Федерико Моччиа - Три метра над небом. Я хочу тебя Страница 39

— Ты и вправду рассчитываешь заклеить девушку с помощью таких тупых шуток?

— Нет, насчет тебя я спокоен. Тут успех обеспечен.

— Ах, тебе обеспечен успех?.. Посмотрите-ка на него.

— Мир, согласна? Давай-ка съедим по классному бифштексу.

— Идет. Насчет мира согласна, а вот насчет ужина… кто платит, ты?

— Это зависит…

— От чего?

— От того, как дело пойдет после ужина.

— Ты опять за старое? Так вот: после ужина я отвезу тебя обратно к твоему мотоциклу и все. Ясно? Соглашайся сразу, иначе дело не дойдет даже до брускетты[19]. Ты ужином меня вздумал шантажировать? Противно даже!

Джин входит в ресторан с гордым видом. Ей весело. Я иду за ней следом. Народу немного. Мы садимся за столик подальше от печки, возле которой слишком жарко. Я снимаю куртку. И понимаю, что голоден.

К нам сразу же подходит официант.

— Добрый день, молодые люди, что будете заказывать?

— Так, для синьорины — только брускетту. А мне принесите, пожалуйста, на первое — тальятелле с артишоком и бифштекс по-флорентийски с салатом.

Смотрю на Джин с улыбкой.

— Или синьорина передумала и хочет что-нибудь еще?

Джин весело обращается к официанту:

— Все то же самое, что заказал молодой человек. И еще принесите хорошего пива.

— И мне пива.

Официант все записывает и уходит, довольный таким простым заказом.

— Если ты хочешь расплатиться по-римски[20], скажи мне, где ты живешь, и завтра я завезу тебе деньги, идет? Это чтобы ты понял, что десерта не будет.

— Ах, не будет? Ты сильно ошибаешься. Здесь такое мороженое с трюфелем делают, что закачаешься, его надо есть, опуская в кофе.

— Привет, Стэп. Куда ты пропал? Ты обуржуазился, как и все.

К нам подходит Витторио, Полковник, и он, как всегда, очень любезен.

— Все ходят в «Челестину»: там можно девчонку подцепить. Вот туда и повалили. Бараны вы все, — он упирается руками в наш стол: — А ты похудел, знаешь?

— Я два года прожил в Нью-Йорке.

— Да ты что? Вот почему тебя так долго не было видно. Там так плохо кормят?

И он радостно смеется над своей шуткой.

— Слушай, Витто… цены тебе нет! Скажи, чтобы нам принесли брускетту, а?

Витторио уходит, выставив живот, своей обычной вихляющей походкой, он всегда так ходил. Постарел. Но все такой же веселый. У него детское, краснощекое лицо, над ушами — всклокоченные волосы, блестящие от жира, от бифштексов по-флорентийски и отбивных. Я потихоньку осматриваюсь. Людей немного, посетители самые разнообразные, они сидят тихо, одеты далеко не изысканно. Едят они с удовольствием, не делая особо сложных заказов, они не очень взыскательны, и мысли особые, похоже, их тоже не посещают: они рады хорошему блюду после тяжелого рабочего дня.

Парочка недалеко от нас ужинает в молчании. Парень отделяет мясо от костей у отбивной, девушка только что положила в рот картошку фри и облизывает пальцы. Мы встречаемся взглядами, и она улыбается. Я улыбаюсь ей в ответ. Она вновь берет картошку — страх испортить фигуру ей неведом.

Джин переходит в атаку.

— Итак. Подведем итоги: ты спер у меня ключи, спер мою машину и, самое главное, ты и меня поимел тоже.

— Хотелось бы! От последнего я бы не отказался.

Джин уперла руки в бока и фыркает.

— Кретин, я имею в виду, что ты украл у меня вечер. Да еще и мысли тебе в голову приходят какие-то странные. Например, недавно в машине.

— Да что ты привязалась!

— Тогда давай конкретней. Выясним раз и навсегда. Кто будет башлять?

— То есть?

— Дурачком прикидываешься?

— Ну ладно, если приведешь забавные аргументы, я плачу. Если нет…

— А если нет?

— Все равно я плачу.

— А, ну тогда я остаюсь.

— И все же я жду аргументов.

Она с лету дает мне пощечину. Блин. Ну и скорость. Не промахнулась — попадает мне прямо в лицо.

— Ай!

Девушка с картошкой перестала жевать, и смотрит на нас. И два-три человека за соседними столиками — тоже.

— Извините ее, — я улыбаюсь, массируя себе щеку: — Она влюблена.

Джин не обращает никакого внимания на окружающих.

— Давай сделаем так. Ты платишь за ужин и ни на что не претендуешь, а я за это дам тебе несколько уроков хорошего тона. Соглашайся. Ты-то точно останешься в выигрыше.

Витторио ставит брускетту на стол:

— Так, значит, синьорине тоже принести?

Джин на лету выхватывает тарелку с брускеттой и откусывает большой кусок, следом отправляет в рот половину помидоров, — свежих помидоров, которые Витторио с такой любовью нарезает днем на мелкие кусочки и оставляет в холодильнике.

— Принеси мне вторую, Вит.

— М-м-м, какая вкусная.

Джин засовывает в рот кусочек помидора и облизывает пальцы.

— Молодец, Стэп! Сразу видно, здесь хорошо готовят. Как твоя щека?

— Отлично! Сознайся, ты огорчилась, что я не довел дело до поцелуя? Ничего, у нас еще есть время, не злись — вы, девушки, очень нетерпеливы. Вы хотите все и сразу.

— А ты хочешь пиццей получить в физиономию, и тоже сразу?

— Отличная у тебя реакция. Молодец. Сейчас трудно встретить хорошенькую девушку, одинаково быструю как на юмор, так и на тумаки.

— М-м-м… — Джин наклонив голову, улыбается через силу, как бы говоря: ну ты и остряк…

— Что случилось?

— Я пытаюсь переварить хорошенькую девушку.

— Да уж. С моей брускеттой у тебя быстрее получилось: ее-то ты уже переварила. Одним махом слопала.

Вдруг я слышу голоса.

— Ну ты даешь, Стэп! Так я и знал! Говорил же я вам, что это он.

Глазам своим не верю. Передо мной стоят Яхтсмен, Бардато, Цурли, Бласко, Лукконе, Бани… Вот же они все, быть этого не может. Не хватает только одного человека, самого лучшего: Полло. Сердце сжимается, не хочу об этом думать, нет, не сейчас. Холодная дрожь пробегает по телу, я закрываю глаза, только не сейчас, прошу… К счастью, мне на шею бросается Скелло:

— Ах, ты, негодяй, ты что, болгарский сепаратист?

— Тогда уж скорее американский.

— А, да, он же был в Америке… В Штатах… Что же ты не пришел как договорились? Мы все явились, ждали человека-легенду. А легенда как испарилась… На ужин отправился, tete-a-tete[21] с подружкой?

— Может, скорее, тить-а-тить?

— Боже, как смешно…

— Во-первых, я не его подружка.

— Во-вторых, осторожнее, парни, у нее третий дан.

— Может, хватит уже с этим третьим даном? Ты повторяешься.

— Я? Да это ты уже три раза упомянула его с тех пор, как мы познакомились. И твой третий дан такой реальный, что мне пришлось уложить одного типа, чтобы тебя защитить.