Николай Захаров - От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ

Николай Степанович Захаров

От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Захарову повезло дважды: во-первых, он прожил удивительно долгую жизнь. Родившись в начале прошлого века, в 1909 году, он умер, пережив всех своих сверстников, в апреле 2002-го, в возрасте 94 лет. Во-вторых, эти годы были наполнены эпохальными событиями в жизни не только Николая Степановича, но и всей России. Если к этому добавить, что он был не только свидетелем, но и активным участником многих событий, то становится понятен неподдельный читательский интерес к предлагаемому рассказу. И строит свое повествование Николай Степанович Захаров увлеченно и талантливо, не ограничиваясь перечислением общеизвестных фактов, а добавляя к ним новые подробности.

Интересен прежде всего сам жизненный путь этого удивительного человека, Его детство и юность пришлись на время, когда Россия меняла свой облик, когда рухнул царский строй и пришла пора строительства нового общества, когда на практике люди пытались осуществить лозунг (кто был никем, тот станет всем). Ученик сапожника, первый комсомолец в округе, организатор колхоза, секретарь сельского совета, кавалерист, секретарь комитета комсомола трамвайного управления Ленинграда, слушатель Высшей партшколы при ЦК ВКП [б], работа на Дальнем Востоке, в Хабаровске, на Сахалине, — это лишь начало биографии Николая Захарова, который еще не знал, что он будет вызван в Москву, что получит направление в отдел кадров НКВД, что вскоре грянет война с Германией, а его ведомство вместе с правительством переведут в Куйбышев. А потом ему придется служить и работать первым заместителем министра внутренних дел Латвийской ССР, быть министром МВД Чувашии, руководить органами внутренних дел Кемеровской области.

Примечательно, что нигде Николай Захаров не искал для себя теплого места — ни в Латвии, где два с половиной года не выпускал из рук автомата, ни в Кемеровской области, где выходил один в бунтующие лагеря заключенных и наводил порядок, ни позже, когда, готовя приезд советской делегации в той же Индонезии, летел на полуразвалившемся самолете под тропическим ливнем, ни в здании Организации объединенных наций, где руководил охраной главы советской делегации, ни во Франции, когда эмигранты пытались организовать очередную провокации против визита делегации из Советского Союза, ни в Японии, где на советский автомобиль мчался с перекошенным лицом человек, задержанный полицией, ни на острове, Даманском, где первому заместителю Председателя КГБ СССР Николаю Степановичу довелось командовать нашими пограничниками…

Начальник 9-го управления, первый заместитель Председателя КГБ СССР Н.С. Захаров не мог просто так уйти на пенсию. Вот почему Дмитрий Федорович Устинов в личной беседе предложил ему поработать заместителем министра машиностроения СССР, где Захаров трудился многие годы. Ему повезло снова: он дожил до той поры, когда ушли долгие и недолгие руководители нашей страны, когда изменилась и стала другой наша великая Россия. Пройдут годы, десятилетия. Но сколько бы времени ни кануло в Лету, нам нельзя забывать о тех замечательных людях, крепких духом и телом, которые вынесли на своих плечах все, чтобы сохранить нашу прекрасную Родину, которая только одна и дает человеку счастье.

Уверен, что эту книгу с огромным интересом прочитают и ветераны, и молодые сотрудники спецслужб, и те, кто не знает об их работе, потому что яркие свидетельства современника о нашем недавнем прошлом помогут нам всем сегодня стать чуточку лучше.

Леонид Шебаршин, генерал-лейтенант, зам. Председателя КГБ СССР в 1989–1991 гг.

НА РАБОТУ В НКВД

…В феврале 1936 года я был избран членом Центрального райкома комсомола Ленинграда. Вскоре после этого со мной случилось небольшое «ЧП». В конце февраля как-то ко мне зашел секретарь парткома с незнакомым человеком. Этот незнакомец сразу перешел к делу и сказал, что есть предложение направить меня на учебу в двухгодичную школу НКВД. Он объявил мне условия, и я в принципе согласился, но сказал, что этот вопрос надо оговорить с райкомом. «Это мы берем на себя», — сказал чекист. С секретарем парткома мы условились, что дела я сдам заместителю Васильеву. Было обусловлено, что через два дня я должен явиться в школу на улицу Гороховая для сдачи экзаменов.

