Ноам Хомский - Как устроен мир Страница 37

Это отличная иллюстрация главного заблуждения. Да, на правительстве пробу негде ставить. С другой стороны, оно хотя бы частично подотчетно нам, и то, в какой степени, зависит от нас самих.

А все зло, самый большой вред заключается в том, о чем вы даже не упоминаете, — во власти бизнеса с его высокой концентрацией и нынешней высокой степенью транснациональности. Власть бизнеса — вот истинное зло, и она совершенно никому не подотчетна. Это — тоталитарная система, оказывающая огромное влияние на нашу жизнь. И она же — главная причина того, что правительство не отражает наши интересы.

Видеть в оружии способ этому противостоять — нелепость. Во-первых, США — не слабосильная страна третьего мира. У людей револьверы, а у правительства танки. Если люди обзаведутся танками, правительство пустит в ход атомное оружие. Насилием с ним не сладить, даже если вы считаете морально оправданным прибегать к силе.

Огнестрельное оружие в руках американских граждан не сделает их страну доброкачественнее, а только усугубит жестокость, беззаконие, разрушения. Поэтому, даже признавая те соображения, из которых исходят противники контроля над оружием, я считаю их жертвами прискорбного заблуждения.

Превращение в страну третьего мира

Корр.: В докладе Американского бюро переписи населения говорится, что количество работающих бедняков выросло на 50 процентов: люди имеют работу и все равно живут ниже уровня бедности.

Наше общество переползает в третий мир, и это — один из признаков этого процесса. Имеет место не только безработица, но и сокращение заработков. В реальном исчислении зарплата снижается с конца 1960-х годов. С 1987 года этот процесс распространился на людей с высшим образованием — поразительная перемена!

Нам твердят о каком-то выздоровлении, и подобие выздоровления действительно имеет место. Оно происходит в два раза медленнее, чем прошлое, послевоенное выздоровление от рецессии (всего таких выздоровлений можно насчитать с полдюжины), а темпы создания новых рабочих мест составляют всего треть тогдашних. К тому же — еще одно отличие от прежних выздоровлений — сами создаваемые рабочие места теперь низкооплачиваемые, огромное их число попросту временные.

Называется это «растущей гибкостью рынка труда». Словечко «гибкость» сродни слову «реформа»: предполагается, что это что-то хорошее. Но на самом деле «гибкость» означает неуверенность. То есть вы ложитесь спать в сомнении, останется ли у вас наутро работа. Любой экономист объяснит, что это благотворно для экономики — для извлечения прибыли, а не для уровня жизни людей.

Низкие зарплаты тоже увеличивают ненадежность рабочих мест. При них подавляется инфляция, и это хорошо для людей с деньгами — например для держателей облигаций. Доходы корпораций растут в разы, но перспективы большинства населения не радужные. Мрачные обстоятельства, не сулящие перспектив для будущего и для конструктивных социальных действий, приводят к всплескам насилия.

Корр.: Интересные вещи вы говорите! Массовые убийства чаще всего происходят прямо на рабочем месте. Вспоминаются убийства в почтовых отделениях, в заведениях быстрого питания, где люди по тем или иным причинам раздражены, уволены или отправлены в принудительный неоплачиваемый отпуск.

Имеет место не только застой или снижение реальной оплаты труда, но и резкое ухудшение условий труда. Чтобы увидеть это, достаточно подсчитать продолжительность рабочей недели. Гарвардский экономист Джулия Шор посвятила этому большую книгу под названием «Перерабатывающий американец». Если я правильно запомнил цифры, в 1990 году, когда она писала свою книгу, рабочим приходилось работать в год шесть дополнительных недель, чтобы сохранить примерный уровень реальной оплаты труда 1970 года.

Дополнительные рабочие часы сопровождаются ухудшением условий труда, ростом неуверенности и неспособности защитить себя — из-за упадка рабочего движения. В годы президентства Рейгана были сокращены в целях повышения прибылей даже минимальные государственные программы защиты рабочих от несчастных случаев на производстве и т. п. Отсутствие конструктивных путей, в частности через профсоюзы, ведет к насилию.

Рабочее движение

Корр.: Гарвардский профессор Элейн Бернард и профсоюзный деятель Тони Маццочи ведут речь о создании партии на базе профсоюзов. Как вы к этому относитесь?

