Yuriy - o fad3c0960b610c79

Юрий ДОСТОВАЛОВ

ВОПРЕКИ УЛИКАМ

1.

Сырцов стремительно влетел в кабинет Лобова, плюхнулся на стул и, едва

переводя дыхание, шумно выпалил:

- Для тебя дельце интересное. Профессор Рябич убит!..

- Что?! – непроизвольно вырвалось у Лобова. Он даже присел на край стола, но тут

же резко вскочил и, все еще не веря услышанному, растерянно переспросил

Сырцова: - Когда? Как? И где, наконец?

- На проселочной дороге, на ответвлении Эминовского шоссе, что ведет в дачный

поселок Купавиху, - выпалил Сырцов. – Да сам все увидишь. Собирайся!

- Но постой, - недоумевал Лобов. – Преступление совершено в области, так?

Почему же заниматься им должны мы? Почему не следователи следственного

комитета областной прокуратуры?

- Следственный комитет и будет заниматься, только наш, городской, – перебил

следователь. – Уж слишком значительна фигура покойного! Рябич, сам знаешь, какая видная персона. Личный друг многих наших министров, в научном

мировом сообществе уважаемый человек. Одним словом, следственный комитет

при городской прокуратуре взялся за дело. А тебя, - Сырцов хитро подмигнул

Лобову, - Глыба упросил прокурорских привлечь к расследованию в качестве

эксперта.

Глыбой работники УВД за глаза называли начальника управления

генерал-майора милиции Петра Петровича Каменкова. Такое редкое сочетание

твердости и крепости сразу в его имени, отчестве и фамилии1, вполне

оправдалось, когда Каменков стал начальником управления и генералом: это был

человек-кремень, никто из подчиненных не думал и слова поперек ему сказать, не

то ли что предпринять без его ведома и согласия.

- Поздравляю, - Сырцов поднялся со стула. – Поработаешь в человеческих

условиях. Техника у них, знаешь, какая?

- Как же, видел, - кивнул Лобов.

- Ну вот, значит, раскроешь свои таланты сполна. Пойдем, они уже тебя ждут на

улице, – и Сырцов порывисто, насколько позволяла его грузная фигура, поднялся

со стула и шагнул к двери.

1 Петр по гречески – камень.

1

Лобов поплелся вслед перекатывающемуся по коридорам следователю, шумно

протопал по металлической лестнице и вышел во двор управления, где их уже

ждал оперативный фургон прокуратуры.

Высокое летнее солнце пекло нещадно. «Тащиться в такую жару в деревенскую

пыль, - представил Лобов и поморщился. – Впрочем, может, за городом полегче

будет». Он терпеть не мог московскую жару и с трудом выносил городское лето: автомобильную копоть, до отказа забивающую легкие, гнетущую духоту без

малейшего дуновения свежего ветерка и неутолимую жажду, сильнее всего

прочего отвлекавшую от работы. Лобов как-то добился от Каменкова, чтобы в

кабинете экспертов установили кулер с холодной водой, и теперь в жаркие дни

спасался только ею: нажимал кнопку, глядя, как живительная прохладная влага

тонкой струйкой наполняет стакан, ждал, пока осядут пузырьки воздуха и с

наслаждением пил. И сразу же возвращалась работоспособность, мысли вставали

на свои места.

«Жаль, что за городом не будет кулера», - усмехнулся Лобов, но тут его осенило, и

он попросил Сырцова:

- Подожди минутку, я наберу в термос холодной воды, - и бросился обратно.

- Недолго там, - крикнул вдогонку следователь. – Мне еще тебя представить надо

коллегам. А ждать они не шибко-то любят.

- Я скоро, - донеслось до следователя.

Лобов действительно обернулся очень быстро, держа в руках трехлитровый

походный термос.

Сырцов подвел его к высокому следователю средних лет с погонами майора.

- Эксперт-криминалист Всеволод Никитич Лобов, - представился Лобов.

- Старший следователь следственного отделения при городской прокуратуре

младший советник юстиции Суровин Николай Владимирович, - собеседник

протянул Лобову сухую жилистую руку. – Мы много наслышаны о вас, Всеволод

Никитич. Мне очень приятно будет поработать с таким профессионалом.

- Благодарю, Николай Владимирович - кивнул Лобов. – Постараюсь оправдать

ваше доверие.

- Вот и прекрасно, - улыбнулся Суровин и жестом пригласил Лобова в фургон. –

Едем!

Осмотревшись, Лобов заметил, что оперативная лаборатория на колесах была

оснащена по последнему слову техники. В состав бригады входили даже врач и

лаборант.