Учитывая заявление представителя НКВД, что вопрос о моем уходе он берет на себя, я не пошел в райком, а, сдав дела, к назначенному сроку явился в школу. В тот же день я сдал экзамен, прошел аттестационную комиссию и к вечеру уже был обмундирован в курсантскую чекистскую форму. В школе было общежитие, где я переночевал. На другой день меня вызвал начальник училища и заявил, что произошло недоразумение. Секретарь райкома ВЛКСМ категорически против моего ухода с комсомольской работы и пожаловался секретарю горкома партии Угарову, который дал указание вернуть меня на старое место.

На другой день я пришел к секретарю райкома комсомола Маринушкину, который обвинил меня чуть ли не в дезертирстве с комсомольской работы. Вообще разговор у нас состоялся нелицеприятный, но завершился он в мою пользу. Мне просто неудобно возвращаться в коллектив, с которым я распрощался. Тогда Маринушкин, поняв, что я не виноват в том, что произошло, заявил мне: «Нам нужен заместитель председателя райсовета Осовиахима по работе среди молодежи Центрального района». Я согласился, но работать там мне практически не пришлось: произошло районирование Ленинграда и Центральный район стал Куйбышевским в других границах. Райком отозвал меня и по согласованию с обкомом комсомола решением бюро райкома я был назначен заместителем директора Дома коммунистического воспитания молодежи, именуемого «ДКВМ Старая и Молодая Гвардия», на Фонтанке 44. Это был по существу Дворец культуры комсомольского актива Ленинграда. Директором этого культурного центра был Клейн, который через несколько месяцев уехал в Москву в Высшую школу пропагандистов при ЦК ВКП (б). Я был назначен директором ДКВМ «Старая и Молодая Гвардия».

Хочу отметить, что недоразумение с поступлением в школу НКВД сослужило мне службу, которую можно назвать «нет худа без добра». Что получилось бы со мной, поступи я в органы в те страшные годы? Куда бы забросила меня судьба-злодейка?..

Второй раз меня рекомендовали на работу в органы НКВД уже в 1940 году. К этому времени я женился, и мы с моей женой Машей работали на Дальнем Востоке по комсомольской линии.

В январе 1940 года мы приехали из Хабаровска в Москву. Имея на руках разрешение Хабаровского обкома партии на выезд из края и характеристику, я на следующий день отправился в Управление кадров ЦК ВКП (б), где был принят заведующим отделом Поповым. Внимательно выслушав меня и ознакомившись с документами, он сделал предложение: пойти на работу в органы НКВД. На днях у него был заместитель начальника Главного Управления Рабоче-крестьянской милиции (ГУРКМ) Запевалин и просил помочь подобрать хорошего работника на руководящую должность.

Откровенно говоря, мне не очень хотелось идти на работу в органы милиции, так как профиль моей прошлой работы был гуманитарным, а тут вроде бы карательный.

Я сказал об этом Попову, который настоятельно советовал мне не отказываться от предложения, аргументируя тем, что кадровая работа — тоже партийная работа, но там и зарплата повыше да и с жильем вопрос можно решить быстрее, чем где-либо. Я поблагодарил Попова за внимательное отношение к моим проблемам и ушел, довольный визитом.

20 января 1940 года я был принят в органы НКВД на должность заместителя начальника отделения отдела кадров ГУРКМ СССР. Отделение кадров занималось вопросами подбора номенклатурных работников органов милиции СССР: наркомов союзных и автономных республик, начальников управлений краев и областей и их заместителей. Это было основное комплектующее отделение. Номенклатура была огромная, а работников в отделении было меньше десяти человек. Я быстро вписался в коллектив и пользовался уважением и авторитетом. Работы было много. Секретарь часто целыми охапками приносила мне на просмотр и подпись личные дела на лиц, подлежащих утверждению в верхах. Наркомов республик назначал нарком НКВД, их заместителей — замнаркома. Начальник Главного управления милиции и его заместитель Запевалин только визировали заключения об утверждении.

Распорядок рабочего дня был, прямо скажу, дикий. Рабочий день начинался в десять утра. С 15 до 18 — перерыв на обед, его хватало только на то, чтобы приехать на квартиру пообедать и обратно. Работали до часу ночи, а иногда и до трех утра. Опоздание даже на пять минут считалось серьезнейшим проступком и наказывалось вплоть до увольнения. Работали на износ. Все с нетерпением ждали воскресенья с надеждой и мечтой — ВЫСПАТЬСЯ. Так я проработал тринадцать лет. Только с приходом к власти Н.С. Хрущева распорядок рабочего дня был изменен, и мы в органах стали работать как все нормальные люди.