Михаил Cвирин - Танковый прорыв. Советские танки в боях, 1937–1942 гг. Страница 43

Однако на самом деле ситуацию не смог переломить даже ввод командованием 10-го танкового корпуса своей резервной 183-й бригады утром 11 июля — сырая погода и заболоченная местность сковывала движение неповоротливых пехотных «Матильд» с их узкими гусеницами. Танки вновь и вновь вязли в грязи, и приходилось тратить время и силы на их вытаскивание. В этот день 183-я танковая бригада потеряла 4 машины, практически не добившись продвижения вперед. Гальдер записал в своем дневнике:

«Атаки противника на участке 53-го армейского корпуса ослабли. Контрударом наши войска восстановили положение, вернув передний край. 47-й танковый корпус, по-видимому, выдержал новый натиск противника (4 группы с 175 танками на фронте шириной до 18 км). В этом мощном наступлении участвовали, неся большие потери, английские танки, вероятно, переброшенные из Москвы. Наши войска оказались в очень тяжелом положении».

Относительно «восстановления положения» немецкие донесения сильно преувеличили — на следующий день, 12 июля, танкисты наконец-то вновь смогли захватить Дмитриевку; в этот день при налете вражеской авиации на командном пункте 178-й танковой бригады на высоте 212,3 был ранен командир корпуса В. Г. Бурков.

13 июля К. К. Рокоссовский получил новое назначение — командующим Брянским фронтом, а на его место был назначен генерал-лейтенант И. Х. Баграмян. На следующий день наступление было окончательно прекращено, а танковый корпус выведен в резерв армии. За неделю боев он потерял почти половину своего состава — 20 машин КВ, 24 «Матильды» и 38 Т-60. Можно предположить, что не все эти потери были безвозвратными — так, за время боев с переднего края было эвакуировано 73 танка, а на 98-й подвижной ремонтной базе отремонтирована 81 машина. Всего корпус записал на свой счет около двух тысяч уничтоженных солдат противника, 49 орудий и минометов, 50 подбитых танков и 10 сбитых самолетов; было взято в плен 54 немца.

Итоги наступления были неоднозначны. С одной стороны, оборону противника прорвать не удалось, войска понесли большие потери, танковые части оказались растрепаны. Во многом у Рокоссовского повторилось то же, что и у Белова: атаки танков плохо обеспечивались огнем артиллерии, пехота залегала и за боевыми машинами не шла. Так, при наступлении на Запрудное танки дважды возвращались к пехоте, но не сумели поднять ее, при этом неся потери от огня немецкой противотанковой артиллерии.

Характерно, что ежедневный расход боеприпасов в пехоте за время этого наступления составил 3 патрона (!) на винтовку, 800 — на ручной пулемет и 600 — на станковый. То есть пехота в очередной раз продемонстрировала свои низкие боевые качества и неспособность самостоятельно прорывать хорошо организованную оборону. Это отразилось и в действиях командиров стрелковых соединений, постоянно требовавших поддержки танками и артиллерией. В то же время огонь артиллерии был организован плохо, из-за неточного целеуказания она часто била по своим (11 июля таким образом было потеряно три танка). Штабы бригад и дивизий не уточняли обстановку в ходе наступления и не доносили ее своевременно в вышестоящий штаб. Поэтому выводов из обстановки не делалось, слабые места обороны противника не выявлялись, изменений в изначальную постановку задачи на наступление фактически не вносилось.

Напротив, немецкая пехота, по оценкам наших штабов, дралась очень хорошо. Немцы цеплялись за любые укрепления и постоянно переходили в контратаки. Эффективно действовала противотанковая артиллерия и зарытые в землю танки противника. Одна из наших танковых бригад в первый же день боя потеряла более половины своих машин. Три танка противника, закопанные в районе Запрудного, вывели из строя более 10 танков этой бригады. В другой бригаде была плохо проведена разведка полосы наступления, в результате чего 8 машин в самом начале боя засели в болоте и частично были уничтожены огнем врага.

Но с другой стороны, перебросив в полосу 16-й армии свои резервы, противник добился здесь примерного равенства сил, при котором об успехе советского наступления уже не могло быть и речи. Попытка прорыва вылилась в позиционные бои, в ходе которых немцы тоже растратили свои резервы — в том числе и танковые, предназначенные не для обороны, а для прорыва.

О потерях советских войск в операции можно судить лишь косвенно. Так, действовавшая в первом эшелоне на направлении главного удара 31-я стрелковая дивизия из 10 000 человек потеряла 3000, в том числе около 700 — погибшими и пропавшими без вести. Если счесть, что потери по остальным пяти дивизиях и пяти стрелковым бригадам были в среднем несколько меньше, то общие потери 16-й армии за неделю боев можно очень приблизительно оценить как 15 000 человек, из них порядка 4–5 тысяч составили убитые и пропавшие без вести. Немцы заявили об уничтожении 446 советских танков и 161 самолета.

