Алекс Камсар - Клянусь, это любовь была... Страница 36

— У вас есть мечта? — спросила она, не поворачиваясь ко мне.

Я растерялся, она застала меня врасплох.

— Ну… как вам сказать… может быть…

Я хочу жить, — прервала она мое бормотание, — на берегу теплого синего моря, в стране, где нет зимы, где растут большие красивые тропические деревья, где люди добрые и никуда не спешат. Я молчал. Мне было стыдно. У меня были совсем земные планы. Я уже давно стал, по крайней мере, так думал, обыкновенным циником, который этим, как щитом, прикрывает свою неспособность добиваться успеха и признания. К тому же мне стало холодно, и я не знал, что, помимо насморка, сулит мне это приключение. Она повернулась ко мне:

— Сколько вам лет?

— Тридцать.

— Ну вот, вы уже тридцать лет живете на этом свете, у вас же должны быть какие-то мечты.

— Были, конечно, и есть. Например, встретить случайно на мосту девушку — мечту все моей жизни — и с ней вместе замерзнуть до смерти.

Она долго хохотала, и я был благодарен судьбе, что она меня, такого обычного, ничем не выделяющегося, если только не считать носа, свела, хоть на несколько минут, с этой необыкновенной, очаровательной девушкой.

— У тебя, я вижу, с чувством юмора все нормально, — перешла она на «ты».

Я скромно молчал. Дождь уже кончился. И похоже, пришло время прощаться.

— Ну что ж, — сказала она, — спасибо. Ты был очень любезен. Прощай.

— Всего хорошего, — сказал я ей, — мне, честное слово, было очень приятно стоять с тобой на этом мосту. Спасибо тебе и всего хорошего.

Я закрыл зонтик, повернулся и пошел прочь.

Я шел и не хотел оглядываться, потому что знал, что нельзя обмануть судьбу.

— Эй, — окликнула она, — постой!

Я обернулся. Она подбежала ко мне:

— Угости меня чашечкой кофе. Ты ведь кофе пьешь, не так ли?

Мы сидели в небольшом безлюдном кафе и пили черный кофе.

— Ты знаешь, у меня было такое странное настроение. Почему — не знаю, — говорила она.

— Может быть, ты хочешь чего-нибудь более крепкого, чем кофе. Это помогает. Скажем, шампанского?

— Шампанское? Отлично. Давай отметим наше знакомство.

Мы выпили целую бутылку на те деньги, что я спешил вернуть знакомому. Она сняла плащ и стала еще более чудесной и близкой. Ее щеки раскраснелись, карие глаза горели. Я чувствовал, как от свалившейся на меня удачи и от шампанского кружится моя голова. Я был уверен, я знал, что этот праздник, который так неожиданно ворвался в мою жизнь, через час закончится, и мне придется выслушать упреки за то, что я не вовремя и не полностью вернул деньги приятелю. Но я хорошо знал, что за все надо платить и что не так часто, если не сказать — очень редко, такие вот красивые девушки баловали меня своим вниманием. Как я и полагал, она была студенткой и училась на первом курсе. Она изучала иностранные языки. Много и упорно, как она сказала, училась. Сильно уставала. Она была из другого города. Сначала она жила в институтском общежитии. Но когда приехала ее мама и увидела, какие там условия, то сразу выделила ей деньги, чтобы она вместе с другой девушкой сняла комнату недалеко от института. Маму больше всего возмущало то, что некоторые девушки-старшекурсницы приглашали своих мальчиков в общежитие и оставляли у себя на ночь…

— Как интересно. Представляю, как хорошо спится, когда рядом занимаются любовью, — заметил я.

Она засмеялась своим низким, чарующим смехом.

— Ты этого не можешь представить. Одной фантазии здесь мало. Разве фантазия может заменить действительность? Ты, например, слышал про Испанию и, может быть, даже знаешь что-то о ней.

— Я читал Хемингуэя. Он очень красиво пишет об Испании.

— Да, но ты можешь себе представить Испанию, если только поживешь там хотя бы полгода.

— Ты что, жила в Испании?

— Я там родилась.

— Слушай, а ты случайно…

— Нет, я не испанка. Мой отец просто тогда работал в торговом представительстве. Я жила в Испании до одиннадцати лет. Потом мы вернулись сюда, а через пару лет родители развелись. Отец сейчас снова работает в Испании. Мама, мама очень скоро стала некрасивой, ворчливой женщиной. Наверное, так выглядят все брошенные женщины.

Мне с ней порой бывает так тяжело. Я даже рада, что живу сейчас вдали от нее. Хотя иногда так скучно, так одиноко, что просто хочется выть. Здесь мне не хватает солнца. Я так люблю солнце. Я просто не могу жить без него. Ты бы только видел, какое солнце в Испании! Какое там ослепительное, яркое, красивое солнце! А какое там море, какие деревья! И люди там другие. Более добрые, более темпераментные, более отзывчивые. Ты понимаешь меня?

— Может быть, да, а может быть, нет, — ответил я. — Я тоже люблю солнце. Вот сегодня днем выглянуло солнце, и я решил пройтись по улицам нашего города и встретил тебя.

— Расскажи о себе, — попросила она.

— Моя жизнь — самая что ни на есть обыкновенная. В Испании не был. Иностранных языков не знаю. Какими-то выдающимися талантами не обладаю. За свои тридцать лет ничем особенным не отличился.

— Извини, а ты из этого города?

— Нет. Я недавно сюда приехал. Так получилось.

Воцарилась тишина. Я понял, что вечер близится к концу, и машинально потянулся к бокалу. Он был пуст. Она уловила мое движение и спросила:

— А может, нам еще выпить шампанского? Сегодня почему-то хочу напиться.

— Нет проблем, — заявил я, хотя всегда, когда тратил чужие деньги, сталкивался с проблемами.

Я взял еще шампанского, и эта бутылка стала гарантией, что наша беседа продлится еще некоторое время.

— Вообще-то я больше люблю вино, лучше красное. Когда я окончила школу, отец мне подарил бутылку красного испанского вина. Ты, наверное, никогда не пил испанское вино. Оно пахнет солнцем. Но здесь, в этом городе нет такого вина. Я, конечно, шампанское тоже люблю. Я научилась его пить, когда жила в общежитии. Его привозили мальчишки, которые приходили в гости.

— Это те, которые потом оставались ночью?

— Те тоже. Шампанское похоже на лимонад, пьется так же легко. Я люблю, когда слегка кружится голова и неизвестно откуда появляется хорошее настроение. У меня в последнее время так мало стало радостей. Учебу свою я ненавижу. Я говорю свободно по-испански, но нас заставляют учить английский плюс еще всякую чушь. Голова просто кругом идет. И я думаю: в чем смысл жизни, зачем надо так мучиться, выносить такие страдания — одиночество, большие нагрузки, полуголодные дни и месяцы, — чтобы потом, неизвестно когда и неизвестно где, жить хорошо? И настанут ли эти времена? Ну вот ты. Ты ведь живешь на одиннадцать лет дольше. И что, сейчас тебе лучше, чем в девятнадцать?

— Наверное, нет.

— Вот видишь. И я хорошо понимаю девушек, которые таскали к себе мальчиков. Они хотели взять свое от жизни сейчас, а не потом.