Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая Страница 34

Осенью, когда месье Давид создаст для него памятник.

- Мишель, конечно, должен быть рядом со мной. В трауре, - добавил Робеспьер. «Мы будем

подвешивать сердце Жан-Поля к потолку зала, чтобы оно вдохновляло ораторов. Мишель надолго

запомнит такой замечательный день рождения.

-Да, - только и сказала Тео, сцепив пальцы.

-Распорядись, пожалуйста, чтобы мне принесли кофе в библиотеку, - попросил Робеспьер. «Мне

надо поработать»

-И вот еще что, - позвал он, когда Тео уже открыла дверь, - думаю, тебе будет интересно это

услышать, милая.

Он развернул бумаги, покрытые какими-то пятнами, и откашлялся:

-Означенная мадемуазель Корде, сначала настаивала, что ее брат не имеет никакого отношения к

подлому убийству. Однако во время дальнейшего допроса она призналась, что это был вовсе не

брат, а другая девушка. С ней мадемуазель Корде познакомилась в январе, на площади

Революции, во время казни Луи Капета. Девушка эта, по имени Констанца, по словам Корде,

связана с агентами иностранных держав, а также разбойниками, орудующими в Вандее. Приметы

- высокого роста, стройного телосложения, короткие, рыжие волосы, темные глаза. Отлично

владеет оружием, с легкостью носит мужскую одежду. Представлялась мадемуазель Корде

журналистом. После того, как мы вызвали в Комитет Общественного Спасения редактора Gazette

nationale de France - стало ясно, что речь идет о мадемуазель Констанце ди Амальфи, англичанке,

писавшей под псевдонимом «Месье Констан».

-Вот , - задумчиво заметил Робеспьер и убрал бумаги. Тео посмотрела на то, что лежало на

полированном столе. Она спросила, перехваченным горлом: «Что это?».

-Ноготь, - Робеспьер повертел его в руках. «Я принес его для Мишеля. Мальчику будет интересно

посмотреть». Он внезапно схватил ее за запястье: «Где твоя подружка Констанца, я ведь ее

помню? Где Экзетеры? Если ты знаешь и молчишь...»

-Я ничего не знаю, - Тео вырвала у него руку. «Я никого не видела, и не вижу - можешь спросить у

охраны, они разве что только в туалетную комнату со мной не ходят!»

-Когда мы поженимся, - Робеспьтер опять взял ее за пальцы и стал ласкать их - медленно,

настойчиво, - Тео содрогнулась от отвращения, - когда мы поженимся, Тео, я всегда буду рядом с

тобой, обещаю. Пусть мне принесут кофе, - улыбнулся он. Поднявшись, Робеспьер полюбовался

собой в зеркале: «Корде послезавтра гильотинируют, а ее сообщницу мы будем искать и найдем.

Разумеется, мы ее заочно уже приговорили к смертной казни».

Он поправил траурный галстук: «Ты будешь очень хороша завтра, любовь моя. Тебе так идет

черный цвет, милая, милая Тео, - Робеспьер взял ее руку и склонил белокурую голову:

-На террор, любовь моя, мы будем отвечать террором. Ты будешь нашей фурией, символом

Революции. Я велю Жаку-Луи написать тебя в алом платье, попирающей отрубленные головы

врагов, с руками, по локоть в крови..., - он шумно вдохнул воздух и замолчал, прижавшись губами

к ее пальцам.

Тео стояла, не двигаясь, глядя на багровые отсветы заката, на ворон, что каркая, кружили над

собором, чувствуя совсем рядом кислый, отвратительный запах мертвечины, что исходил от

Робеспьера.

В каморке пало уксусом. Марта налила в деревянную плошку горячую воду, и размешала пасту:

«Тут корень ревеня, бархатцы, ромашка, лимонный сок и мед. И водка с уксусом. Белокурой ты,

конечно, не станешь, но волосы посветлеют».

Констанца, в рваной рубашке, и грязных, пыльных бриджах, с перевязанной щиколоткой,

пришивала полосу холста к подолу старого платья.

-В груди оно тебе хорошо, - заметила женщина, орудуя кистью, - ты такая же худая, как и я.

-А где дядя Джон? - спросила Констанца, оглядывая комнату. «Как ушел, так и не появлялся, а ведь

уже почти полночь».

-У него новый друг, - Марта хмыкнула, - сапожник. Месье Антуан Симон. Они выпивают вместе, -

Марта подмигнула девушке и обняла ее за плечи: «Не вини себя, милая, не надо».

-Это все я! - Констанца стукнула кулаком по колену. «Но я и подумать не могла, что Шарлотта

возьмет с собой нож..., А теперь ее казнят, ее, и всех других…, У меня все, все было рассчитано,

тетя - когда тело Марата бы нашли, я бы уже была далеко».