2

- Все это к вашим услугам, Всеволод Никитич, - заметив восхищенный взгляд

Лобова, пояснил Суровин. – При расследовании настоящего дела, убежден, все это

сослужит вам неплохую службу.

- Благодарю, - кивнул Лобов и спросил: - Понятно, что экспертиза еще не

делалась. Но хотя бы оперативные мероприятия провели?

- Какие там оперативные мероприятия? – возразил Суровин. – В деревне-то!

Милицию вызвала дочка. Местные сотрудники приехали, осмотрели и сразу в

городскую милицию сообщили, когда узнали, что московский профессор. Часа

полтора назад.

- А оцепление выставили? – продолжал допытываться эксперт.

- Из кого? – вытаращил глаза следователь. – Откуда там у них столько людей?

Просто постового оставили около трупа, и все. Нас дожидаются.

- Но как же так! – воскликнул Лобов. – Ведь пока мы доберемся, очень важные

улики могут исчезнуть! Преступник, может, затаился где-нибудь поблизости и в

это время спокойненько так уничтожает все компрометирующее. А потом

запросто скроется, и его преследовать даже никто не будет. Хороши работнички!..

- Да понимаю я, Всеволод Никитич! – Суровин раздраженно рассек воздух

ладонью. – Однако хорошо, что хоть кто-то там есть. По крайней мере, поддержат

дочь до нашего приезда…

- Дочь профессора? – переспросил Лобов. Суровин кивнул:

- Она была свидетелем преступления. Ехала с отцом в одной машине, когда на них

напали. Сейчас девушка в истерике… Но лучше самим все осмотреть. Поехали! –

приказал он водителю. Машина взвизгнула и рванула с места…

До поворота на Купавиху добрались минут за двадцать. Свернув с Эминовского

шоссе, автомобиль, разбрасывая из-под колес мелкий щебень и обдавая пылью

обочины, на возможно предельной скорости подлетел к месту преступления.

Растерянный милиционер услужливо топтался около рыдающей девушки лет

двадцати двух в перепачканном легком платье без рукавов. Девушка сидела в

открытой задней двери огромного «лексуса» последней модели и все твердила

одно и то же, комкая обильно орошенный слезами носовой платочек и

беспрестанно поправляя большую сумку, висевшую на плече:

- Так внезапно… так подло… Негодяи…

Приближаясь, следователь с Лобовым увидели накрытый труп профессора,

лежавший метрах в трех от машины, на обочине. Поздоровавшись с девушкой,

Суровин попросил ее рассказать, как все было. Оперативники и врач начали труп, 3

окрестности и проводить необходимые исследования. Лобов сфотографировал

тело покойного, поляну вокруг машины, сам автомобиль и внутри него и

поспешил к девушке, чтобы успеть дослушать окончание ее рассказа.

Кое-как сдерживая рыдания, давившие горло, девушка (она представилась

Ксенией, дочерью профессора Рябича) попыталась собраться и рассказала о

случившемся. Из ее слов история вырисовывалась довольно-таки жуткая, похожая

на леденящие душу триллеры, какими щедро потчуют невзыскательного

отечественного телезрителя. Начало этой истории выглядело внешне спокойным, ее развитие стало неожиданным и драматическим, а вот развязка вообще

оказалась страшной и кровавой. По словам Ксении, отец недавно получил

крупный гонорар из Швеции за изданную там книгу о Второй мировой войне.

Отец давно мечтал купить хорошую трехкомнатную квартиру в центре города и

копил деньги. А тут такая удача: шведы выплатили вполне приличный гонорар, добавив который к уже имевшимся средствам, можно было приобрести удобную

квартиру в Замоскворечье. Они с отцом уже видели квартиру, облюбовали ее и

согласились на покупку. Оставалось внести деньги. С утра они с отцом поехали в

банк, обналичили деньги, получив на руки сто тысяч евро. Для расчета за

квартиру необходимо было отдать первый взнос – около ста пятидесяти тысяч.

Недостающие деньги (примерно сорок тысяч евро) хранились отцом на даче, в

глубоком подполе, в крепком сейфе, забетонированном в грунт…

- Извините, - снова перебил Суровин, - но зачем же хранить деньги в таком месте

– на даче? Рисковать, ночей не спать…

- Наоборот, - пояснила Ксения, посмотрев на него воспаленными слезящимися

глазами. – Папа не доверял банкам почему-то. Считал, что там кругом нечестные

люди. Да и опасался огласки: мало ли кому станет известно, какая сумма у него на

счету. Поэтому и поспешил снять гонорар со счета вскоре после поступления денег