Хранитель вод - Мартин Чарльз

Чарльз Мартин

Хранитель вод

Charles Martin

THE WATER KEEPER

Copyright © 2020 Charles Martin

Published by arrangement with Thomas Nelson,

a division of HarperCollins Christian Publishing, Inc.

© Гришечкин В., перевод на русский язык, 2021

Моему брату Джонни Сарберу

Милях в трех от меня высоко поднимался столб дыма. Густой и черный, он вырывался из машинного отделения яхты, где размещались два форсированных дизеля. На фоне постепенно темнеющего неба были хорошо видны багрово-оранжевые сполохи пламени, указывавшие на то, что пожар усиливается. Скоро огонь доберется до топливных баков, и тогда красавица яхта стоимостью в несколько миллионов долларов превратится в несколько миллионов обломков, которые рано или поздно окажутся на океанском дне.

Я тронул штурвал своего двадцатичетырехфутового катера и прибавил газ. Ветер усиливался, волны подросли до двух-трех футов, и мне пришлось отрегулировать транцевые плиты[1], чтобы немного приподнять корму. Помогло. «Бостонский китобой»[2] понесся по волнам в направлении терпящей бедствие яхты. Три мили я преодолел чуть больше чем за три минуты.

Сильно кренясь на подветренный борт, двухсотдвадцатичетырехфутовая яхта «Ушел в отпуск» медленно дрейфовала по течению. В ее корме зияло больше сотни пулевых пробоин – именно по этой причине яхта потеряла ход и управление. Должно быть, одна из пуль вызвала и пожар в двигательном отсеке.

При виде многочисленных следов от пуль я понял, что Дэвид яхту догнал.

Волны с грохотом разбивались о форштевень, и морская вода потоками вливалась в двери камбуза и гостевых кают на главной палубе. По мере того как внутри корпуса скапливалась вода, корма яхты задиралась все выше, а нос, напротив, опускался. Еще немного, и она пойдет ко дну либо в результате взрыва, либо набрав в трюм слишком много океанской воды.

Я направил катер к корме яхты и пришвартовался к купальной платформе. Забросив швартовый конец на ограждение, я перепрыгнул на палубу. Там обнаружил три изорванных пулями тела. Поднявшись по винтовой лестнице на уровень выше, я обнаружил еще два трупа.

И никаких следов Дэвида.

Отворив пинком дверь кубрика, я споткнулся о еще один труп. На капитанском мостике меня едва не сбил с ног поток воды, хлещущей в разбитое лобовое стекло. По-видимому, всех, кто здесь был, давно унесло за борт, и я поднялся еще на один уровень, где размещались апартаменты владельца яхты. Здесь, на богатом ковре, лежала в неловкой позе жена Виктора. В нее выстрелили три раза: похоже, Дэвид добрался до нее раньше, чем она до него. Впрочем, пистолет в ее руке оказался полностью разряжен, следовательно, сколько-то выстрелов она сделать успела, и это было плохо.

Сняв со щита в коридоре пожарный топор, я взломал двери из гондурасского красного дерева, ведущие в личную каюту владельца. Виктор лежал, скорчившись на полу. В него тоже выстрелили три раза, а потом сломали шею. Перед смертью он как следует помучился, и это было хорошо.

Палуба у меня под ногами качнулась и накренилась сильнее. Нос продолжал погружаться – теперь яхта могла опрокинуться каждую секунду, а это означало, что у меня совсем не осталось времени, чтобы отыскать Дэвида и девушек и убраться восвояси, пока яхта не утащила нас всех на дно или пока мы не взлетели на воздух вместе с топливными баками.

Скатившись по трапу вниз, я бросился к двигательному отсеку на корме, но он оказался затоплен. Развернувшись в противоположную сторону, я двинулся мимо кают экипажа и личной молельни Виктора к шпилевому отделению.

Там я нашел Дэвида.

Сначала я его услышал и только потом увидел. Воздух вырывался из его горла с таким громким хрипом, что это привлекло мое внимание. Когда я показался из-за угла коридора, он приподнял голову и улыбнулся, но засмеяться не смог. В руке Дэвид сжимал свой верный «зиг-зауэр», но затвор пистолета замер в крайнем заднем положении. Магазин был пуст, Дэвид расстрелял все патроны до последнего.

