Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1989 год

В поисках уцелевшего снега

Как-то, бродя по залам краеведческого музея в Архангельске, я задержался около витрины, рассказывающей о быте малых народов бывшей губернии. Саамы... Они же — лопари или лапландцы, живущие на Кольском полуострове. Мое внимание привлекли небольшие акварельные рисунки: два портрета — «Женщина-лопарка» и «Лопарь Илья Семенович Матрехин». Третий рисунок изображал внутренний вид убогой саамской избы — тупы: традиционный сложенный из дикого камня камелек, стол, дощатые лавки, посуда на полках. Над огнем склонилась худощавая женщина...

Поразил профессионализм рисунка, верно переданная присущая саамскому жилищу неяркость, безупречная этнографическая точность в изображении утвари. Назывался он «Тупа Насти Харлиной». В сопровождающей подписи значилась фамилия художника — Писахов, 1906 год.

Еще раз вглядевшись в рисунок, я обнаружил, что те же цифры вырезаны на матице — бревне, поддерживавшем крышу избы.

По-видимому, это и послужило основанием для датировки всей серии рисунков.

Создание знаменитым художником портретов лопарей Кольского полуострова в начале века показалось мне сомнительным.

...В 1906 году Степан Григорьевич Писахов только что возвратился из большого путешествия по странам Ближнего Востока. Позади остались Константинополь и Бейрут, Иерусалим и Александрия, Порт-Саид и Каир. Писательница Покровская вспоминала: «Я познакомилась с ним на Ледовитом океане, когда он из Каира плыл на Новую Землю. При этом он путешествовал не как турист. Он нанимался писарем в монастырь, или сидел без денег в экзотических местах, или валялся на палубе с бродягами. Он жил непосредственной жизнью, какой должен жить человек. У него огромная культура сочетается с непосредственностью младенца...» Лишь спустя какое-то время Писахов кинулся на Мурман — «искать уцелевший снег» (выражение писавшего о художнике Федора Абрамова).

Вскоре Писахов надолго уехал в Париж. Вернувшись на родину, он работал главным образом на Белом море, вблизи родного Архангельска. Одно за другим появляются полотна: «Летняя ночь над Архангельском», «Суденышки на Северной Двине», «Рыбачья пристань». Несколько месяцев в году художник проводил на Кий-острове, в окрестностях Онеги. Здесь он подолгу оставался наедине с природой. Часами всматривался в строгие контуры древнего собора в окружении высоких деревьев, в ландшафты морского побережья. Именно на Кий-острове Писахов окончательно обрел себя. Мотив большинства беломорских пейзажей Писахова — сосны на морском берегу. Это и «Весна на Белом море», «Серебристый день», и «Ветреный день», и «Полночь над Белым морем». В те же годы художник подолгу живет на Печоре, в Хлебном ручье, в доме известного ученого и общественного деятеля А. В. Журавскаго. Здесь завязались его «географические» знакомства с друзьями Журавского — А. А. Григорьевым, П. Б. Риппасом, Д. Д. Рудневым. Совершая дальние путешествия по Пинеге и Печоре, Писахов изучает быт местных жителей, народную архитектуру, вслушивается в знакомую с детства поморскую речь.

В 1909 году В. А. Русанов, отправляясь в очередную экспедицию на Новую Землю, писал матери: «... с нами едет один художник, чтобы рисовать там картины дикой северной природы». Этим художником был Писахов. Затем вместе с Рудневым он участвует в плавании парохода «Нимврод», с борта которого велись работы по устройству первых станций радиотелеграфа на Югорском Шаре, в Мари Сале, на острове Вайгач. И отовсюду привозит этюды, этюды... И когда в апреле 1910 года в Архангельске открылась выставка «Русский Север», его полотна были в одном ряду с картинами А. А. Борисова, Н. В. Пинегина, И. К. Вылки. Посетителями выставки «особое внимание было обращено на картины местного художника С. Писахова, который любезно давал к ним объяснения»,— свидетельствовала местная пресса.

А через несколько лет на борту «Андромеды» Писахов снова отправляется в Арктику — на поиски исчезнувших экспедиций Г. Л. Брусилова и Г. Я. Седова. Высадившись в Ольгинском становище на Новой Земле, художник следит за полетами Яна Нагурского, а спустя десять лет, вновь посетив Новую Землю, добирается до Мыса Желания, написав по пути картину «Место зимовки Г. Я. Седова».

Но не слишком ли надолго оторвался я от тех рисунков, с которых начал повествование? Полагаю, что отвлечение это оправдано. Многие десятилетия имя художника, писателя и путешественника находилось в некоем полузабвении. И сегодня его личность и его дела должны занять заслуженное место в истории культуры Севера.

