Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1991 год

Три визита

— к прекрасной принцессе Глеле, старейшему и мудрому королю Агботе и дипломированному колдуну Тотэну

Бенин теперь называют в Западной Африке «ласточкой перестройки». От митингов и студенческих выступлений там уже перешли к альтернативным выборам. На улицах официальной столицы Порто-Ново мы своими глазами видели демонстрацию в поддержку одного из кандидатов в президенты. Но... это была африканская демонстрация: с музыкой, рокотом тамтамов, танцами. Словом, современная жизнь пронизана национальными традициями. Что и хорошо. Живучесть традиций говорит об их подлинно народных корнях. Сохранился здесь и традиционный институт вождей, остались еще деревенские короли и принцы, о чем наверняка осведомлены не все читатели нашего журнала. Об этом очерк, подготовленный выездной бригадой журналистов «Вокруг света».

Наследница амазонок

Не дорога, какое-то беличье колесо! Словно перекладины, набегают под колеса трещины асфальта. По обеим сторонам сомкнулись — не вырваться — высокие тропические крупнолистные деревья, обвитые лианами, и упиваются своей вечнозеленой свежестью. Лишь редкий термитник вспыхнет красным столбиком у кромки леса. А асфальт все накатывается и накатывается, и, кажется, нет конца ни дороге, ни зеленым стенам по обочинам...

Мы ехали в Абомей, столицу древнего королевства Данхоме. Ехали не заезжими туристами, а по приглашению, и не кого-нибудь, а принцессы Глеле, прапраправнучки короля Глеле, правившего в Абомее с 1858 по 1889 год.

С принцессой мы познакомились на приеме в Советском посольстве. Наше внимание привлекла красивая женщина, которую сопровождали два дюжих молодца, как потом выяснилось, телохранителя. Однако принцесса была приглашена вовсе не как представительница королевской династии, а как... директор бенинского радио.

Нас представили. Услышав ее имя, мы не удержались и сразу поинтересовались, не имеет ли она отношения к роду Глеле. Поинтересовались — и попали в точку. Этим, наверное, мы и расположили к себе представительницу древнейшего рода. В окружении большого количества людей беседовать неудобно. Но в глазах у нас, видимо, светился такой неподдельный интерес к ее персоне — не каждый раз знакомишься с принцессами,— что, уходя, Эгбо Констанца Глеле пригласила нас посетить землю ее предков.

... Беличье колесо остановилось. Дорога вылетела на площадь, уперлась в памятник и тут же разлетелась на два рукава. Находясь в раздумьях по поводу того, куда теперь ехать, мы не заметили, как рядом притормозил мотоцикл. Мотоциклист, улыбаясь, пояснил, что левый рукав ведет к Абомею, а правый непосредственно к королевскому дворцу, у которого и было назначено нам свидание.

— Ну а кому памятник?— поинтересовались мы.

— Беханзену, последнему королю свободного Данхоме. На этом месте он сложил оружие в неравной борьбе с французскими колонизаторами.

Беханзен стоял и, вытянув вперед руку, преграждал путь к Абомею. Он смотрел на нас сурово, как, наверное, в свое время смотрел на колонизаторов.

От памятника до королевского дворца оказалось совсем близко. И мы приехали на место еще задолго до условленного часа.

В целом дворец не производил впечатления места, где могли бы жить короли. Высокие и мощные стены из красной глины, изборожденные промоинами, оставшимися после сезона дождей, словно вырастали на такой же красной земли. Создавалось впечатление, что мы находились возле огромного термитника, построенного муравьями-исполинами.

Каждый правитель Данхоме строил собственный дворец рядом с жилищем своего предшественника и окружал его новой крепостной стеной. Ансамбль строений, который открылся нашему взору, постоянно разрастался. В прошлом веке он занимал территорию около сорока гектаров и являл собой глиняное воплощение генеалогического древа рода, начиная с основателя королевства Уэгбаджи. До нашего времени лучше всего сохранился, и это вселяло в нас оптимизм, дворец короля Глеле.

В ожидании принцессы мы решили обойти дворец, но вскоре отказались от этой затеи, осознав ее заведомую обреченность. Завернув за один из извивов крепостной стены, обнаружили целый торговый ряд местных ремесленников, скучающих без покупателей.