II. Операция «Вирбельвинд»

4 августа 1942 года 31-я и 20-я армии Западного фронта начали Ржевско-Сычевскую наступательную операцию. Эта операция, вкупе с июльским наступлением 61-й и 16-й армий, окончательно сняла с повестки дня готовившееся немцами наступление 9-й, 4-й и 2-й танковой армий — операцию «Оркан» («Ураган»), целью которой было окружение кировско-юхновского выступа. Еще в конце июля взамен нее было решено проводить более ограниченную операцию, получившую кодовое обозначение «Вирбельвинд» («Смерч»).

Операция «Вирбельвинд» 10 августа — 10 сентября 1942 г.

После начала советского наступления против 9-й армии масштаб операции был еще более урезан. 7 августа Гальдер записал в своем дневнике: «Операцию „Смерч“ проводить только с юга, независимо от действий 9-й армии». Таким образом, «Вирбельвинд» сводился к фланговому удару силами только одной 2-й танковой армии, становясь как бы зеркальным отражением июльской операции советского командования.

Для проведения операции, выделялся 53-й армейский корпус 2-й танковой армии — 9-я, 11-я, и 20-я танковые, 25-я моторизованная, 26-я, 56-я, 112-я и 296-я пехотные дивизии, а также часть сил 4-й танковой дивизии. Эта группировка, сосредоточившаяся в районе Брянска, Жиздры и Болхова, должна была атаковать на стыке 61-й и 16-й армий, выйти в район Козельска, а затем повернуть на север — на Сухиничи, создав тем самым угрозу левому крылу Западного фронта в кировско-юхновском выступе. Кроме того, в наступлении участвовал ряд других частей — в частности, 19-я танковая и 52-я пехотные дивизии, наносившие удар на стыке 16-й и 61-й армий.

В целом немцам удалось создать существенный перевес в силах над армиями левого крыла Западного фронта — три вновь введенные танковые дивизии в летних боях еще не участвовали, а на конец июня они имели в своем составе:

• 9-я тд — 144 танка, из них 120 средних;

• 11-я тд — 155 танков, из них 137 средних;

• 20 тд — 87 танков, из них 33 средних.

С учетом численности 19-й танковой дивизии на 15 июля (см. выше) у противника насчитывалось 443 танка, в том числе 306 средних. Если прибавить сюда машины изрядно потрепанной 4-й танковой дивизии, то можно считать, что со стороны противника в операции участвовало около 500 танков (некоторые источники называют цифру 450). Это составило порядка 30 % всех исправных немецких танков, находившихся в августе 1942 года на Восточном фронте![249] Ниже мы увидим, что для отражения наступления советское командование сосредоточило в общей сложности около 800 танков (500 — в 3-й танковой армии с переданным ей 3-м танковым корпусом 61-й армии, около 300 — в двух танковых корпусах в полосе 16-й армии). Таким образом, о подавляющем превосходстве русских танков не могло идти и речи, а в первой фазе наступления перевес в танках был на стороне немцев.

Наступление началось 11 августа. Противник нанес удар двумя группами в центре и на правом фланге 61-й армии — аккурат между участками, на которых велось июльское наступление. К 15 августа немцам удалось не только прорвать в двух местах оборону 61-й армии и продвинуться на 25 км, но и окружить три её дивизии (346-ю, 387-ю и 356-ю) в районе Старицы. Ударные группировки противника соединились на рубеже реки Жиздра, подойдя на 15 км к Козельску и одновременно отбросив за реку Рессету левофланговую 322-ю дивизию 16-й армии. В районе Алешинки немцы форсировали Жиздру и переправили на её северный берег 9-ю танковую дивизию и часть 19-й танковой дивизии.

Чтобы парировать удар, новый командующий 16-й армией И. Х. Баграмян лично выехал на свой левый фланг и распорядился срочно перебросить сюда 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-майора В. К. Баранова (1-я, 2-я и 7-я кавдивизии и 6-я гвардейская танковая бригада). Однако это вовсе не напоминало атаку с шашками на танки — корпус имел сильную артиллерию, включавшую 46 «сорокапяток», 81 орудие калибром 76-мм и 13 122-мм гаубиц. Вместе с кавкорпусом к Жиздре был выброшен и пополненный после июльских боев 10-й танковый корпус — 156 танков, из них 48 КВ, 44 «Матильды» и 64 Т-60, часть из которых только что была сгружена с железнодорожных платформ.