Комментарии к материалистическому пониманию истории - Дмитрий Евгеньевич Краснянский Страница 31

особенно если пойти на поводу публичных и совершенно искренних заявлений его авторов, можно было бы решить, что политическая доктрина марксизма есть безупречно логичная конкретизация научной теории в политической сфере. Маркс был уверен, что одна из главных заслуг его деятельности – утверждение политической доктрины на базе строгой и беспристрастной науки. По крайней мере, Ф. Энгельс засвидетельствовал успех этого проекта, возвестив о создании в рамках марксизма теории научного социализма.

Мы убеждены, что в лице научного социализма (коммунизма) мы имеем дело с грандиозным самообольщением. Перед нами провал еще одной попытки придать исторически ограниченным морально-политическим ценностям научное обоснование.

Мы решаемся утверждать: коммунизм – это антимарксизм, если под марксизмом понимать научную социальную теорию Маркса. Иными словами: если строго следовать духу и букве традиционного материалистического понимания истории, то в итоге мы не только не получим «научного коммунизма», но и обнаружим ложность и иллюзорность этой доктрины.

Основная проблема, связанная с марксизмом, как мы уже отчасти пытались показать это выше, состоит в том, что в нем научная теория оказывается жестко ориентированной на морально-политическую доктрину. Уже одно это априори ставит под сомнение научный характер марксизма. Весь пафос нашего предыдущего изложения состоял в признании необходимости освобождения эвристически плодотворной марксистской парадигмы от удушающе-цепких объятий политической доктрины. Если это нам удалось, то теперь настало время беспристрастно взглянуть на саму эту доктрину, и, так сказать, поразить чудовище в самое сердце.

В общем виде, коммунистическая доктрина может быть развернута в следующих пунктах.

1. Социальный прогресс и, прежде всего, прогресс производства исторически изживают капитализм. Капитализм становится препятствием на пути прогресса и неумолимо клонится к закату.

2. Пролетариат – восходящий класс, субъект, становящейся новой экономической формации.

3. Всеобщий кризис капитализма выливается во всемирную пролетарскую революцию, уничтожающую старое общество. Возглавляет пролетариат пролетарская партия, которая соединяет марксистскую идеологию с субъектом прогресса.

4. Пролетарская революция осуществляется через диктатуру пролетариата, которая подавляет эксплуататорские классы, разрушает старое общество и создает условия для возникновения нового.

5. На обломках капиталистического общества возникает коммунизм, базирующийся на общественной форме собственности, исчезновении государства и классов, преодолевающий разделение труда, тотально освобождающий человечество.

6. Коммунизм означает «конец предыстории», завершение социального становления человечества, наиболее полное и гармоничное развитие производительных сил и творческих способностей человека, бесконфликтное общество, построенное на началах социальной справедливости, господства разума и преодоления предрассудков и так далее.

§ 1. Культурно-историческая обусловленность ценностных доминант

политической доктрины К. Маркса

Прежде чем мы рассмотрим эти пункты по отдельности, необходимо еще раз остановиться на ценностной базе, лежащей в основе этих идей. Именно эта ценностная база является тем генератором, который заставляет всё новых марксистов заворожено распевать свой «политический гимн», не задумываясь об его обоснованности. Она же мгновенно мобилизует марксистов для фанатичного побивания камнями тех, кто усомнился в катехизисе. Кроме того, как мы уже показали выше, эти ценности инициировали политическую доктрину Маркса, но сами при этом никогда не выступали в качестве объекта критического, рефлексивного рассмотрения. И Маркс, и его последователи используют эти ценностные посылки как самоочевидные и всеобщие, как «априорные» предпосылки.

В качестве основных ценностных доминант марксизма можно выделить: вера в прогресс; любовь к «достойному» ближнему, выражающаяся в идее социальной справедливости и гуманизме; ненависть к буржуазии; миссионизм; миллионаризм. Рассмотрим эти посылки детально.

