Николай Назаркин - Три майские битвы на золотом поле

Николай Назаркин

Три майские битвы на золотом поле

Небольшое вступление и объяснение

В этой книге рассказывается о сражениях и битвах. Поэтому и называется она так — «Три майские битвы на золотом поле». Именно о трех битвах, о трех замечательных (каждое — по своему) сражениях я и расскажу. «Майские» они потому, что начались, как нетрудно догадаться, в мае месяце. Закончились, правда, кто когда, одна аж в сентябре. Но все равно пусть будет майской. Так красивее. А почему на золотом поле? Дело в том, что я буду говорить о Золотом Веке Нидерландов, той далекой эпохе, когда казалось, что маленькая страна правит миром.

Великий, блистательный и шумный семнадцатый век. Мушкетеры, пираты, коварные герцоги и прекрасные королевы — это все он, «галантный век». Ну а на маленьком клочке земли в северо-западном углу Европы, в стране, которую мы сейчас называем Нидерландами, а в то время именовали на пышный и блестящий тогдашний манер «Республикой Семи Соединенных Провинций», идет свой век — Золотой. Этот Золотой Век в самом разгаре — и начался давно и кончится еще не скоро. Достаточно сказать, что уже три поколения нидерландцев так жили, и другого представить им было сложно.

Книга разделена на четыре вполне самостоятельные части, для удобства. Читать можно, в принципе, в любом порядке. Можно что-то и пропустить, если все и так понятно или не интересно.

В первой части я немножко расскажу о самом Золотом Веке, откуда он взялся и почему так называется. Битв и сражений тут не будет, а будут корабли, дубы и мельницы, так что если очень хочется сразу про войну — смело переходите ко второй части. Там про драконов. А эту часть можно потом дочитать, если нужно будет что прояснить, скажем. Впрочем, в конце первой части будет еще немножко пиратов, сокровищ и абордажей, так что я вас предупредил.

Вторая часть будет посвящена побежде… побежда… победе над драконом, в общем. Тут рассказывается, что на всякую природную бяку найдется своя управа, сколько стоит стране котелок солдатской каши, и как брать крепости с помощью мельниц. Опять мельницы, да, ничего не поделаешь — это Нидерланды.

В третьей части будет «странная война». Тут вы узнаете о том, что могут короли, о мире без правил и войне без причины, и о том, что у страха глаза велики. Опять будут грохотать пушки, готовиться абордажные команды, вертеться мельницы. Ну да, мельницы.

Последняя, четвертая часть, рассказывает о самой долгой битве в истории войн на море и о вредности излишних знаний. Именно так. Тут будет ну очень, очень много пушек — больше, чем в первых трех частях вместе взятых! — а также будет рассказано, какое наказание предусмотрено за обгон линкора с адмиралом на борту, о том, как геометрия и в драке помогает, как воевать на яхтах… ну и про мельницы, конечно.

А начну я с золота…

Часть первая. Золотое поле

Итак, во всем мире идет век семнадцатый, а в Нидерландах — свой собственный, Золотой. Почему век «Золотой» понятно — в стране очень, очень, ну очень много денег. А откуда деньги, кстати?

Представьте себе дерево. Лучше дуб. Шведский дуб. Вот вырос он в Швеции и тут… И тут приехали голландцы на голландском корабле, купили тот дуб прямо на корню, сами же спилили и тут же погрузили его на борт. Привезли дуб в город Заандам, а там прямо с корабля перегрузили на специальную ветряную мельницу, которая обдирает с дерева кору. Потом, всего через несколько шагов, другая мельница уже распиливает бревно на доски, третья мельница в ряду те доски обрезает по размеру, потом доски сушат… Наконец готовые ровные аккуратные доски пакуют (опять с помощью ветряных мельниц!) и отправляют голландским же кораблем во Францию, скажем, для постройки корабля французского. Собственные французские дубы на корабли не годились. Вот мебель из них получалась очень красивая. Но на комоде же плавать не будешь, потому и приходилось французам платить монополистам из Республики.

Такая вот самая настоящая почти конвейерная линия. Поточное производство. А знаете, сколько денег зарабатывали на этом дубе?

Посчитайте: десяток бревен в Швеции стоил около гульдена, а обработанную древесину продавали французским корабелам уже по полтора гульдена за доску. За одну! А ведь досок из дуба выходит не одна, не две. Даже со всеми транспортными и производственными расходами дуб получается мало что не золотой! Золотому Веку — золотые дубы.

