Комментарии к материалистическому пониманию истории - Дмитрий Евгеньевич Краснянский Страница 26

благоприятной ситуации определенную последовательность структурных состояний. Подобная проекция во многом понятна. Маркс интуитивно понимал, что отдельное общество является социально-историческим организмом. Но сам же Маркс неоднократно подчеркивал качественное отличие социальной формы движения материи от биологической. Развитие отдельной биологической особи определяется жесткой генетической программой.78 Ничего подобного в случае с социально-историческим организмом мы не наблюдаем. Если, конечно, не апеллировать к мировому Духу Гегеля или архетипам коллективного бессознательного Юнга. Несколько условно мы можем сказать, что развитие социально-исторического организма осуществляется не «онтогенетически», а «филогенетически».

Мы действительно можем говорить об определенной природе социального. Но эта природа выражается не в наличии жесткой программы развертывания социально-исторической особи. Наоборот, одна из существеннейших особенностей социального организма – исключительная открытость и потенциальный динамизм системы. Онтогенез предполагает достаточно жесткое развертывание заданных изначально состояний. Филогенез есть во многом свободная реализация в поле среды возможностей, очерченных исходным состоянием.

Соответственно, если мы понимаем развитие социально-исторического организма в духе «филогенеза», то в этом случае стадии обнаруживаемые в истории оказываются не заранее детерминированными этапами развития, но лишь существенными вехами на одном из возможных путей.

Если же говорить более конкретно, то сначала в истории мы наблюдаем, беспросветное царство первобытности, которое длится и длится десятки тысяч лет. Даже тогда, когда многие общества оказались в орбите цивилизации, сотни и тысячи других обществ не подавали и признака к какому-либо выходу из первобытности. Потом в ряде регионов земли мы обнаруживаем возникновение земледельческих обществ, некоторые из которых в итоге превращаются в аграрные цивилизации. Значительно позже в одном из географических регионов в силу стечения множества достаточно уникальных обстоятельств и факторов возникает индустриальная цивилизация Запада, и кумулятивная мощь этой социальной мутации такова, что она как воронка втягивает в себя все остальные общества.

Насколько закономерно-неизбежен этот процесс? Об этом дискутировать можно до бесконечности. Но что совершенно точно: в социальной реальности мы не можем обнаружить ни материального носителя, ни информационной программы, которые бы жестко разворачивали и детерминировали этот процесс. Всякий раз каждый последующий шаг в «прогрессе» был индивидуальным «ответом» на вызовы и проблемы, возникающие перед тем или иным социально-историческим организмом. И лишь немногие из этих «ответов» закреплялись в виде оформившихся, исторически значимых способов социальной жизни.

Вне всякого сомнения, сформировавшийся в итоге сцепления бесконечного множества многообразных социальных форм исторический путь, пройденный человечеством, был реализацией весьма реальной возможности. Но такой же реальной возможностью при несколько иной природной ситуации могло бы быть почти бесконечное господство одних лишь биологических организмов, или же, если исходить из факта возникновения homo sapiens, почти бесконечное царство первобытности. Или же, если исходить из более реальных возможностей и опасностей, внезапная космическая катастрофа могла прервать историю Земли и историю человечества на самых ранних этапах.

Таким образом, стадии всемирной истории есть ретроспективное понятие, по факту констатирующее вехи социальной эволюции человечества. Здесь мы имеем дело с предельным уровнем обобщения родов социума. Стадия есть результат закрепления в социорах ряда социальных родовых мутаций.

Иными словами, в начале человеческой истории мы обнаруживаем земное пространство, населенное множеством социоров, находящихся на первобытной стадии развития. При определенных условиях они могли пребывать в этом состоянии сколь угодно долго. Но в силу других условий в ряде этих социоров произошла серия социальных мутаций, вызвавших появление производящего хозяйства аграрного типа. Многие из этих обществ так и не смогли продвинуться по этому пути, гармонично сочетая охоту и собирательство с огородничеством. Другие же в силу ряда обстоятельств продвинулись далее и смогли создать аграрные цивилизации.

Эти аграрные цивилизации также могли существовать сколь угодно долго, лишь время от времени сменяя друг друга. Но в силу опять же целой серии социальных мутаций, вызванных эксклюзивными обстоятельствами, ряд аграрных цивилизаций смогли создать и развить индустриальные формы производящего хозяйства. И более того, не только создать и развить, но и вовлечь в своё поле другие социоры.

Весь этот процесс имеет естественно-исторический характер и понятие «стадия» лишь ретроспективно обозначает его.

Но поскольку нас интересует не только родовой характер человеческой истории, но и типологический, постольку понятие «всемирно-исторической стадии» необходимо дополнить понятием «общественно-экономической формации».

Под общественно-экономической формацией мы вслед за Марксом понимаем определенный тип общества, рассмотренный в специфике функционирования системы общественных отношений. Доминирующим же фактором в этой системе являются производственные отношения.79

Соответственно, каждая всемирно-историческая стадия оказывается представленной некоторым набором общественно-экономических формаций.80 Каждая же общественно-экономическая формация оказывается представленной некоторым набором конкретных социально-исторических организмов. Хотя последнее не столь обязательно. Дело в том, разумно ещё раз сказать об этом, что всякая классификация обладает определенной степенью условности и конвенциональности. Мы предлагаем классификацию в два уровня. Но теоретически она может быть дополнена и другими уровнями. И в этом случае между понятием формация и конкретными социорами может быть выстроен ряд конкретизирующих понятийных конструкций. Мы же для большей простоты пошли по пути максимального расширения понятия «общественно-экономическая формация», надеясь вместить в нем всю специфику форм социальной жизни. Но, несмотря на это, мы не отрицаем возможности достройки нашей «двухэтажной» классификации новыми эвристически плодотворными дополнениями.81

Итак, каждая всемирно-историческая стадия оказывается представленной некоторым набором общественно-экономических формаций. Но эта представленность не столь проста, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что стадия присваивающего хозяйства оказывается представленной только одним типом общества – первобытно-общинной общественной экономической формацией.82 То же мы наблюдаем на стадии индустриализма. Она пока представлена также только одним типом общества – капиталистической общественно-экономической формацией. Проблемы возникают в случае аграрной стадии. Здесь мы наблюдаем очевидное разнообразие типов социально-исторических организмов. Судя по всему, такая особенность аграрных обществ вызвана лишь частичной независимостью социума от окружающей среды. В то время как первобытное общество оказывается почти полностью поглощено окружающей средой, а индустриальное общество достигает относительной независимости от окружающей среды, путем создания тотальной искусственной среды («второй природы»), аграрное общество балансирует на грани зависимости-независимости от среды. В этой ситуации ряд факторов политического, демографического, военного, культурного и, прежде всего, географического характера, оказываются решающими. В итоге, на этой стадии мы обнаруживаем множество типов социальной жизни: политарный, «рабовладельческий», «феодальный». Скорее всего, этот список не полон и должен быть дополнен новыми типами и подтипами по мере дальнейшего продвижения в интерпретации исторических фактов.83

Марксистская теория претендует на универсальность анализа социальной реальности. И эта претензия во многом оправдана. Но весьма печально, что на практике она реализуется скорее по линии отрицания немарксистских концепций, нежели по линии ассимиляции их. Примером тому служит старый спор чаще всего выражаемый вопросом: формации или цивилизации?

Мы надеемся, что реформированный марксизм будет избавлен от подобных антиномий.

В вопросе о формациях и цивилизациях мы сталкиваемся с традиционной ситуацией, весьма характерной для развития науки: новые идеи не могут быть сразу