Валентина Седлова - Женщина с зонтиком и перспективами Страница 47

Тпру, Зорька. Это куда же тебя занесло? Муж, конечно, вещь хорошая и в хозяйстве временами полезная. Но видеть одно и то же лицо изо дня в день? А если оно надоест? И дети опять же. Их же рожать придется. А это, говорят, процедура не из приятных. На внешности не всегда в лучшую сторону сказывается. И если с мужем хоть разойтись можно, то с детьми эта волынка уже на всю жизнь. Можно, конечно, их мужу спихнуть, а если откажется? Нет уж: пусть лучше эти цветы жизни растут на чужих грядках.

М-да, нет в моей жизни счастья: ни личного, ни наличного, ни безналичного. И с Женькой что-то решать надо. Можно, конечно, и дальше изображать, что мы только собратья по оружию, но все-таки хочется какой-то определенности. Чтоб не услышать потом в курилке невзначай: «С этой я тоже кувыркался, уступает, конечно, Летке (Катьке, Маринке — нужное вписать), но рекомендую». Терпеть не могу подобных «коллекционеров», и если Женька — один из них, то неприятностей не миновать. Но как это выяснить? И если он действительно коллекционер, то как мне разрулить ситуацию, раз уж я позволила себе попасться на его крючок?

Вечер получился скомканным. Мы оба успели устать от аврала, и не сговариваясь легли спать где-то в начале одиннадцатого.

Перед тем, как погасить свет, Анджей повернулся ко мне и сказал:

— Сегодня ко мне не приставай. Мне не до этого.

После чего выключил ночник и, как ни в чем ни бывало, захрапел.

Это что же такое получается? Значит, это я до него, несчастного, домогаюсь? Вот как дела обстоят? Ловко же он стрелки перевел. И что мне теперь делать? Затеять разборки, мол, ты первый начал? Глупо. Получится, что его слова меня задели, и я действительно имею на него какие-то виды. Нет, лучше уж промолчу. Пусть решит, что его реплика в пустоту ушла.

Я повернулась к стене и попыталась уснуть. Безнадежный вариант. Ну почему мне достались все эти шишки? Что я не так делаю?

Мне стало жалко-жалко себя. Так жалко, что я не удержалась, и по глазам покатились слезы. Только этого еще не хватало. А если Анджей услышит? Как пить дать решит, что это все из-за него, и загордится. Дудки. Не дождется. И я уткнулась носом в подушку, чтобы никакие посторонние звуки не долетели до Женькиных ушей.

Как ни странно, но мне все-таки удалось заснуть. И когда утром я открыла глаза, то обнаружила, что лежу в объятьях Анджея, уткнувшись лицом в его грудь. Видимо, выражение лица у меня было весьма озадаченным, поэтому Женька решил пояснить:

— Ты плакала во сне. Пришлось тебя успокаивать. Что, что-то плохое приснилось?

Я кивнула. Анджей улыбнулся, нежно провел ладонью по моей щеке, и встал из кровати. Я последовала его примеру. После завтрака, прошедшего в милой и непринужденной обстановке, мы оделись и покинули дом рука в руку. Я так обалдела от очередной смены Женькиного настроения, что споткнулась на ступеньках. И сразу же очутилась в его предупредительных объятьях. Меня поставили обратно на ноги, ласково пожурили и чмокнули в носик. Разрази меня гром, если я понимаю, что между нами происходит!

На работе мы появились с видом триумфаторов. Гордо выдали Тамаре наш шедевр, скромно помолчали в сторонке, пока она вычитала наши правки, и наконец, приняли заслуженные похвалы и восторги. Правда, закончились они довольно быстро, поскольку, как я поняла, тут творился аврал почище того, что пришелся на нашу долю. Что ж поделать: конец сериала, последняя возможность что-то переделать, улучшить, исправить. И плевать на то, что половина сериала уже отснята, все равно: последняя точка — это последняя точка.

Производственная планерка пролетела до неприличия быстро. За то время, пока нас с Анджеем не было, ребята все-таки заслали Милу в больницу на сохранение. Решили: пусть зритель еще и за ее будущее чадо поволнуется. Роман всеми правдами и неправдами узнает, где она лежит, и приходит ее навестить. Переживает за нее и за ребенка. За ребенка особенно, поскольку с трудом перенес выкидыш Ирины. Чушь собачья, по-моему, но мнение продюсера превыше всего, блин.

Уж не знаю, может быть, под влиянием Женьки, у меня родилась крамольная мысль: если наш продюсер такой умный, на хрена мы-то ему сдались? Писал бы уж сам. Тогда и исправлять бы ничего не пришлось. А то переписываем больше, чем пишем.

И вот. Приходит, значит, Роман к Миле, они аж полторы серии разговоры трудные про житье-бытье ведут, и наконец решаются. Надо идти к Ирине и во всем признаваться и каяться. Иначе повтор трудной судьбы Ромео и Джульетты, а это совсем другая история. Опять же, к концу сериала общество позитива ждет. Если не дадим — забросают гневными письмами и рейтинг уронят ниже плинтуса.

На этом мы и закруглились. Нечего всю оставшуюся работу за один день делать, а то начальство разбалуем, привыкнет еще. А это не есть гуд, поскольку премировать за срочность нас и не подумают, уж поверьте.

Мы отправились к своим компьютерам, и тут Анджея подозвали к телефону. Проговорил он от силы минуты три, и крайне взволнованный побежал к Тамаре отпрашиваться. Уж не знаю, чего он ей наплел, но маневр ему удался. Через пять минут никаким Анджеем в нашем коллективе и не пахло. Интересно, куда это он сорвался? Не подумайте, я не собственница, и не собираюсь заявлять на него права, но все равно: мне-то мог бы хоть словечко сказать на прощание?

М-да, невесело. Значит, на Женькину помощь в деле выселения Толи рассчитывать однозначно не приходится. Что-то мне подсказывает, что вряд ли он сюда сегодня вернется. Что ж, справлюсь сама, не впервой. В конце концов, ну что мне может сделать Толя? Разве что убить или покалечить. И то и другое довольно трудно осуществить, я за просто так с жизнь прощаться не собираюсь. Вот если он будет не один, а с Темой и его любовницей, тогда мне придется поволноваться всерьез. Втроем они меня точно скрутят. Что ж, придется подстраховаться, чтобы если уж отправляться на тот свет, так в полной уверенности, что безнаказанно им этот фортель не пройдет. И я быстро написала «Предсмертное письмо»: в моей гибели прошу винить тех-то, все случилось по тем-то причинам, позаботьтесь о моем дедушке. Лиза.

Письмо я сохранила в своей папке на сервере, и еще одну копию распечатала и положила на стол под клавиатуру. Если я исчезну, то буквально через пару дней кто-нибудь из нашей команды точно наткнется на него либо в компе, либо на столе.

Письмо меня почему-то ни разу не ободрило. Трагически погибать в расцвете лет не хотелось, даже зная о том, что все виновные понесут заслуженное наказание. Но что я еще могу сделать?

И тут мне в голову пришла еще одна маленькая гениальная идея. Страховаться — так уж по полной программе! Помнится мне, Летка неоднократно хвасталась, что без газового баллончика на улицу носа не кажет. (Хотя мое сугубое мнение — кто ж на нее польстится с таким-то характером, да еще и баллончиком в придачу?) Несмотря на что, что мы с ней друг друга недолюбливаем по неопределенным причинам, думаю, один раз она коллегу по работе выручит. В крайнем случае, буду уповать на ее доброту и чуткую душу. Должно сработать. Тем более что у Тамары с ней этот фокус прошел на ура.