Сьюзен Виггз - Просто дыши Страница 36

Так что она была в ужасе. Она никогда не сталкивалась с будущим, полагаясь только на себя. Перспективы пугали ее, ощущение, что она неудачница, становилось все сильнее.

Рассердившись на себя, она схватила последнюю из гостевых книг с полки у окна. Это был огромный альбом, записи в нем делались в течение пары лет.

«Мы самым сказочным образом отметили двадцать пятую годовщину нашей свадьбы», — было написано крупным округлым почерком и подписано: «Дэн и Линда Дэвис».

Семейка Норвуд из Тарки сообщала, что она провела «незабываемый отпуск, просто волшебство».

«Это место, куда мы хотели бы привезти своих детей, чтобы они могли открыть красоту неиспорченной природы», — писал Рон ван дер Вин из Сиэтла.

Сара листала записи, бегло просматривая фотографии счастливых лиц, их восторженные выражения.

— Что с вами не так, граждане? — спросила она, все еще листая альбом. — Разве никто не потерял время зря? Разве не было дней, когда туман едва поднимался над землей? Солнечных ожогов? Разве вас не кусали пчелы или не хватал за ноги ядовитый плющ?

Перестаньте! А как насчет ссор? Приятный домашний диспут с побоями и пинками, кульминацией которого становится вызов полиции.

Она покачала головой и спародировала главную страницу, которая звучала как реклама: «Еда, радость, друзья и семья — ничего на свете нет лучше».

— Хотела бы я увидеть хотя бы одну честную запись, — сказала она. — Чтобы, например, какой-нибудь парень написал, что это отличное местечко, чтобы привести сюда свою любовницу и избежать опасности быть застигнутым женой. Или чтобы какая-нибудь женщина призналась, что секс был ужасным.

Она взяла индийский карандаш и написала на чистой странице каракули: «Я не буду дожидаться этого парня».

Отпуск, как предполагалось, был временем обновления и исцеления. Когда лечение Джека было окончено, они совершили поездку, которая должна была освежить их и подготовить к сияющему будущему. Они остановились в историческом отеле в Уиллоу-Лейк, в городке под названием Авалон, на севере штата Нью-Йорк. Она выбрала это место, основываясь на том факте, что местная газета печатала ее комиксы. Она нашла гостиницу в Интернете. Предполагалось, что они от всего убегут, но Джек то и дело связывался с работой по мобильному телефону и айфону. Они занимались любовью, и она осмеливалась надеяться, что забеременеет к концу поездки. Вместо этого они вернулись в Чикаго, и между ними возникла громадная, ничем не прикрытая дистанция. Джек погрузился в работу в конюшнях Шамрока. И в траханье Мими Лайтфут.

Посмотрев на страницу, она увидела, что надпись прекратилась в набросок Ширил, которая принесла домой скучающего вида золотую рыбку в пластиковом пакете. «У тебя один из таких дней?» — спрашивала рыбка. И Ширил отвечала: «У меня вся жизнь такая».

— У меня слишком много времени, — сказала Сара, закрывая альбом. Обратив внимание на покупки, она нахмурилась, роясь на дне сумки. — Не могу поверить, что я купила это. Я даже не помню, как клала это в корзинку.

Между прочим, действуя на автопилоте, она купила одну из любимых закусок Джека — банку копченой сельди и коробку крекеров «Ритц».

— Я даже не хочу думать о том, почему я это сделала. — Она выбросила покупки в мусорное ведро, но решила, что этого мало. Тогда она вышла на пляж, высоко поднимая ноги в густой траве, и пустила по ветру этикетки.

Потом, используя ключ, она открыла банку копченой селедки. Запах едва не сбил ее с ног. С момента переезда в бунгало у нее развилась особая чувствительность к запахам. Рыбный масляный дух селедки вызвал у нее тошноту.

Запах напомнил ей о Джеке, который любил есть селедку, глядя в телевизор.

Она опустошила на пляже банку селедки и банку крекеров и села, чтобы посмотреть шоу: в несколько секунд налетели чайки, крича и ругаясь, пока они боролись за угощение. У них заняло всего несколько секунд, чтобы уничтожить рыбу и расхватать все крекеры, они схарчили их прямо на месте или унесли куда подальше. Сара испытывала странное, любопытное возбуждение, холодно наблюдая за пиршеством. Прошло всего несколько минут, и на пляже не осталось ни крошки.

Она унесла пустую банку и коробку из-под крекеров и заметила знакомую пару глаз.

— Снова ты, — сказала она дворняге, которую приметила в первый день своего пребывания в Гленмиуре и видела с тех пор много раз. Собака то и дело попадалась ей на глаза, слишком осторожная, чтобы подойти, но не выпускающая ее из виду. Она подумала о собаке как о льве Андрокла[10] и начала оставлять миску с водой и объедки на ступеньках у бунгало. Она никогда не видела там собаку, но вода и еда аккуратно исчезали. Дворняга была потерянной душой, шатающейся вокруг, словно она искала себе местечко, чтобы обосноваться.

Сара и бездомная дворняга исполнили танец доверия, словно застенчивые подростки на школьной вечеринке. Они подходили ближе, потом отходили, неспособные расслабиться в обществе друг друга, но связанные каким-то взаимным притяжением.

Сара жаловалась своему отцу, своей бабушке и двоюродной бабушке Мэй, даже Брайди, что беспокоится о дворняге. Она была в ужасе оттого, что собаку может сбить машина. В Гленмиуре не было отдела контроля за животными, но там был приют на Бранч, 62. Но эта дворняга была слишком умна для того, чтобы попасть в приют. Она обычно исчезала, стоило кому-нибудь приблизиться к ней. Один раз кому-то из добровольцев удалось отвезти животное на ферму, но через пять минут она сбежала обратно в город.

— Ну говори мне, — сказала Сара, не привыкшая к тому, что за ней следят. — Ты тоже голодна. Ты должна что-нибудь сказать.

Раздраженная Сара умудрилась выковырять крекер со дна коробки. Она протянула его собаке. Как и можно было предположить, дворняга потянулась к нему с жадностью, но отказалась брать угощение с руки. Собака поползла вперед, ее ноздри трепетали, в ее глазах было такое напряжение, словно она пыталась загипнотизировать крекер, чтобы он попал из руки прямо ей в рот.

Сара сделала шаг ближе. Собака притворилась, что отползает.

— Не кажется ли тебе, что меня уже достаточно отвергали? — нетерпеливо спросила Сара.

Собака заскулила и лизнула крекер, но была готова в любую секунду сбежать.

Сара посмотрела в ее бархатно-коричневые глаза. У нее были настоящие ресницы. Сара даже не знала, что у собак бывают ресницы.

— Давай, дворняга, — обхаживала она ее. — Ты знаешь, что ты хочешь это. И я тебя никогда не обижу.

Собака вытянула спину и обнюхала крекер, все ее тело вздрагивало от желания съесть угощение. Ближе… подходи, думала Сара. Иди сюда, иди, иди. Она наклонилась, отчаянно желая обрести в дворняге друга.