Современия - Михаил Алексеевич Шуклин

Михаил Шуклин

Современия

Все что мы видим в основе правильности

Все ради чего стараемся – сгинет в неизвестности. Для чего идти и что-то постигать, если все обратится прахом. Сложно лежать в темноте и неизвестности.

За окном бурлит жизнь. За окном мечутся машины, но они не способны успокоить меня. Почему я думаю о прошлом?

Прошлое – прошло. Так зачем мучить себя воспоминаниями. Зачем терзаться, кривить губы в презрительной усмешке, словно мир погряз в аду и насилии. Твой мир ты воспринимаешь так. Но ведь он не весь такой.

Зачем я собственноручно убиваю свой мир? Зачем? Я лежу и стенаю. Кто-то скажет тряпка, кто-то посмеется. Но мне-то как выбраться из этого состояния. Встряхнуться? Серьезно? А как это сделать?

Снова с нуля.

Начинать. Самое интересное, что если отбросить все прошлое, то все хорошо. Ведь сейчас, в моменте ты еще не знаешь, какое дерьмо тебя ждет.

А оно ждет.

И снова станет прошлым, о которым надо забывать. И так по кругу, всю жалкую жизнь, что ты влачишь свое существование. Будущее туманно, но оно повторяет прошлые события с разной временной амплитудой.

И все хорошие моменты тонут под тоннами негатива.

Очнуться и не знать, где ты.

Еще даже не открыв глаза, чувствовать, видеть солнечный свет через закрытые веки. Он такой, с легким красным оттенком. Но все же это свет. И осознание начала.

Начала чего-то неизвестного. И в нем пока еще нет тревоги. А должна ли она возникнуть?

Я не знаю.

Я вообще ничего не знаю, потому что это – начало.

И что будет дальше, не предопределено.

Может быть, в этот раз?

Я чувствую тепло. И слышу шум.

Шипящее гудение. То нарастающее, то затихающее.

А открыв глаза, я вижу комнату.

Светлую, уютную. С большими окнами.

За ними – голубое чистое небо.

Но как я здесь оказался?

И кто я?

Я так долго стремился к этому

Реализовать свою историю. Написать о чувствах, образах, эмоциях. Каком-то трагизме что-ли.

Воплотить свою боль и отдать ее длинной красивой истории.

Почему мне это надо было? Зачем?

Тогда разлука казалась невыносимой. Когда понимаешь, что сам погружаешь себя в эту пучину отчаяния.

Но остановиться уже не можешь почему-то. Почему?

Это как всплески осознанности. Когда вроде бы останавливаешься. Глядишь на себя со стороны. И понимаешь, что сам надел эту маску боли на свое лицо.

Но проходит минута. И трезвая мысль улетучивается. И снова окутывает слабость. И дикая тоска.

Так словно ты один. Один навсегда. Без этой красивой девушки.

Тогда я сдался и не написал свою историю.

Прошло время.

Оно всегда проходит.

Я много работал. Начал ходить в спортзал. Купил новую машину. Познакомился с очень яркой, жизнерадостной и интересной девушкой.

Не все поражения – это плохо.

Часто бывает наоборот.

Я брожу по старому зданию

Оно еще советской постройки и внутренние стены его шершавые, словно застывший песок.

Стены его из множества мелких камней светло-коричневого цвета. Они царапают подушки пальцев, как крупная наждачная бумага. В застывших стенах попадаются и камни покрупнее – совсем темные.

Длинный коридор заканчивается светлым окном далеко впереди. Такое, что рама его тает в мерцающей, туманной белизне осеннего дня.

Слева стену заменяет ряд высоких окон в сборе из тусклых, алюминиевых профилей. Таких же старых и советских.

В коридоре множество тяжелых, темных дверей. Из них выходят и заходят люди. В неприметных темно-коричневых костюмах.

Двери хлопают. Мужчины выходят. Кто-то входит на его место. Вышедший огибает меня и удаляется за спину.

– Простите, а где триста второй кабинет? – спрашиваю я у мужчины.

– По лестнице, на третий этаж, – быстро отвечает он, машет рукой в даль коридора и убегает.

Я иду в указанном направлении. Мимо меня суетятся люди. Также кто-то входит, кто-то выходит. Кто-то опережает меня. Кто-то идет навстречу и уходит за спину.

Под ногами старый линолеум в клетку, местами порванный и скользкий, скрипучий.

И запах. Запах лежалой ткани и одежды. Запах старой, пожелтевшей бумаги какого-то советского НИИ.

Топот множества ног, как и шлепки, отлетают эхом от низких, сумрачных потолков и множатся, отдаваясь в ушах, и ещё глубже, где-то под черепной коробкой.

Люди передвигаются дерганно и размазано, словно на старой кинопленке.

Я иду к нужному кабинету…и просыпаюсь.

Теперь я понимаю Дэвида Линча

Легенда Ханова

Недавно друзья поделились со мной историей. В Челнах все знают, что по городу разбросаны скульптуры Ильдара Ханова.

Но не все знают, что по замыслу скульптора все его произведения должны были выстроится в определенной схеме на карте. Тогда город оказался бы во вселенском равновесии.

Но одну скульптору Ханов не создал. Что-то помешало. И схема теперь не замкнута. А значит одна из скульптур преломляет пространство.

Каждый человек чувствует странную силу и ауру, исходящую от этих скульптур.

Одна из них создает портал в параллельный мир.

У каждого есть своя магия

Дети, рождаясь с врожденным даром магии, знают об этом. И помнят еще некоторое время в начале своей жизни.

До тех пор, пока взрослые не убьют эти воспоминания, своей так называемой "реальной жизнью". Они форматируют сознание детей, заставляя следовать правилам, шаблонам.

Их возможности безграничны, но их убеждают в обратном. Что за место в жизни нужно трудиться и бороться. Что ты не сможешь создать ничего своего, а должен только работать, для того, чтобы выжить и немножко приподняться в социальной лестнице.

Но для чего подниматься, не могут объяснить и сами.

Так и тратят повзрослевшие, унылые люди свою магию, выменивая на трудочасы и горстку циферок на счете. Это – система. Это – антиутопия.

Которую считают фантастикой из будущего. Но она уже вокруг нас. И уже давно.

Мир – это место для духовного роста. Но темные маги превратили его в свои корпорации – организации, для заработка энергии людей. Они выкачивают энергию из людей.

Маги очертили свои территории и часто воюют друг с другом, пытаясь расширить влияние и свой доход.

А простые люди, которые приходят в этот мир чистыми и светлыми, одурманенные, выполняют их приказы.

Сколько заработали люди

А этот лузер даже не приблизился к успеху за тридцать лет!

Худой и чернявый парень с острыми чертами лица презрительно кривил губы, когда процедил эти слова. Одет он был в дорогой костюм.

Мужчины сидели за круглым столом в загородном доме, гремела музыка, вечеринка была в разгаре и пьяные тела