Андрей Дёмкин - «Дней Александровых прекрасное начало…»: Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг.

Андрей Демкин

«Дней Александровых прекрасное начало…»: Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг.

Введение

В предлагаемой вниманию читателя работе исследуется внутренняя политика первых лет царствования Александра I: 1801–1805 гг. Именно об этих годах А. С. Пушкин писал в стихотворении 1822 г. «Послание цензору»: «Дней Александровых прекрасное начало…». В то же время этот период и начался, и закончился для самого Александра Павловича сильными переживаниями. При всей внутренней готовности двадцатитрехлетнего молодого цесаревича занять российский престол страшная гибель отца – Павла I, буквально забитого насмерть заговорщиками ночью 12 марта 1801 г., не могла не вызвать сильного психологического потрясения. Подобным же образом закончилась для Александра I и Аустерлицкая битва 2 декабря 1805 г.: император мог попасть в плен, погибнуть на поле боя или во время беспорядочного отступления русско-австрийских войск. Хорошо известно, что А. С. Пушкин негативно относился к Александру I, который у него – «кочующий деспот» («Сказки», 1818). А эпиграмма 1825 г. говорит сама за себя:

Воспитанный под барабаном,Наш царь лихим был капитаном:Под Австерлицем он бежал,В двенадцатом году дрожал,Зато был фрунтовой профессор!Но фрунт герою надоел —Теперь коллежский он асессорПо части иностранных дел!

Поэт восторженно относился к первым годам царствования императора, потому что внутренняя политика того времени имела либеральные черты и обозначила вектор движения самодержавия в сторону конституционной монархии (движения, к сожалению, прерванного).

Интерес к личности императора Александра I достаточно высок. Он подогревается загадочностью облика этого государя (одно из его прижизненных прозвищ – Сфинкс), а также легендой об уходе в народ под именем старца Федора Кузьмича. Как видно из названия книги, мы не собираемся представить читателю еще одну работу об Александре I – государе и человеке. Нас интересует внутренняя политика российской власти, которую, конечно, направлял император (только в этой связи мы обращаемся к его характеристике). Поставленная как специальная, данная тема является неисследованной, хотя в ряде работ авторы к ней подходят.

Обратимся к историографии. По значимости для нашей темы мы выделяем книги М. И. Богдановича и К. Н. Шильдера. С одной стороны, в них подробно описывается жизненный путь Александра Павловича, а с другой – не менее подробно представлены внутри- и внешнеполитические проблемы страны. К тому же они охватывают весь период царствования этого монарха. По нашему мнению, именно данные авторы более всех подошли к раскрытию темы внутренней политики[1].

Обобщающие исторические труды Н. М. Карамзина, В. О. Ключевского, А. А. Корнилова, Г. В. Вернадского, четвертый том многотомной Истории СССР с древнейших времен до наших дней и труды С. Б. Окуня в большей или меньшей степени затрагивают интересующие нас проблемы. Они ценны для нас тем, что вписали их в общий контекст истории XIX столетия[2].

Не менее значимы работы, исследовавшие проблематику реформ и общественного движения в России в александровское царствование. Мы имеем в виду труды А. Н. Пыпина, В. И. Семевского, А. В. Предтеченского, Н. В. Минаевой, М. М. Сафонова и С. В. Мироненко[3].

Имевшие в большей степени биографический характер книги великого князя Николая Михайловича, А. Е. Преснякова и А. Н. Сахарова отнюдь не зацикливаются на личности Александра I, но поднимают и важные политические проблемы[4].

На рубеже XIX–XX вв. был написан целый ряд юбилейных трудов различных государственных ведомств: Государственного совета, Сената, Комитета министров, министерств военного, морского, внутренних дел, финансов, юстиции, народного просвещения, а также Лесного департамента и Ведомства путей сообщения. Все они содержат ценные сведения о состоянии и работе соответствующих органов в рассматриваемое нами время[5].

Достаточно обширен список трудов, использованных нами для выяснения отдельных вопросов. По сельскому хозяйству и крестьянству, торговле, банковскому делу и путям сообщения привлечены третий том Истории крестьянства России, а также книги автора этих строк, С. А. Покровского, С. Я. Борового и Э. Г. Истоминой. Государственная политика, система государственного управления и ведение военной кампании 1805 г. описаны у О. И. Елисеевой, А. Г. Звягинцева и Ю. Г. Орлова, Л. Ф. Писарьковой, великого князя Николая Михайловича, С. М. Соловьева, В. А. Томсинова, Е. В. Мезенцева и Д. З. Фельдмана. Отношение Н. М. Карамзина к происходившим событиям и деятельность В. Н. Каразина представлены в трудах А. И. Герцена, М. Погодина, Ю. М. Лотмана и Л. Г. Кислягиной[6].

Использованные в нашей работе источники весьма разнообразны. Во-первых, это распоряжения верховной власти: именные, сенатские и синодские указы, высочайше утвержденные доклады Сената и министров. Они опубликованы в трех томах Полного собрания законов Российской империи. Мы имеем дело именно с распоряжениями по различным вопросам внутренней политики. Количество нормативных юридических документов среди них крайне невелико[7]. Впервые нами задействованы все материалы томов (за исключением немногих, имеющих не политическое, а сугубо частное значение).