С. Г. Писахов отправился на Кольский полуостров в 1927 году. Пароход «Субботник» довез его до Иоканги. Там, невдалеке от пристани, на месте устроенной в 1918 году интервентами тюрьмы, художник увидел памятник: тяжелый каменный куб с забранным железной решеткой углублением окна — тяжкий символ темницы. И красные пятна цветов у подножия — как кровь казненных, пролитая за свободу живых. Полотно Писахова, отобразившее этот памятник,— одно из лучших, созданных им в советское время.

Новые материалы, связанные с поездкой Писахова на Кольский, открылись мне совсем недавно. Просматривая фонд рисунков в архиве Географического общества в Ленинграде, я наткнулся на папку с надписью: «Рисунки художника Писахова лопарей погоста Иоканга летняя». В волнении перебрал лежавшие в ней жесткие листы ватмана. Всего в папке оказалось 11 рисунков. Три из них — выполненные акварелью виды Иокангского погоста: бревенчатые домики сбегают к берегу залива. Рисунки сделаны с разных сторон, с севера и с юга. Затем — дом лопаря Луки Федотовича Матрехина. Остальные — жанровые сценки, написанные в той же манере, что и виденная когда-то в Архангельске «Тупа Насти Харлиной». Стрижка овцы, вязание поясов, сушка неводов....— все то, что от века сопровождало быт лопарской семьи. Наконец, портреты жителей погоста. Здесь и Лазарь Федотович Матрехин в зимней одежде, и девушка-лопарка в летнем праздничном наряде. К рисункам было приложено небольшое, на одном листе, пояснение, составленное известным этнографом, знатоком саамов Владимиром Владимировичем Чарнолуским, знакомым многим читателям по двум, уже посмертно опубликованным в Москве его книгам: «Легенда об олене-человеке» (1965 г.) и «В краю летучего камня» (1972 г.).

Пересмотрев рисунки и сопоставив собственноручные надписи С. Г. Писахова с перечнем-пояснением В. В. Чарнолуского, я составил список жителей летнего Иокангского погоста, запечатленных художником. В нем оказались: Прокопий Данилов, Александр Матрехин, Лазарь Федотович Матрехин, Лука Федотович Матрехин, Марфа Никитична Матрехина, Марина Лазаревна Матрехина, Матрена Харлина. Сюда же я добавил Настю Харлину и Илью Семеновича Матрехина, чьи портреты видел ранее в архангельском музее.

Большое число представителей рода Матрехиных в этом списке не было для меня неожиданностью. Когда, в конце шестидесятых годов, я провел несколько дней в летнем Иокангском погосте, уже оставленном его жителями в ходе «укрупнения колхозов», но еще полностью не разрушившемся, во многих избах встречалась мне эта фамилия — то на обложке забытой школьной тетрадки, то на спинке уцелевших саней...

В своем пояснении Чарнолуский отмечал, что рисунки Писахова сделаны «по заданию Географического общества». Поэтому естественно было искать сведения об упоминавшихся людях среди материалов Лопарской экспедиции, организованной Географическим обществом в 1927 году. Экспедиция эта была заметным событием в истории изучения коренного населения Кольского Севера

...Нет, пожалуй, на севере Европы народности более загадочной и более самобытной по своему жизненному укладу, материальной и духовной культуре, нежели саамы-лопари. Путешествуя в начале века по Северу, М. М. Пришвин писал: «Кольский полуостров — это единственный угол Европы, до последнего времени почти не исследованный. Лопари — забытое всем культурным миром племя, о котором не так давно (в конце XVIII столетия) и в Европе рассказывали самые страшные сказки. Ученым приходилось опровергать общее мнение о том, что тело лопарей покрыто космами, жесткими волосами, что они одноглазые, что они со своими оленями переносятся с места на место как облака. С полной уверенностью и до сих пор не могут сказать, какое это племя».

Экспедиция, которую возглавил крупный антрополог профессор Д. А. Золотарев и в состав которой вошли врач Ф. Г. Иванов-Дятлов и этнограф В. В. Чарнолуский, состоялась тогда, когда своеобразию жизненного уклада и культуры лопарей время готовилось нанести жестокие удары. И, как видим сегодня, в ретроспективе, эти удары не замедлили обрушиться на маленький народ: сначала в виде продразверстки, затем в ходе коллективизации и промышленного освоения края, следствием которого были изъятие многих оленьих пастбищ и ликвидация некоторых погостов.