Наталья Миронова - Возраст Суламифи Страница 46

– Ладно, – сдался амбал после долгого раздумья. – На первый раз – так и быть. Но считайте, я простил вас дважды: первый раз – он же и последний.

Полька проводила его к выходу.

– Как ты смеешь так говорить о матери? – налетела на нее Нелли, когда дверь за страшным начальником службы безопасности закрылась. – В дурку сдать? Меня?!

– Тебя-тебя, Нелечка. Я думала, ты мне спасибо скажешь… И когда же я поумнею? В общем так: сиди тише воды, ниже травы. Это серьезные люди, тебе не по зубам. Из театра лучше уйди… от греха подальше.

Но Нелли и не думала увольняться. Вот еще не хватало! Галынин слово сдержал, пригласил другого режиссера поставить «Мышеловку». Ей досталась роль судьихи миссис Бойл. Роль возрастная, грима много, и убивают ее самой первой, но Нелли решила: плевать. Главное, трудовая книжка лежит и стаж течет. Галынин ее в своих спектаклях не занимал и вообще старался не замечать. И «Идеального мужа», сволочь, так и не поставил. Ну и черт с ним.

Но через год после истории с кружевным бельем в театре появилась некая Юламей Королева. Полунегритянка, что по понятиям Нелли было равнозначно слову «образина», но фигурка аккуратненькая, с этим не поспоришь. Сперва она была всего лишь инструктором по гимнастике. Ну это еще куда ни шло. Но потом Галынин вздумал лепить из нее актрису и протащил-таки в театр. Прямо на втором курсе.

Этого Нелли не могла стерпеть, запустила машину слухов. Теперь заметки в газетах даже оплачивать было не надо, а ведь та первая заметка о банкирше, жене Галынина, обошлась ей как раз в пятьдесят тысяч. Правда, рублей. Теперь же, наоборот, ей приплачивали, любой материал рвали из рук. Нелли только просила на условиях анонимности.

– Что ты творишь? – сказала ей Полька, услышав, как она обсуждает с репортером смачные подробности прямо по телефону. – Мало тебе того раза?

– Заткнись, что ты понимаешь, – привычно отмахнулась Нелли.

Потом вышел второй облом. Не такой, как первый, но, пожалуй, даже хуже.

Юламей Королева неотразимо действовала на мужиков, скрепя сердце признала Нелли. То один, то другой олигарх желал заполучить ее к себе на банкет. Она ж и пела, и плясала, на все руки мастерица. Но эта сучка – настоящая собака на сене! – всем отказывала. Недотрогу корчила.

Цену набивает, решила Нелли.

Мир большого бизнеса естественным образом тяготеет к миру театра и кино, где крутится много молодых особей мужского и женского пола, способных украсить или хотя бы скрасить собой чей-то досуг. Но главное даже не в этом. Мир театра и кино – нищий и продажный, но гордый и кастово замкнутый – это и есть настоящий гламур. Что делали бы бизнесмены 90-х с цепями «Бисмарк» на бычьих шеях и золотыми перстнями-«гайками» на сосисочных пальцах, что делали бы их вульгарные жены, если бы полуголодные, но неотразимые актеры и режиссеры не показали бы им, как тратить деньги с шиком?

Думаете, это вы нас покупаете? Да, мы будем приезжать в нанятых вами лимузинах на ваши безвкусные корпоративы, да, мы будем под ваше чавканье и ржанье разыгрывать заказанные вами спектакли, будем петь и танцевать, будем даже спать с вами за ваши деньги, все равно мы для вас – законодатели мод, недосягаемые, изысканные и утонченные. Наш мир закрыт, и никогда вам не стать в нем своими. Внутри своей гильдии мы будем судить об успехах друг друга, критиковать и рвать неудачников в клочки, но вы?.. Вам сюда хода нет, попробуйте только суньтесь. Думаете, мы у вас на содержании? Допустим, но все равно вы зависите от нас. Это вы щеголяете друг перед другом, покупая и перекупая нас, а мы смеемся у вас за спиной. Вас так легко развести на бабки… Вот примерно такой «мессидж» мир театра и кино посылает бизнесу.