Подхватив Дэвида под мышки, я уже хотел тащить его наверх, но он отрицательно покачал головой и взглядом показал на дверь трюма.

– Там… – прохрипел Дэвид.

Из-под двери сочилась вода – трюм был затоплен. Сдвинув щеколду, я попытался отворить дверь, но она не поддавалась: слишком велико было давление скопившейся внутри воды. Топор я бросил наверху, но в коридоре, который я только что миновал, был еще один пожарный щит. Вернувшись к нему, я снял с креплений небольшой ломик. Вернувшись к двери трюма, я просунул плоский конец лома в щель напротив замка и потянул изо всех сил, используя ноги как рычаг.

– И это все… на что ты способен? – Дэвид за моей спиной рассмеялся, потом поперхнулся и закашлялся, обдав меня брызгами крови. – Жми сильнее!

И я нажал, нажал изо всех сил. В конце концов дерево треснуло, замок сломался, и дверь распахнулась. Хлынувший из нее поток воды отшвырнул нас с Дэвидом к дальней стене и прижал, не давая пошевелиться, пока уровень воды в трюме и шпилевом отделении не сравнялся. Только тогда я услышал приглушенные толстым слоем воды женские крики.

Дэвид знаком показал мне на кислородный баллон с маской, висевший на стене за дверью. Рядом я увидел пояс со свинцовыми грузилами и мощный подводный фонарь. Быстро проверив регулятор, я продел руки в ремни, закинул баллон за спину, включил фонарь и, погрузившись в мутноватую воду, поплыл вдоль трапа, ведущего в темный трюм.

Внизу я обнаружил семь до смерти напуганных девушек, которые кое-как держались на воде в воздушном пузыре, образовавшемся под палубой погрузившегося носа яхты. С помощью уговоров и нескольких шуток насчет «Титаника» (боюсь, не слишком остроумных) мне удалось с грехом пополам их успокоить и заставить взяться за руки, образовав что-то вроде живой цепи. Когда все было готово, я снова нырнул, таща их за собой вверх по трапу, словно гирлянду сосисок. Завидев дневной свет, девушки немного приободрились и, выбравшись на поверхность, стали карабкаться выше – к верхней палубе, где был привязан «Бостонский китобой».

Все они были напуганы и тряслись от страха, к тому же на них не было почти никакой одежды. Но ее среди них не оказалось, и я снова нырнул в темный трюм. Я тщательно обыскал все его закоулки, но ее нигде не было, и я вернулся к Дэвиду, который, судя по его бескровному лицу, готов был отключиться каждую секунду.

– Дэвид! – Я схватил его за плечо и потряс. – Где она?!

Он что-то сказал, но так тихо, что я ничего не услышал.

– Где она?!

Дэвид покачал головой. Было видно, что слова даются ему тяжело.

– Ее… нет.

– Что значит – нет?

Дэвид разжал пальцы левой руки, и пустой флакончик из-под лекарств, выкатившись из его ладони, с плеском упал в воду. В глазах заблестели слезы.

– Она… – Он немного помолчал, словно ему не хотелось рассказывать, что случилось. – Привязала к ногам груз и…

В одно мгновение страшная картина встала передо мной во всех подробностях, хотя о них Дэвид не сказал ни слова. Но еще хуже была окончательность его слов. Окончательность и бесповоротность, после которых не оставалось никакой надежды.

Кое-как совладав с собой, я закинул руку Дэвида себе на плечо. Именно тогда я нащупал под его рубашкой входное отверстие от пули. Проведя ладонью по его груди, я обнаружил и выходное отверстие, которое Дэвид зажимал рукой. Перехватив мой вопросительный взгляд, он покачал головой. Впрочем, и без слов было ясно: пуля вошла в спину рядом с позвоночником и, пробив тело насквозь, вышла из груди.

Кое-как заткнув выходное отверстие его промокшей рубашкой, я сунул за ремень его разряженный «зиг» и, поминутно кашляя от дыма, который с каждой минутой все плотнее заволакивал коридор, потащил Дэвида наружу – на главную палубу. Пока я его тащил, он бросил взгляд на рукоятку своего побывавшего во многих переделках пистолета и через силу улыбнулся.