Пыль на губах - Артемий Вячеславович Барабашкин Страница 14

Тем не менее, скорл почти не дергался, пока Кэль одевал упряжь, лишь пару раз мотнул головой, когда пришел черед узды.

— Ну, попробуем! — Кэль потянул удила, направляя зверя к пропасти. Тирин никогда не рассказывал, что нужно делать. — Это у тебя в крови, — убеждал он юношу.

Впереди показалась туманная бездна. Кэль усмехнулся. — Ну да, это ведь так привычно для человека — летать!

Да! — закричал Кэль и скорл сорвался с края.

Зверь камнем падал вниз. Волна онемения побежала по телу Кэля. Он до крови закусил губу и что было сил потянул удила на себя. Скорл резко распростёр крылья в сторону и поток восходящего воздуха бросил зверя и его седока вверх.

Кэль почувствовал, как зашевелились волосы на голове. — Это… это… невероятно!

— А я что тебе говорил? — Скорл Тирина вынырнул из-под брюха молодого собрата. — Потяни правую часть удила, чтобы скорл отклонился. Давай облетим Скалу. И еще… Я горжусь тобой, Кэль.

— Спасибо, отец! — улыбнулся Кэль. В этот момент, скорл задергался, недовольный седоком.

— Твои мать и отец взирают на нас с небес с благодарностью, — сказал Тирин вслед Кэлю. — Ты последний рыцарь Единого Бога и ты предназначен для больших свершений. Когда-нибудь ты вспомнишь меня добрым словом, Кэль, именно за то, что я научил тебя летать на скорлах. Сегодня я сделал то, за что меня никогда не забудут.

Последнюю часть слов Кэль уже не слышал.

— О, Создатель! — закричал юноша, вжимаясь в спину скорла и оттягивая правую часть удил. Скорл завалился на бок и ушел по дуге вслед за старшим собратом.

Ни Кэль, ни его отец тогда не знали, что за ними пристально следят. Мейт стоял около гнездовья, его глаза слезились, когда он неотрывно смотрел на солнце, в чьих ослепительных лучах скрылись две черные точки. Рука Мейта нырнула в карман и в его руке оказался мешочек с фиолетовой пылью. Он покрутил сайрон в руке, бросил быстрый взгляд на скорлов и убрал мешочек в карман. Посмотрел еще раз на небо и начал спускаться вниз, к поселению клана.

* * *

Воспоминания тенями проносились перед глазами Кэля, когда он, не выдержав, сел на лед. Его тело онемело от холода, веки на правом глазу смерзлись. Юноша упал на локти, его ладони дрожали, он был не в силах даже потуже завязать куртку.

— Отец, ты жив? — крикнул Кэль.

Ответа не последовало. Кэль весь сжался, вслушиваясь в свист ветра. «Господи, пусть он ответит! Пусть он будет жив!».

— Да… — Тирина было едва слышно.

— Еще немного, отец. Мы почти выбрались, — соврал Кэль. — Потерпи еще немного, старый Хельк тебе поможет. «Господи, помоги выбраться. Помоги!»

Кэль осмотрелся. Повсюду была сплошная белая дымка. Он давно сбился с пути и не знал куда шел. Может быть даже тянул тяжелые сани в совсем другую от берега сторону. «Неужели мы замерзнем в этой пустыне? Неужели все это было зря, и мы даже не сможем спасти клан от голодной смерти? Прости, Брет».

Кэлю показалось, что перед правым глазом, мелькнула вспышка света. Из-за смерзшихся век правый глаз видел только черное ничто. Но теперь, юноша понимал, что правый глаз видел чуть в стороне от того места, куда он шел, столб света. При этом левый глаз продолжал видеть белую пустыню.

Руки Кэля затряслись еще сильнее. Кое-как уняв дрожь, юноша плюнул на пальцы и растер глаз. С болью, потеряв несколько ресниц, Кэль смог разлепить веки.

Нестерпимо яркий свет заставил его поморщиться от боли. Но столб света перед правым глазом никуда не исчез. Он находился на том же месте, не двигаясь, когда Кэл вращал головой или отводил взгляд, и будто указывал точное направление.

— Господь не оставил нас, Тирин! Я знаю куда идти!

Ответом ему стал сдавленный стон и грохот падающего тела. Кэля словно пронзила стрела боли. Его спина онемела и тело отказывалось повернуться. Кэль сжал зубы и силой заставил себя обернуться.

Тирин сам выбрался из клоста и упал на лед. Он лежал в неестественной позе, выпучив глаза и загребая пальцами снег.

Кэль подбежал к Тирину. Слезы выступили на глазах юноши. — Зачем? Ну зачем, отец?

— Тебе слишком тяжело… сынок… агх… как же… больно…

— Я справлюсь, отец! Давай, осторожней, я помогу тебе залезть обратно.

— Нет! — Кэль чуть не закричал, когда Тирин с неожиданной силой сжал его руку. — Мой срок пришел. Только… без меня… ты спасешь… Брета.

Кровь выступила из-под повязок Тирина. Его лицо было белее снега, на котором он лежал, а синие губы тряслись.

— Прости меня, — Кэль прижался к Тирину.

— Ты последний, Кэль. Последний рыцарь. Я обещал твоей матери, что… защищу тебя. Не смог. Как я теперь взгляну ей в глаза?

— Не бойся, отец! — Кэль поцеловал Тирина в лоб, его горячие слезы скатывались с холодной кожи старого охотника.

— Так страшно…

— Ты всегда был храбрым, отец. Ради меня. «Господи, помоги ему!»

— Есть те, кто желает твоей смерти, Кэль. Они скоро придут, я знаю это. Создатель открыл мне эту истину на границе между мирами. — Тирин сейчас говорил очень четко и ясно. «Может ему уже легче? Может он выживет?» — зажглась надежда в душе Кэля.

— Я сейчас больше всего боюсь, что увижу колесницу. Я боюсь, что большую часть жизни ошибался.

— Ты не ошибался, отец. Всю свою жизнь ты боролся за истину. Я продолжу твою борьбу и не забуду Единого Бога.

— Люблю… — глаза Тирина замерли, а дыхание почти остановилось.

— Папочка, — всхлипнул Кэль. — Я тоже люблю тебя. — Юноша упал рядом с отцом и разрыдался. Через минуту грудь Тирина поднялась в последний раз.

* * *

Кэль не знал, сколько времени просидел на снегу возле тела Тирина. Солнце скрылось за плотными сплошными облаками, белая туманная дымка окружала одинокого путника со всех сторон. Юношу начала одолевать сонливость, вернулось ощущение длинных костлявых пальцев, делающих ему успокаивающий массаж. Ветер свистел нежную убаюкивающую мелодию, а снег манил, словно пуховая подушка.

— Ради Брета… — прошептал Кэль и тяжело поднялся на ноги. Ему показалось, что в белой дымке вдали появились крупные существа. Кэль с трудом вскарабкался на мертвого клоста и сощурился, вглядываясь в туман.

— Господи! Это же хищные клосты. Только их еще не хватало, — пробормотал Кэль. — Эти твари очень трусливы и никогда не нападут на живого человека, но с удовольствием попируют мертвым клостом. И мертвым человеком