С бронзовой статуэтки, которую мы, не удержавшись, купили, и началось наше знакомство с местными легендами. Статуэтка была пустяковая, в виде змейки, несущей на себе

кувшин. Мы спросили, не символизирует ли она чего-либо, и торговец, он же и ремесленник — молодой еще совсем парень с рабочими крепкими руками — удивленно вскинул брови и нараспев произнес:

— А я думал, вы сознательно выбрали именно змею. Это же целая история.

Мы заинтересовались.

— Во-первых, змея — это символ жизни. Змея открыла глаза первому мужчине и первой женщине. У нас почитают змей, в их честь строят храмы. Во-вторых, вы знаете, откуда пошло название Данхоме? Нет? Ну тогда слушайте. Первый правитель Абомея Ахо хотел построить дом для одного из своих сыновей и попросил соседнего вождя по имени Дан уступить ему участок для застройки. Рассерженный притязаниями соседа, тот отказал, сказав при этом: «Еще немного, и ты построишь дом на моем животе!» При первом удобном случае Ахо расправился с Даном и приказал зарыть его тело на месте будущего дома. И вправду, получилось, Ахо создал королевство на «животе Дана», что на языке фон звучало «дан-хо-ме». Отсюда и название королевства. Ахо, став королем, принял новое имя Уэгбаджа.

Кувшин стоит на животе змеи. Это напоминание о Дагомее. Змея же не отказывается от своей ноши и даже защищает ее. Видите, подняла голову, — он бережно погладил другую, точно такую же статуэтку на прилавке. — Это означает процветание государства, построенного «на животе».

— А откуда ты знаешь легенды?

— С детства. Все ремесленники, которых вы видите здесь,— потомки королевских мастеров. Короли всегда окружали себя талантами. Оттого и нам разрешено торговать под дворцовыми стенами. Может, по такому случаю купите что-нибудь еще?

Точность — не только вежливость королей, но и принцесс тоже. Эгбо Глеле прибыла в назначенное время. Хотя вообще-то в Бенине зачастую понятие о времени весьма относительное.

Поздоровавшись, мы обратили внимание на отличную дикцию принцессы.

— Наверное, это у вас по наследству от короля?— полюбопытствовали мы.

Эгбо Глеле рассмеялась.

— Конечно, на радио я пришла из-за дикции. Но, полагаю, это вовсе не означает, что пращур в пятом колене, король Глеле был искусным оратором. Может только показаться, что король, чтобы выступать перед вассалами, должен иметь хорошую дикцию. Однако, заверю вас, абомейские короли в этом вовсе не нуждались. С народом и даже со своими министрами они общались через женщин. Ведь мужчинам во дворце, куда мы сейчас пойдем, находиться было запрещено. Во дворце и министры были представлены заместителями женского пола. Заместители, как утверждают, обладали порой властью не меньшей, чем сами министры. Так что моя хорошая дикция—заслуга женской половины рода.

Проходим через массивные, украшенные резьбой деревянные ворота внутрь дворца. Контролер на входе было рванулся спрашивать с нас билеты, но Глеле посмотрела на него так, что он безропотно вернулся на свой стульчик. Принцесса!

Оказавшись во внутреннем дворе, мы увидели все ту же красную глину стен, так сказать, с изнанки. По двору разбросаны постройки прямоугольной и квадратной формы, некоторые из которых побелены, как наши украинские хатки. Крыши из пальмовых листьев, но кое-где и из листового железа, что вносило явный диссонанс в африканский стиль зданий. Кроме того, железная крыша сильно раскаляется от солнца и внутри стоит невыносимая жара.

— Внешний двор во дворце означает «место встречи»,— поясняла Эгбо Глеле.— Здесь проходили праздничные и ритуальные церемонии. Здесь же иногда король совещался со своими министрами.

Она улыбнулась, приглашая нас пойти дальше в глубь безмолвного дворца, в котором когда-то жило до десяти тысяч женщин. По обычаю, королю могли прислуживать только женщины. Считалось, что в этом случае он будет лучше защищен от опасности покушений и государственных переворотов. Даже охрану короля составляли женщины.

— Европейцы называли женщин-охранниц амазонками. На период военной службы они давали обет безбрачия. Говорят, что они были бесстрашными и беспощадными, одинаково хорошо владели огнестрельным и холодным оружием и наводили ужас на врага. Король сам выбирал себе гвардию из числа самых крепких и выносливых девушек королевства. Охрана всегда находилась по правую руку короля и насчитывала до шестисот амазонок.