1. Идею прогресса мы уже достаточно полно рассмотрели выше. И нашли её несовместимой со строго научным восприятием. Но, на всякий случай, еще раз подчеркнем. Идея прогресса базируется на определенных ценностных идеях. Ценности же несоизмеримы, поскольку всегда оказываются выражением предпочтений той или иной культуры или эпохи. Любой разговор об истинных ценностях автоматически означает ничем не обоснованный «центризм» (например, европоцентризм) или забавную веру, что в нынешнюю эпоху обнаружены ценности всех времен и народов. Проповедь истинных ценностей означает не просто занятие позиции «центризма», но и демонстрирует полное непонимание принципа историзма. Мы можем указать лишь одно условие, при котором будут обнаружены подлинные ценности для всех времен и народов. Это произойдет в том случае, если окажется, что Бог существует, и он лично явится к человечеству, с очевидностью удостоверив свою божественную природу. Только тогда мы сможем узнать, что есть подлинное благо. Но, судя по всему, ничего подобного в ближайшее время не ожидается.96

2. Вопрос о ценностных доминантах марксизма почти не обсуждался в научной литературе. А если и обсуждался, то, как правило, на недостаточном рефлексивном уровне. Соответственно, вопрос этот не только весьма запутан, но и слабо изучен. Однако о некоторых вещах уже сейчас можно судить достаточно определенно.

Очевидно, что марксисты вдохновляются идеей изначального, природного равенства людей. Они уверены, что людей надо любить, и что каждый человек имеет право на свободу и счастье. Соответственно, они убеждены, что следует решительно и принципиально выступить против зла, то есть всего того, что препятствует свободе и счастью людей.

Мы не имеем ничего против этих ценностных установок.97 Но нас удручает тот научный конфуз, в который попадают марксисты. Марксизм – первая научная теория, которая серьезно поставила вопрос о социальной и эпохальной обусловленности ценностей. Но, при этом, марксизм воспринимает собственные ценности, лежащие в основе его политической теории, как само собой разумеющиеся и вневременные. В лучшем случае, они всё же рассматриваются исторически, и тогда оказываются привязанными к коммунистической эпохе. Но подобная привязка вовсе не удовлетворяет принцип историзма. Если мы вспомним, что коммунизм – это бесконечная эпоха, означающая начало подлинной истории и обретение человеком своей собственной природы, то привязка ценностей марксизма к ценностям коммунизма фактически означает утверждение, что эти ценности имеют вневременной естественный характер. Более того, обоснованность подобной привязки недоказана. Что еще хуже, при внимательном рассмотрении мы можем обнаружить, что отчасти ценности марксизма есть ценности индустриальной, капиталистической эпохи, а отчасти они восходят к более ранним эпохам.

Понятие справедливости является константой социального бытия, которое выражает ожидания и необходимость для общества определенного порядка распределения (в широком смысле слова). В позднюю первобытность и в большинстве аграрных классовых обществах идея справедливости воспринимается как выражение божественной воли. Античность, с её развитой теоретической культурой вносит в это представление принципиально новое – теоретическое исследование и обоснование справедливости. Здесь справедливость понимается как порядок, при котором каждому воздается должное. Но за редким исключением справедливость интерпретируется в классовом ключе: эгалитаризму граждан полиса противопоставляется полное бесправие рабов.

В этом отношении, христианское представление о справедливости есть любопытнейшая мутация традиции. Возникает эгалитаристская интерпретация справедливости. Здесь мы имеем дело с мощной проекцией бесправных слоёв населения в область идеологии. Возникает идеал тотального равенства всех людей как детей Божьих. Весьма характерно, что эта интерпретация становится популярной именно в тот момент, когда большинство населения Римской империи оказывается выпавшим из рамок полисного эгалитаризма. Первоначально эгалитарная концепция справедливости бытовала в форме христианского «коммунизма», когда первые христианские