-И что? - Марта пожала плечами. «Комитет Общественного Спасения все равно бы потащил сотни

людей на эшафот - в качестве мести. Ты же читала «Жизнь цезарей», милая, ты помнишь - один акт

насилия ведет к волне казней. Лучше восстания еще ничего не придумали, так, что отправляйся-ка

ты в Вандею и жди нас. Мы осенью появимся.

-Я никуда не уеду, пока Антуан тут, - упрямо сказала девушка. «Я его не брошу».

Марта закутала ее волосы холщовой салфеткой, и кисло заметила: «Тогда я прошу тебя - сиди в

своей деревне и не появляйся в Париже. Завтра у каждого префекта будут твои приметы, не надо

рисковать».

-Дядя Джон очень хорошо выглядит, - одобрительно сказала Констанца. «Он только прихрамывает

немного, но ему это даже идет. Тетя Марта, - она нахмурилась, - а почему осенью?»

-Потому что, - коротко ответила женщина. Наклонившись над камином, Марта сняла с треноги

кофейник: «Все равно нельзя сдаваться. Надо попробовать пробраться в то крыло, где держат ее

величество. Как ее с детьми разлучили, так всю охрану сменили. Поденщиц рассчитали, там теперь

солдаты полы моют. Ничего, придумаю что-нибудь».

-Потому, - она разлила кофе по оловянным кружкам и поставила на стол шкатулку с сигарами, - что

сейчас Джон убеждает этого Симона отказаться от опекунства над его величеством. Если такое

произойдет, маленького Луи переведут обратно в Тампль, - Марта усмехнулась, - только вот он

туда не доедет. Нам надо месяца три или четыре, чтобы все, как следует, подготовить.

-И вы тоже, тетя Марта, - заметила Констанца, - поздоровели. Даже странно, в этом подвале. У вас

румянец, и вообще – она окинула взглядом стройную фигуру женщины, - будто десяток лет

скинули.

Марта усмехнулась: «Тридцать три мне, тридцать три. А что ты хочешь - целый день руками

работаю, на свежем воздухе. Меня теперь в прачки перевели, охрану Тампля обстирываю. Едим

мы просто - овощи, яйца, сыр. Все деньги, что из-за границы передают - они же для работы, а не

для того, чтобы мы себе ветчину с устрицами покупали. Джон, видишь, - она кивнула на

отгороженный угол каморки, - теперь сапожником стал. Сапожник, седельщик..., Даже

революционеры заказывают обувь и ездят на лошадях. Приходит на примерку к ним и слушает».

-А вы не боитесь, что вас узнают? - Констанца затушила окурок и наклонилась над тазом. Марта

стала поливать ее голову теплой водой из кувшина. Она рассмеялась: «Меня Робеспьер с десяток

раз уже видел, дорогая. Он через двор идет, со своей свитой, а я ведра выплескиваю, или белье

развешиваю. Кто же на поденщиц внимание обращает?

-Вот, - Марта полюбовалась волосами темного золота, - видишь, как хорошо получилось. Дверь

стукнула и Элиза зачастила: «Месье Лавуазье тебя в том трактире ждет, Констанца. Он, бедный,

волнуется очень, и он сказал, чтобы я тебе сказала...»

-Вот ей самой и скажет, - улыбаясь, прервала Марта дочь. «Давай, поможем Констанце

переодеться, и ты ее проводишь».

Уже когда девушка, - в платье и чепце, - стояла на пороге, Марта обняла ее: «Милая…, а ты

уверена, что жена Антуана ничего не знает, о тебе..., Она ведь может пойти в Комитет

Общественного Спасения, донести...»

-Мари-Анн знает, - Констанца вздернула острый подбородок. «Однако она человек чести. Мы обе

любим великого ученого. Она никогда не станет подвергать опасности жизнь Антуана».

-Ну-ну, - только и сказала Марта. Перекрестив Констанцу, - та закатила глаза, - женщина шепнула:

«В Париж ни ногой!»

Джон вернулся домой, когда все уже спали. Он сбросил на пол рабочую суму. Зевая, умывшись,

мужчина забрался в постель.

-Я не пил, - сказал он в теплое ухо. «Правда, стакан выпил, и все, а Симон под стол свалился. С Луи-

Шарлем все в порядке. Они его не обижают, кормят, жена Симона одежду ему сшила, новую».

-Бедный мальчик, - услышал он горький шепот Марты. «Не видит мать, не видит сестру, раньше

они хотя бы вместе были...»

-И будут, - уверенно ответил герцог. «Для этого мы здесь». Он нежно положил ладонь на ее живот:

«Как там маленький Фурье?»

-Растет, - хихикнула Марта. «Уже три месяца. Получается, я в Вандее рожать буду, в январе».

-Никакой Вандеи, - он поцеловал ее в бронзовый затылок. «Как только увижу океан - с первыми же

рыбаками отправлю вас с Элизой в Англию, чего бы это ни стоило».

-Еще посмотрим, - шутливо пообещала Марта. Они, обнимая друг друга, спокойно заснули.