Я считаю это важной инициативой. В США растет деполитизация общества, распространяются негативные настроения. Около половины населения вообще выступает за роспуск обеих главных политических партий. Есть реальная потребность в структуре, способной оформить тревоги значительного большинства населения, остающегося за рамками социального планирования и политического процесса.

Профсоюзы были и остаются значительной силой — фактически главной в обществе, — заинтересованной в демократизации и прогрессе. С другой стороны, когда они не связаны с политической системой через партию на базе профсоюзов, то их возможности остаются ограниченными. Возьмем для примера здравоохранение.

Мощные американские профсоюзы смогли добиться для себя очень неплохих условий охраны здоровья. Но поскольку они действовали за пределами политической системы, то даже не пытались бороться за достойное здравоохранение для всего населения. Достаточно сравнить это с Канадой, где профсоюзы, связанные с политическими партиями на базе рабочего движения, смогли добиться создания общенациональной медицины.

Это хорошо иллюстрирует возможности политически ориентированного, общенародного движения. Ныне промышленные рабочие уже не составляют ни большинство, ни даже ядро рабочей силы. Но перед обществом стоят прежние вопросы. Думаю, Бернард и Маццочи находятся на верном пути.

Корр.: Вчера было 1 Мая. Какова его историческая значимость?

Первомай более ста лет остается всемирным днем рабочего класса. Этот праздник учрежден в знак солидарности с американскими рабочими, которые в 1880-х годах, страдая от крайне тяжелых условий труда, добивались восьмичасового рабочего дня. Но США остаются одной из немногих стран, где об этом дне солидарности с рабочим движением США мало кто знает.

Сегодня утром в «Бостон глоуб», далеко не на первой странице, был небольшой материал под заголовком «Празднование 1 Мая в Бостоне». Я удивился: раньше здесь, в США, я такого не видывал. Оказывается, 1 Мая действительно праздновали, как полагается, — латиноамериканские и китайские рабочие, недавние иммигранты...

Вот яркий пример того, с какой эффективностью бизнес контролирует в США идеологию, насколько действенна его пропаганда и идеологическая обработка, не позволяющие людям узнавать об их собственных правах, об истории. Только бедные рабочие, латиноамериканцы и китайцы, отмечают праздник международной солидарности с американскими рабочими...

* * *

Корр.: Энтони Льюис написал в своей колонке в «Нью-Йорк таймс»: «Как ни печально, профсоюзы в этой стране все больше походят на британские своей отсталостью и непросвещенностью... Подтверждением служит грубое запугивание, использованное профсоюзами в целях принуждения демократов в палате представителей голосовать против НАФТА».

Лучше не скажешь! То, что Льюис называет грубым запугиванием, на самом деле было попыткой профсоюзов заставить своих представителей отстаивать их интересы. По стандартам элиты, это — атака на демократию, ведь политической системой по определению управляют богатые и могущественные.

Корпоративное лобби значительно превосходит профсоюзное, но об этом не положено говорить. Действия корпоративного лобби никто не называет недемократической игрой мускулов. Может быть, Льюис ведет где-нибудь другую колонку, где клеймит корпорации за лоббирование НАФТА?..

Корр.: Я тоже про такую не знаю.

Накануне голосования разразилась настоящая истерика. Редакционная статья «Нью-Йорк таймс» повторила сказанное Льюисом, да еще привела фамилии дюжины представителей нью-йоркского региона, голосующих против НАФТА. Говорилось о средствах, получаемых ими от профсоюзов, о сомнительном политическом влиянии профсоюзов, ставилась под вопрос честность этих политиков и т. д.

Впоследствии некоторые из этих конгрессменов указывали, что о средствах, перечисленных корпорациями, газета промолчала. Мы добавим к этому, что не перечисляла она и своих рекламодателей, не говоря уже об их отношении к НАФТА.

Истерика, устроенная при приближении голосования по НАФТА привилегированными кругами, к которым принадлежат комментаторы и прочие авторы «Нью-Йорк таймс», производила отталкивающее впечатление. Они даже позволили себе использовать понятие «классовый подход» — раньше я его в «Нью-Йорк таймс» не замечал. Обычно им не разрешается признавать, что в США существуют классовые противоречия. Но когда речь зашла о по-настоящему серьезном вопросе, были расчехлены крупные калибры.