Далее по важности следует поместить Архив Государственного совета, бумаги Комитета 6 декабря 1826 г., касающиеся преобразования высшего государственного управления, журналы заседаний «Негласного комитета», проекты и записки М. М. Сперанского, В. П. Кочубея, Н. С. Мордвинова, А. Р. Воронцова, письма Александра I Ф. С. Лагарпу, переписку П. В. Завадовского с А. Р. и С. Р. Воронцовыми[8]. Для выяснения многих вопросов политической и культурной жизни важны мемуары Г. Р. Державина, А. Чарторыйского, Ф. Ф. Вигеля, П. Г. Дивова, В. Н. Головиной, Е. Р. Дашковой, Е. Ф. Комаровского, Р. С. Эдлинг, С. Шуазель-Гуфье и неизвестного саксонского дипломата[9]. Для оценки общественного мнения небесполезны стихи Д. В. Давыдова, издаваемый Н. М. Карамзиным журнал «Вестник Европы» и курируемый властями «Северный вестник»[10].

Глава первая

Александр I как политический деятель

На формирование характера Александра Павловича решающее влияние оказали взаимоотношения его бабки – императрицы Екатерины II и отца – цесаревича Павла Петровича. В 1762 г. политическая группировка воспитателя цесаревича Н. И. Панина ратовала за провозглашение императором восьмилетнего мальчика, а матери – Екатерине Алексеевне – была уготована роль регентши до совершеннолетия сына. Но Екатерина сумела воспользоваться выгодной политической ситуацией и в 1762 г. вступила на российский престол самодержавной императрицей Екатериной II.

Когда в 1772 г. Павлу Петровичу «справили совершеннолетие», ничего не изменилось. Императрица не «поделилась с сыном властью». С этого момента стало нарастать реальное отчуждение матери и сына: Екатерина знала, что вокруг Павла группируются недовольные ее правлением, а цесаревича все более угнетала мысль, что им нарочно пренебрегают. Когда от второго брака Павла Петровича с Марией Федоровной 12 декабря 1777 г. родился первенец – Александр, не исключено, что императрица уже задумывалась о непередаче престола чуждому ей по духу сыну. Александра, как и родившегося 27 апреля 1779 г. Константина, Екатерина II стала воспитывать так, словно это были ее собственные дети, при этом от родителей мальчиков не изолировали[11].

Скорее всего, Александру уже с рождения Екатериной II была уготована роль наследника. Константина, как известно, она прочила в государи с престолом в Константинополе в соответствии с проектами Г. А. Потемкина[12]. Иначе бы императрица оставила обоих внуков на попечение их родителей. Тогда бы Александр и Константин воспитывались как обычные немецкие принцы, по типу их младших братьев – Николая и Михаила. Понятно, что чуткая придворная среда, в которой с первых лет жизни вращался Александр, не могла не передать ему ощущение себя неофициальным наследником престола Екатерины Великой.

Все мемуаристы подчеркивали, что Екатерина II любила Александра и видела в нем чуть ли не собственное отражение. Она говорила, что ее маленький внук «мог послужить художнику моделью купидона». Не было недостатка в славословиях в адрес царевича-ребенка: его внешняя красота гармонировала с красотой его души, его кротость влекла к нему всеобщую любовь и т. д. Но мальчик рос непростой. Характер Александра был много сложнее брата Константина: последний резкостью, прямолинейностью напоминал отца.

В 1784 г. к Александру и Константину приставили наставника – генерал-адъютанта Николая Ивановича Салтыкова. Почему Екатерина II выбрала именно этого человека на роль наставника столь дорогих ее сердцу внуков? Салтыков был человеком заурядным – на это обращали внимание мемуаристы, а вслед за ними и исследователи. Признавая его искушенность в придворной науке, ловкость, угодливость и преданность императрице, над генерал-адъютантом обычно подтрунивают: он «делал, что говорила жена, подписывал, что подавал секретарь». По замечанию одного из преподавателей великих князей – Массона, «главное занятие Салтыкова при великих князьях состояло в том, чтобы предохранить их от сквозного ветра и от засорения желудка». Графиня В. Н. Головина называла Н. И. Салтыкова «коварным и лукавым интриганом». Она, а вслед за ней историк Н. К. Шильдер придают фигуре воспитателя гораздо большее значение. Салтыков являлся гофмаршалом «малого» двора (то есть двора Павла Петровича) и был в милости у цесаревича. Воспитатель старался лавировать между «большим», императрицыным двором и двором «малым». Это, разумеется, было известно Екатерине II и устраивало ее. Однако худшие черты характера Александра-мальчика – скрытность, умение лицемерить – проистекают от наставлений Салтыкова. Ребенку нужно было научиться нравиться и бабке, окруженной «изящной и безнравственной» толпой придворных, и отцу с его салдафонскими замашками.