Или вот хлебная торговля. С хлебом еще проще — купить в Новгороде по копейке пуд, продать на Сицилии тот пуд в четыреста раз дороже. В четыреста раз!

Все это, разумеется, не само собой возникло. Те же ветряные мельницы. Огромное число мельниц осталось после больших (многовековых!) проектов осушения страны. Тогда ветер крутил архимедовы винты, откачивая воду цепочкой по каналам, а нынче мельницы сменили специализацию — стали пилить доски, молоть краску, прессовать бумагу и штамповать солдатские панцири. Но самое главное — эти мельницы, активное использование ветряного движителя (ведь до паровой машины еще сто лет, почти все во всех других странах делается вручную или, в крайнем случае, ослика или лошадку можно запрячь!), позволили быстро-быстро настроить много-много всего. Много-много новых мельниц, домов, складов… Но главное, в первую очередь — много-много кораблей.

Ведь Республика Семи Соединенных Провинций — самая могучая морская держава мира. Флот Республики превосходит по размеру флоты всех остальных европейских держав вместе взятых. То есть вот могущественная Франция, Испания, которая все еще владеет половиной мира, Португалия, чьи колонии раскинулись от Мадагаскара до Японии и от Бразилии до Анголы, не говоря уже про Англию — они все вместе не наскребут столько кораблей, сколько имеют маленькая Голландия и ее «сестры»!

«Сестры-провинции», кстати, так именовались официально. И было их действительно семь соединенных. Голландия, Зеландия, Фрисландия, Утрехт, Гельдерн, Оверэйзел и еще одна, носившая любопытное название «Город и Земли», которую, впрочем, чаще просто именовали по названию того самого «Города» — Грониген. Сестры-провинции, как и сестры обычные, человеческие, различались сильно. Одним досталось больше, другим меньше, одни ухитрились свое богатство и влияние приумножить, другие все растеряли. «Счастливиц» в семье Республики пока было трое — Голландия, Зеландия и Фрисландия. Именно тут выстроились тысячи и десятки тысяч ветряных мельниц, верфи, мануфактуры и пушечные мастерские. Остальные же сестры стали… ну, скажем так, «младшими». Каждая провинция, или, как ее еще называли, каждые «нидерланды» (что означает просто «земли в нижнем течении Рейна», отсюда и другое название страны — «Семь Соединенных Нидерландов») формально независимы и объединены только различными договорами и союзами. Даже столицы официальной общей нет, хотя имеются общие Генеральные Штаты (нечто среднее между правительством и парламентом: для парламента там слишком мало людей, а для правительства — слишком много) из представителей всех провинций, а также формально выборный, но по сути принадлежащий дому принцев Оранских титул «штатгальтера», «управителя страны». Все держится больше на обычае, чем на конкретных законах. В повседневной жизни это роли не играет, а в вот в политике всякая мелочь рано или поздно пригодится… но про это я еще упомяну.

«Ну ладно», скажет кто-то, «хорошо, мельницы пригодились для распилки дубов или постройки кораблей. Но почему хлеб-то так выгодно продавали и почему именно голландцы? Тут-то в чем секрет?!» А это как раз из-за тех самых кораблей.

Ведь хлеб везли на Сицилию по морю. А море — штука опасная. И не только штормами да водоворотами. Вот, например, именно в это время — конец шестнадцатого — начало семнадцатого века — западное Средиземноморье контролировали берберские пираты. Мимо не проплывешь. У пиратов были базы в Алжире и покровительство турецкого султана, так что и они грабили всех, кого могли. А могли тоже всех. Почти. Единственное исключение — ага, флот Республики. Нет, удачные налеты и тут случались. Но большей частью голландские и зеландские корабли шли конвоями, с сильным охранением, и такой орешек был пиратским капитанам не по зубам. И подобное могла позволить себе только Республика — кораблей больше, чем у всех остальных вместе взятых, помните?

А что мы имеем внутри страны? Очень много промышленных мощностей, очень много денег, очень много искусства… Всего много. Причем все это впервые в мире — поточные линии лесопилок, скажем, или такие же «конвейерные» линии по производству бумаги — вся Европа писала на голландской бумаге. И все это автоматизированно — ну, в понятиях семнадцатого века, конечно. И деньги лежат не под матрасом, а в банках да на биржах, где продают все, что продается… и что не очень продается (ну зачем нормальному покупателю луковицы тюльпанов за цену хорошего дома?!) — тоже продают. Опыт итальянских банковских корпораций («главное — оборот!») расцветает и колосится на новой почве.