Притворщик - Юлия Резник Страница 8

– Лучше супчик, как у тебя, – принюхиваясь, бросает жадный взгляд в мою тарелку. Послушно включаю чайник во второй раз. – Интересно, почему мое благоразумие заканчивается быстрее, чем запас алкоголя в баре? Хотя вчера я не так уж много и выпила.

Пока я прямо в пачке ломаю лапшу, а высыпаю в пиалу, Гордеева подгребает к себе мой ноут. Одной рукой водит по тачпаду, в другую широко зевает.

– Что ты делаешь?

– Гляжу, может, еще кто-то добавился.

– Куда?

Чайник с шумом вскипает. Щелкает кнопка.

– К твоему генеалогическому дереву. Ты помнишь, что оно будет меняться по мере добавления новеньких, которым еще только предстоит сделать тест?

Я опять начинаю злиться. Сама я уже закрыла для себя эту тему, а Светка все не сдается. И вот зачем оно мне, спрашивается? Каждый день, что ли, возвращаться к этой эрунде? Разочаровываясь снова и снова… Нет уж. Нафиг надо. Я не собираюсь подчинять свою жизнь поискам родителей. Это глупо. Ведь даже если я их найду, где гарантия, что они будут этому рады? Светка не знает, каково это, будучи ребенком, выбегать навстречу каждому новому взрослому в надежде, что они уж точно тебя заберут, и каждый раз возвращаться к себе в комнату, потому что тебя не выбрали. Нет, спасибо. Я не хочу через это проходить. У меня не такие крепкие нервы. Да к тому же мне не нужны корни, чтобы осознать, кто я. Для того, чтобы это понять, у меня была куча времени.

– На, – бахаю перед Светкой тарелку и от греха подальше отодвигаю ноут в сторону.

– Да погоди ты! Там, кажется, какой-то новенький. И процент совпадения большой.

– Плевать.

– Нет, ты все-таки посмотри.

Закатив глаза, плюхаюсь на стул. Да, этого мужика я не видела. Фото. Имя. И пятьдесят процентов в той самой графе. Губы растягивает нервная улыбка. Ну, просто это же какая-то ошибка, верно? Наверняка ошибка. Ведь в противном случае это означает, что… Ну нет. Так не бывает.

Я даже скребу ногтем экран, решив, что смысл написанного изменил прилипший к нему мусор. Но в одной из граф реально указаны пятьдесят процентов. И этот ответ однозначен, как калораж, указанный на упаковке с тортом. Для тех, кто хоть чуть-чуть шарит в биологии, так точно.

– Ань… Ань, ты чего? Тебе плохо? Аня!

Светка тычет меня в бок, и я, наконец, делаю первый вдох за долгое-долгое время. Воздух врывается в легкие с такой скоростью, что ребра трещат. Хриплю. Гордеева хватает стакан, наливает мне воды из-под крана и орет, вложив тот в мою дрожащую руку:

– Пей! Ты аж посинела вся, боже!

Разливая воду, пью, как в последний раз. Зубы стучат о край стакана.

– Это что… твой отец, что ли? – пришибленно интересуется Светка. – Николай… Ань, ты ж Николаевна!

– Да отвали ты от меня, наконец! – ору, вымещая на Гордеевой все те эмоции, что просто не могу пережить, и вскакиваю, бешено вращая глазами. Схватив парку, бегу куда глаза глядят. Дома мне мало места. И воздуха мало.

Видок у меня еще тот. Голые ноги в тапках, из-под куртки выглядывает подол сорочки. Но тот факт, что я выгляжу как городская сумасшедшая, волнует меня меньше всего. Несусь к воде. Там у самого обрыва установили скамейки. Я частенько на них сижу, если надо подумать. Только на этот раз мне, похоже, нельзя оставаться на месте, меня захватывают воспоминания, и кажется, если не двигаться, они просто погребут меня под собой.

Ну, вот зачем? Я же не хотела вспоминать. Свое одиночество, а особенно ночи, когда, казалось, размывались границы между моим маленьким телом и необъятной тьмой, в которой я боялась однажды полностью раствориться.

Родители мне нужны были тогда…

А сейчас что? Я выросла, закалилась. Нашла свое место в жизни. И если бы не дурацкий подарок Светки, мне бы даже в голову не пришло кого-то искать теперь, когда все у меня, в общем-то, в порядке. Потому что на кой мне такие встряски? Так ведь и до инфаркта недалеко.

Домой возвращаюсь, промерзнув до костей. Светка сидит на кровати, листая ленту в телефоне. Я понимаю, что она хотела как лучше. И что мне неплохо бы извиниться, но…

– Я, между прочим, волновалась.

– Прости.

Голос звучит бесцветно. Завариваю себе чай, понимая, что никому не будет лучше, если я заболею. Достаю плед.

– Что будешь делать?

– А что тут сделаешь?

– Ты можешь с ним связаться.

Светка не успевает договорить, а я уже верчу башкой из стороны в сторону.

– Да почему нет?

– Сама не буду. В конце концов, он тоже это все видит. Захочет со мной перекинуться парой слов – напишет.

Едва успеваю озвучить свои мысли, как у меня звонит телефон. Наши со Светкой взгляды синхронно устремляются к экрану, по которому бегущей строкой скользит незнакомый номер.

– Возьмешь?

– На фига? Это стопудово мошенники.

– А если нет?

Пока мы препираемся с Гордеевой, вызов завершается. Светка закатывает глаза.

– Не знала, что ты такая трусиха.

– Я не трусиха.

– Ты прячешь голову в песок как страус.

– Страусы этого не делают. Это…

Слово «миф» так и остается неозвученным, потому что мой телефон опять разверзается стандартным рингтоном.

– Слушай, а если это Матиас?!

– У него нет моего номера!

– Он мог его найти. Да ответь ты! Ну же… – умоляет меня подруга. Я обреченно прикладываю трубку к уху, чувствуя, как сердце колотится о миндалины…

– Алло…

– Анна?

– Да. Это я.

– Ну а я Николай Елагин. Если верить результатам анализов ДНК, твой папа.

2 – Сэм Альтман – американский предприниматель, инвестор, программист и блогер, глава OpenAI.

Глава 5

– Лиз, а принеси еще свое голубое платье! – командует Светка, окидывая меня придирчивым взглядом.

– Нет. Хватит. Меня это все утомило, – отрезаю я.

– Я не поняла… – упирает кулаки в бока Гордеева. – Ты хочешь понравиться отцу или нет?

– Мне плевать, – пригубляю чай, пожалев, что отказалась от напитков покрепче, из тех, на которые налегают девчонки. Трезвой храбриться сложнее. Ведь положа руку на сердце, я едва дышу от страха перед неизвестностью. А в ушах стоит бархатный и как будто знакомый даже голос отца.

–