Максим Керн - Ангел, бес и Василий Петрович Курочкин

Ангел, бес и Василий Петрович Курочкин

Василия Петровича Курочкина била дрожь. Даже выпитые на голодный желудок

полбутылки осетинской палёной водки, купленные у таксиста, не помогали. Василий

Петрович не любил алкоголь, но нужно было уже, наконец, решиться и сделать последний

шаг. День сегодня не заладился с самого начала.

С утра жена проедала плешь, вслух громко вспоминая, какие у неё были

перспективы, и какие шикарные женихи делали ей предложение в своё время. А она, дура,

повелась на этого романтика-ботаника! Вот говорила же мама, чтобы выходила замуж за

Костика! А Костик сейчас ого-го! Бизнесмен и депутат – не то, что этот несчастный

кандидат наук, работающий за гроши в какой-то занюханной шарашкиной конторе.

Василий Петрович привычно кивал и соглашался, даже не пытаясь оправдываться.

Это было бесполезно. На любое его слово шла убойная аргументация с загибанием

пальцев в виде маленькой, обшарпанной двухкомнатной квартирки на окраине города —

люди вон, себе в центре квартиры отхватили! Отсутствием автомобиля – все на

иномарках ездят, а ты даже нашу развалюху купить не можешь! И нищеброд с копеечной

зарплатой, и импотент проклятый! Глядя, как распаляется и накручивает себя жена в

надежде на очередной скандал, Василий Петрович не мог поверить, что ещё каких-то

двадцать пять лет назад его обожаемая жена Наденька походила на тоненькую, с

огромными, доверчивыми голубыми глазами, былинку, добрую и отзывчивую. Куда всё

делось? Или прав был Воланд, и квартирный вопрос всё-таки окончательно нас испортил?

Курочкин достал из кармана старого, обтрепанного пальто бутылку и, давясь и

проливая мимо рта, выпил оставшуюся половину. Раствор спирта обжег горло и

перехватил дыхание. Василий Петрович закашлялся, судорожно хватая ртом воздух.

Последней каплей стало увольнение. Придя на работу, Василий Петрович с

удивлением узнал, что с сегодняшнего дня их научно-методический отдел радиационной

плазмодинамики НИИ ЭМ, где он проработал последние двадцать лет, в должности

старшего научного сотрудника, сокращают, а его самого просто выкидывают на улицу.

В науке был смысл его жизни. Василий Петрович забывал обо всём: о вечно

недовольной жене, о шестнадцатилетней дочке, откровенно презиравшей своего отца и не

стеснявшейся даже при посторонних называть его лохом и неудачником, ведь у всех

подруг есть айфон, а у неё нет. О начальнике отдела, когда то бывшем однокурснике и

друге, открыто присваивавшим его изобретения и уже защитившем докторскую на его

работах. Василий Петрович не умел устраиваться в жизни. В свои сорок семь лет он так и

оставался по-детски наивным и доверчивым, не научился работать локтями, подсиживать

коллег и строить карьеру. И вот теперь и здесь всё кончено.

Василий Петрович сделал крохотный шажок к краю моста и осторожно глянул

вниз. Была ночь, большинство фонарей не горело, но слабого света звёзд, и фар изредка

проезжающих по мосту машин хватало, чтобы разглядеть далеко внизу тёмную, почти

чёрную массу воды.

«Интересно, это случится сразу? Это больно?» – подумал Василий Петрович,

который с детства боялся боли, прививок и чуть не падал в обморок при одной мысли о

визите к стоматологу.

– Нет, дражайший Василий Петрович! Это совершенно не больно. Вам только

надо постараться упасть плашмя, а то, если войдёте в воду под углом, то велика

вероятность, что вы таки останетесь в живых, – послышался вдруг интеллигентный голос

слева.

Василий Петрович обернулся и замер с открытым ртом. Метрах в трёх от него, на

парапете моста в раскованной позе, сидел человек. Одет он был в строгий костюм-тройку,

на ногах – лакированные полуботинки, на голове – котелок. Василий Петрович протёр

глаза и бросил взгляд на пустую бутылку из-под водки, которую не стал выкидывать с

моста, а аккуратно поставил возле металлического ограждения.

– Я не галлюцинация, милейший Василь Петрович! И палёная водка, которую вы

изволили употребить, позволю заметить, в антисанитарных условиях и без закуски, тут

совершенно не при чём! – незнакомец поправил пенсне на длинном носу и широко,

располагающе улыбнулся.

– А-а-а, вы, простите…

– Ах, это вы простите, – прервал его незнакомец, спрыгивая с парапета. – Где

мои манеры? Позвольте представиться: бес второго класса Бартимеус, к вашим услугам!

С этими словами он снял котелок и раскланялся. Голову странного субъекта

украшали аккуратные рожки.

