всегда.

Я наклоняюсь и шепчу:

— Я уверена, что ты только что нарушил какой-то аристократический французский закон 1700-х годов.

— Пусть едят торт, — шутит он, берет мою руку в свою и тащит меня к танцполу. — А теперь давай потанцуем, пока кто-нибудь не пришел и не утащил меня отсюда.

Все происходит так гладко, что у меня даже нет времени протестовать, прежде чем мы оказываемся там вместе, присоединяясь к другим парам. Одна моя рука опускается на его предплечье, а другая оказывается в его теплой ладони. Я так привыкла таскать мужчин по танцполу сегодня вечером, что мне требуется секунда, чтобы освоиться с танцем с Бо. Вот как это должно быть. Чувствую себя женственной, мягкой, податливой. Он ведет так уверенно. Впервые за весь вечер я могу расслабиться и сосредоточиться на настоящем моменте, на ощущении тела Бо, вибрирующего так близко от моего. Мы уже были здесь раньше, но тогда, на кухне моих родителей, мы держались на безопасном расстоянии. Наши бедра никогда не соприкасались так, как сейчас. Его рука не обвилась вокруг моей талии собственническим захватом. Именно так я хотела, чтобы ко мне прикасались все эти годы назад, и от этого ощущения у меня сейчас голова идет кругом. Может быть, так даже лучше. В свои 27 лет я едва могу справиться с этим чувством. В 17 лет я бы впала в кому.

Мы кружимся по танцполу, и мои щеки начинают болеть от улыбки. Даже в тот момент, когда я знаю, что нужно собрать маленькие кусочки мысленного конфетти, собрать мозаику, которую я захочу вспомнить позже. Его рука такая сильная, теплая и слегка мозолистая. На ощупь это похоже на мужскую руку, и мне интересно, каково было бы, если бы он дотронулся до меня в другом месте, по затылку, вниз по спине, под платьем…

После этой мысли я не могу встретиться с ним взглядом до конца танца. Вместо этого приковываю свой взгляд к его галстуку-бабочке, к жесткому блестящему материалу, который идеально сидит на его широкой груди… груди, которая иногда касается моей, когда мы грациозно двигаемся. Мы так близки, ближе, чем того требует танец. Наши ноги должны цепляться друг за друга. Моя юбка должна была бы запутываться между нами, но мы плавно двигаемся по полу. Бо разворачивает меня наружу и обратно, притягивая к своей груди. Я влюбляюсь мгновенно.

— Ты хороша, — говорит Бо, наклоняясь, чтобы прошептать эти слова мне на ухо. — Должно быть, у тебя был отличный учитель.

Я краснею и