Джон Гриббин - В поисках кота Шредингера. Квантовая физика и реальность

Джон Гриббин

В поисках кота Шредингера. Квантовая физика и реальность

Мне все это не нравится, и я сожалею, что вообще был в этом замешан.

Ничто не реально.

JOHN GRIBBIN

IN SEARCH OF SCHRÖDINGER’S CAT

Quantum Physics and Reality

Перевод с английского З. А. Мамедьярова, Е. А. Фоменко

© 1984 by John and Mary Gribbin

Благодарности

Мое знакомство с квантовой теорией состоялось более двадцати лет назад, еще в школе, когда я обнаружил, что теория оболочечного строения атома магическим образом объясняла всю периодическую систему элементов и практически всю химию, с которой я мучился на множестве скучных уроков. Я сразу же начал копать дальше, прибег к помощи библиотечных книг, как утверждалось, «слишком сложных» для моей скромной научной подготовки, и сразу же заметил прекрасную простоту объяснения атомного спектра с позиции квантовой теории и впервые открыл для себя, что лучшее в науке одновременно прекрасно и просто, а этот факт слишком многие учителя – случайно или нарочно – скрывают от своих учеников. Я чувствовал себя прямо как герой романа «Поиск» Ч. П. Сноу (хотя и прочитал его гораздо позже), который открыл то же самое:

Я заметил, как перепутанные случайные факты вдруг встали на свои места… «Но это истина, – сказал я себе. – Это прекрасно. И это истина». (Издание А, 1963, с. 27.)

Отчасти благодаря этому озарению в университете я решил изучать физику. В положенный срок мои амбиции осуществились, и я стал студентом университета Сассекса в Брайтоне. Но там простоту и красоту глубинных идей затмило многообразие деталей и математических методов решения конкретных проблем с помощью уравнений квантовой механики. Применение этих идей к миру современной физики давало, пожалуй, примерно такое же представление о глубинной красоте и истине, какое дает пилотирование Boeing 747 о дельтапланеризме. Хотя сила изначального озарения по-прежнему оказывала наиболее существенное влияние на мою карьеру, долгое время я не обращал внимания на квантовый мир и открывал для себя другие прелести науки.

Угольки того раннего интереса разгорелись вновь благодаря сочетанию нескольких факторов. В конце 1970-х и начале 1980-х годов начали появляться книги и статьи, которые с переменным успехом пытались объяснить странный квантовый мир далекой от науки аудитории. Некоторые из так называемых «популярных текстов» были так чудовищно далеки от правды, что я не мог даже вообразить, что найдется читатель, который поймет истинность и красоту науки, изучив их, а потому захотел рассказать все как есть. В то же время появились сведения о длительных сериях научных экспериментов, которые доказали реальность ряда самых странных аспектов квантовой теории, и эти сведения заставили меня снова отправиться в библиотеки и освежить свое представление об этих удивительных вещах. И наконец, однажды на Рождество представители ВВС пригласили меня принять участие в радиопрограмме в качестве своеобразного научного оппонента Малкольма Маггериджа, который только что объявил о своем обращении в католичество и был главным гостем в то праздничное время. После того как этот великий человек высказал свою точку зрения, подчеркнув загадочность христианства, он повернулся ко мне и сказал: «Но здесь есть тот, кто знает все ответы – или утверждает, что знает их все». Время было ограниченно, и я постарался дать достойный отпор, указав, что наука не утверждает, будто располагает всеми ответами, и как раз религия, а не наука, полностью полагается на безграничную веру и убеждение, что истина известна. «Я ни во что не верю», – сказал я и начал было объяснять свою позицию, но в этот момент программа подошла к концу. Все рождественские каникулы друзья и знакомые напоминали мне об этих словах, а я часами твердил, что отсутствие у меня безграничной веры во что-либо не мешает мне жить нормальной жизнью, используя вполне разумную рабочую гипотезу о том, что солнце вряд ли исчезнет за одну ночь.