В среде бизнесменов и их жен особый трепет вызывали экзотические дивы, почти иностранки вроде Лаймы Вайкуле или Илзе Лиепы. Вот и Юламей Королева идеально вписывалась в этот стандарт. Нелли знала: кому удастся залучить эту недотрогу на корпоратив, тому обломятся большие комиссионные, пожалуй, равные гонорару самой Королевой. Знала она и проблемную биографию Королевой, уже уложившей в могилу одного такого шустрого.

И все же Нелли переговорила с секретарем одного очень богатого человека, а тот, услышав, что речь пойдет о Королевой, соединил ее с боссом напрямую.

– Приведешь – озолочу, – пообещал олигарх. – И так и этак подъезжал, цветы дарил, кольца, браслеты, – он говорил, сильно придыхая, «брхаслеты» с ударением на первом слоге, – назад отсылает. Я чумной, да?

– Ну что ты, Рашидик, ты у нас золотой. Бриллиантовый! Девка глупая, упрямая, я с ней поговорю.

– Пхагавари. Приведешь – озолочу, – повторил небогатый словами Рашид.

Окрыленная обещанной суммой, Нелли начала действовать. Но она не стала ничего говорить этой дуре Юльке Королевой: знала, что без толку. Действовать пришлось через Галынина. Тоже, между прочим, нелегкая задача после бельевой интермедии! Он с ней едва здоровался, гаденыш, и сразу отворачивался. Но обещанная сумма подогревала ей сердце, и Нелли решилась.

Официально:

– Николай Александрович, мне нужно поговорить с вами по делу.

– Без стриптиза? – уточнил Галынин.

Нелли едва не сорвалась, но… сумма, сумма!

– Это деловой разговор, – повторила она сухо.

– Ну прошу. – И он столь же сухо пригласил ее к себе в кабинет. – Я вас слушаю.

– У Рашида Азизовича Сеидбекова скоро день рождения. Он хочет пригласить наш театр со спектаклем. Вы же знаете, он человек очень щедрый, – поспешно добавила Нелли, увидев, как Галынин хмурится.

– Знаю. А в чем проблема? Поезжайте к нему со своей «Графской спальней». Вы ж ее возобновили в антрепризе.

– Он не хочет антрепризу. Он хочет наш театр.

Галынин все больше хмурился. Да, Сеидбеков – человек щедрый, деньгами сорит не по-детски, а деньги театру всегда нужны. Ему уже и директор намекал, его друг Ефим Мирошник, что хорошо бы заработать на корпоративах. Но уж больно противно играть спектакль перед жующей аудиторией, которой этот спектакль ни на хрен не нужен, разве что для выпендрежа.

– Николай Александрович, – принялась уговаривать Нелли, видя, что молчание затягивается, – все так делают! И «Сатирикон», и «Современник», и «Ленком»! Тут ничего такого особенного нет.

– Какой спектакль? – отрывисто спросил Галынин.

– Ну… вы же только что поставили «Завтрак у Тиффани»! Было бы идеально: камерный спектакль, и по тематике подходит.

– По тематике? А какая тематика, по-вашему, в «Завтраке у Тиффани»? – насторожился режиссер.

Неспортивно он себя ведет, злилась Нелли. Только что поставленный спектакль «Завтрак у Тиффани» сидел у нее занозой в заднице. Ей так хотелось сыграть Холли Голайтли! Чувствовала, что это ее роль. Заранее видела все подходы, все приемы, все повороты. Но отдали, конечно, этой кривляке Юльке. Нелли даже просить не стала, понимая, что унижаться бесполезно. Но она попросила хотя бы небольшую роль манекенщицы Мэг Уайлдвуд. Уж это – точно ее роль! Отказали. Ей было до слез обидно.