– Н-н-н-о… никаких… – залопотал совершенно обалдевший Василий Петрович.

– Что никаких? – удивлённо вытянул лицо бес. – Хотите сказать, что никаких

там бесов не существует? Знаете, довольно-таки обидно, слышать от вас такое, – бес

поджал губы и отвернулся.

– Простите… – на автомате пробормотал шокированный Василий Петрович.

– Да ну что вы, драгоценнейший мой гражданин Курочкин! – вновь засиял

улыбкой бес. – Но я вас отвлёк, простите великодушно, вы ведь прыгать собирались? Так

давайте уже, чего тянуть? Жизнь не сложилась, жена оказалась сукой, дочка вся в маму,

бывший друг-начальник на поверку оказался козлом, денег нет, друзей тоже, а теперь ещё

и без работы остались! Вы совершенно правильно всё решили, прелестнейший гражданин

Курочкин: выхода нет, только с моста в реку! – произнеся эту тираду, бес Бартимеус

аккуратно взял Василия Петровича под локоток и стал аккуратно подталкивать к краю

моста.

– А ну, стоять! – раздался вопль справа.

Уже совершенно ничего не соображавший Курочкин повернул голову и увидел ещё

одного персонажа, на сей раз одетого во что-то вроде древнегреческой тоги и в сандалии

на босу ногу. Вновь прибывший был высок ростом, на груди и руках перекатывались

мощные мускулы, а в глазах плескалась холодная угроза.

– Стоило только отлучиться на минуту, так он уже людей к обрыву подталкивает!

– нимб над головой здоровяка полыхнул ярко-белым пламенем.

– Да притуши ты свою люстру, глаза режет! – бес поморщился и прикрыл глаза

рукой. – И вообще я, между прочим, делаю свою работу, а ты…

Бартимеус внезапно прищурился и, отпустив Курочкина, шагнул к ангелу. – Это

что у тебя? – бес обвиняюще ткнул пальцем куда-то в район шеи нимбоносца. —

Гаврила, проказник, это же губная помада!

– Не Гаврила, а Гавриил, сколько раз тебе говорить можно, нечисть поганая? —

взвился ангел. – И не тебе указывать на мои грехи! Тем более, это и не грех! Сам господь

призывал возлюбить ближнего своего, и в библии сказано, что ангелы сходили с небес к

земным женщинам, вот я и… сошёл, – Гавриил слегка покраснел и принялся тереть рукой

шею.

– Ах, ты такой симпампулька, когда краснеешь, чертёнок, – бес игриво провёл

пальцем по груди ангела, ставшего пунцовым от смущения и гнева.

– Да я тебя за такие слова! – Гавриил набычился и, сжав огромные кулаки,

двинулся на беса.

– Вот, Василий Петрович, посмотрите! И это ангел господень! – патетически

воскликнул Бартимеус, быстро юркнув за спину Курочкина – А ещё на нас, честных

бесов, наговаривают: что это мы во всём виноваты, мы-де человеку нашёптываем на ухо

всякую пакость. Вот, полюбуйтесь!

Василий Петрович чувствовал, что сходит с ума. Ангел с озверевшим лицом

всерьёз пытался достать своими кулачищами беса, но тот ловко уворачивался, как щитом,

прикрываясь телом Курочкина.

«А я сошла с ума-а-а, какая досада…» – пришла вдруг на ум Василию Петровичу

сакраментальная фраза, пока его тело мотылялось из стороны в сторону, как боксёрская

груша. Ангел всё же иногда промахивался и по касательной попадал по Курочкину.

Столкнувшись с подобным сюром, мысли о самоубийстве, прочно сидевшие в нем

последние пару лет, вылетели из головы, как пробка из бутылки шампанского.

– Гавриил, прекращай! А то я твоему начальству настучу, чем ты в рабочее время

занимаешься, – выкрикнул из-за спины последний аргумент Бартимеус. – Ты на работе,

или кто? Ты ангел или где?

Раздувающий ноздри, как бык на корриде, ангел медленно опустил кулаки, и бес за

спиной Курочкина облегчённо выдохнул.

– Чего ты так разошёлся-то? Знаешь ведь, что у меня недобор по душам за этот

квартал.

– Недобор? – опять запыхтел, как закипающий чайник, Гавриил. – Недобор,

говоришь? Так сходил бы в мэрию, пообщался бы по душам с этим жирным мэрином или

его замом – тоже грешник хоть куда и хоть кого. Я бы и слова не сказал! А ещё лучше,

сразу в Госдуму. Там тебе такой шведский стол из грешников – глаза разбегаются!

– Ага, как же. Туда попробуй, сунься. У них там знаешь, какая крыша? Из ваших,

между прочим! Слуги народа такие бабки отстёгивают на строительство храмов, что туда