Все это помогло мне разложить по полочкам собственные мысли о сущности науки в процессе длительных дискуссий о базовой реальности – или нереальности – квантового мира, и этого оказалось достаточно, чтобы я убедился, что могу написать книгу, которую вы теперь держите в руках. Работая над ней, я проверил многие из более тонких аргументов в ходе своих регулярных появлений в научной радиопрограмме Вещательной корпорации Британских вооруженных сил, ведущим которой был Томми Вэнс. Пытливые вопросы Тома быстро вскрывали несовершенства моей презентации, и с их помощью я смог организовать свои идеи лучшим образом. Основным источником справочных материалов, которые я использовал при написании книги, стала библиотека университета Сассекса, где содержится, пожалуй, одна из лучших коллекций книг по квантовой теории в мире, а более редкие материалы мне подобрала Мэнди Кэплин из журнала New Scientist, которая настойчиво слала мне сообщения по телетайпу, в то время как Кристина Саттон скорректировала мое неверное представление о физике частиц и теории поля. Моя жена не только оказала мне неоценимую помощь при обзоре литературы и организации материала, но и смягчила множество острых углов. Я также благодарен профессору Рудольфу Пирлсу за то, что он в деталях объяснил мне кое-какие тонкости эксперимента с часами в коробке и парадокса Эйнштейна – Подольского – Розена.

Всем хорошим, что есть в этой книге, она обязана: «сложным» текстам по химии, названий которых я уже не помню и которые я обнаружил в Библиотеке графства Кент в возрасте шестнадцати лет; горе-«популяризаторам» квантовых идей, убедившим меня в том, что я смогу описать их лучше; Малкольму Маггериджу и ВВС; библиотеке университета Сассекса; Томми Вэнсу и BFBS; Мэнди Кэплин и Кристине Саттон и особенно Мин. Любые жалобы, касающиеся тех недостатков, что все же остались в этой книге, должны быть, конечно, адресованы мне.

Джон Гриббин

Июль 1983 года

Введение

Если сложить все книги и статьи о теории относительности, написанные для простых людей, то стопка, вероятно, дотянется до Луны. «Все знают», что теория относительности Эйнштейна – это самое великое достижение науки XX столетия, и все ошибаются. Однако если сложить все книги и статьи о квантовой теории, написанные для простых людей, то они легко поместятся на моем столе. Это не значит, что о квантовой теории не слышали за стенами академий. Квантовая механика даже стала популярна в определенных слоях: при помощи нее пытались объяснить телепатию и сгибание ложек, в ней черпали вдохновение для множества научно-фантастических историй. В популярной мифологии квантовая механика связывается – если связывается вообще – с оккультизмом и экстрасенсорным восприятием, то есть странной, эзотерической ветвью науки, которую никто не понимает и которой никто не может найти практического применения.

Эта книга написана в противовес такому восприятию того, что по сути является самой фундаментальной и важной областью научного знания. Своим происхождением эта книга обязана нескольким обстоятельствам, которые возникли летом 1982 года. Во-первых, я только что дочитал книгу о теории относительности под названием «Искривления пространства» и решил, что пора взяться за демистификацию другой великой ветви науки двадцатого века. Во-вторых, в то время меня все больше раздражали неверные идеи, которые бытовали под именем квантовой теории в среде людей, далеких от науки. Великолепная книга «Дао физики» Фритьофа Капры способствовала появлению множества подражателей, которые не понимали ни физики, ни дао, но чувствовали, что можно сделать деньги, связав западную науку с восточной философией. И наконец, в августе 1982 года из Парижа пришли новости о том, что группа ученых успешно провела важнейший эксперимент, который подтвердил – для тех, кто все еще сомневался, – точность квантово-механического представления о мироздании.

Не ищите здесь «восточного мистицизма», сгибания ложек или экстрасенсорики. Ищите правдивую историю квантовой механики, истина в которой более удивительна, чем любой вымысел. Такова наука: она не нуждается в нарядах с плеча другой философии, ведь она и сама полна красот, таинств и сюрпризов. Эта книга пытается ответить на конкретный вопрос: «Что такое реальность?» И ответ (или ответы) может удивить вас. Возможно, вы в него не поверите. Но вы поймете, как смотрит на мир современная наука.

Пролог

Ничто не реально

Кот, который фигурирует в заглавии, – это мифическое существо, но Шрёдингер существовал на самом деле. Эрвин Шрёдингер был австрийским ученым, в середине 1920-х годов сыгравшим огромную роль в создании уравнений определенной ветви науки, которая теперь называется квантовой механикой. Однако сказать, что квантовая механика – это лишь ветвь науки, едва ли верно, ведь она лежит в основе всей современной науки. Ее уравнения описывают поведение очень маленьких объектов – размера атомов и меньше – и представляют собой единственное описание мира мельчайших частиц. Без этих уравнений физики не смогли бы разработать проекты рабочих атомных электростанций (или бомб), создать лазеры или объяснить, каким образом не снижается температура Солнца. Без квантовой механики химия по-прежнему пребывала бы в Темных веках и вовсе не появилась бы молекулярная биология: не было бы ни знаний о ДНК, ни генной инженерии – ничего.