Последний сон - Майя Анатольевна Зинченко Страница 19

— Ты хочешь поговорить о чем-то? — встревожился он, но как всегда попытался обратить тревогу в шутку. — Неужели еще один поклонник? И он красивей меня?

— Я бы тебе рассказала, но не знаю, как ты это воспримешь. Вдруг расстроишься? Ты у меня такой… — она пыталась подобрать слово, — чувствительный.

— Чтобы ты не рассказала, это не изменит моего отношения к тебе, — тихо, но уверенно сказал он. — Ну же, не томи, иначе я начну представлять всевозможные ужасы.

— Это случилось давно. Просто эпизод из жизни. Довольно странный, если подумать. Я им не горжусь, но и не стыжусь.

— Присядем?

Он повел ее в сторону лавочки, откуда было видно пруд и мраморную беседку. Присев, они прижались друг к другу. Солнце спряталось за облаком, но Роберту рядом с ней было по-прежнему тепло. Она какое-то время молчала, собираясь с мыслями.

— После рождения дочери у меня был сложный период. Мне настолько опротивела жизнь, что я едва не покончила с собой. Представляешь? Чуть было не кинулась с моста в реку, но прохожий помешал. В итоге я решила, что надо что-то менять и оставила дочь… Нет, не пугайся, я отдала ее своей матери, а она была заботливой ответственной бабушкой. Я, конечно, не самая лучшая мать, но не жестокий человек… В общем, я уехала. Села в поезд идущий к морю. Покинула вагон я уже как мужчина — в шикарном синем костюме и модной шляпе. Ты шокирован?

— Удивлен и заинтригован, — признался Роберт. — Где ты взяла костюм?

— Купила в магазине готовой одежды. Соврала, что подарок для мужа, но у нас один размер, потому я должна его примерить. Неужели ты подумал, что я украла вещи у пассажира?

— Нет, ни в коем случае!

— Я бы не стала опускаться до кражи. — Она чопорно хлопнула его по пальцам и ухмыльнулась. — Ах, я была очаровательным мужчиной.

— Могу себе представить.

— Нет, это вряд ли. Это сейчас я бесформенный бочонок с опухшими ногами и обвисшей грудью, а в те годы… О, я была прекрасна. У меня хранится карточка, где я позирую в мужском облике. Напомни обязательно показать ее, когда вернемся домой.

— Хорошо, дорогая. Что же ты делала будучи мужчиной?

— Развлекалась. О, как я развлекалась! Пила джин, ходила в кино на вечерние сеансы, ухлестывала за официантками, работающими в прибрежных кафе. Одна из них, рыжеволосая хохотушка, мне нравилась больше остальных.

— Постой-ка, ты хочешь сказать, что встречалась с девушкой? — он не мог скрыть удивления.

— Конечно, я же была мужчиной. А какой мужчина упустит шанс провести время с красоткой? — она шутливо толкнула его в бок. — Но мы не заходили дальше поцелуев и прогулок по парку. Все было очень прилично. Прямо как у нас с тобой.

— Невероятно. И она не догадалась, что ты женщина?

— Откуда мне знать? Может, — она заговорщицки понизила голос, — ее устраивал именно такой поворот. Женщины сложные создания.

— Это я уже понял. И что дальше?

— Мы приятно провели несколько недель. Я ухаживала по всем правилам: цветы, походы в кино, пикник на берегу. Денег не жалела, но дама моего сердца этого стоила, она была очаровательна. Даже жаль немного, что все закончилось с моим отъездом. Хотя я обещала написать, но конечно же, не писала. Курортные романы не длятся долго, ты же знаешь.

— Я не знаю, у меня не было курортных романов, — жалобно отозвался Роберт.

— И зря. — Она нежно поцеловала его впалую щеку. — Тогда бы ты мог сейчас рассказать мне о них.

— Все эти годы я просто готовился к встрече с тобой. Мне было не до свиданий.

— Это очень мило, Роберт, но немножко неправдоподобно. — Она тепло улыбнулась. — Кстати, на прощание моя пассия сделала чудесный подарок, который служит мне по сей день. Ты его видел. Помнишь зажигалку на каминной полке?

Роберт напряг память. На каминной полке стояло множество безделушек, которые ему нравились. Старинные часы, отстающие на полчаса, забавные фарфоровые статуэтки, миниатюрная ваза, полная засушенных цветов, канделябр без свечей и серебряная зажигалка, украшенная причудливым рисунком из листьев.

— Помню, красивая вещь.

— Мне было неудобно ее брать, все же чистое серебро довольно дорогое, но получить сам подарок было приятно. Я хранила зажигалку все эти годы в память о том приключении.

— Ты больше не возвращалась туда?

— Никогда. Когда кризис миновал и приключение закончилось, я вернулась домой одетая в женский наряд.

— Очень интересная история, — задумчиво сказал он. — Спасибо, что поделилась со мной.

— У меня есть и другие… Когда-нибудь ты их узнаешь. А я услышу твои?

— Тебе достался скучный мужчина, — признался он. — Боюсь, узнав мои тайны, ты станешь смеяться.

— Нет, не стану.

— Я не люблю гусей. Они очень пугают меня, когда шипят!

— Гусей? О, Роберт! — она расхохоталась.

— Все как я и говорил — ты смеешься. Однако они действительно ужасны, — он жалобно простонал. — У них есть зубы внутри клюва!

Словно в насмешку над ним несколько птиц, по виду толстые серые гуси, вразвалочку вышли на берег пруда и пощипывая траву, направились в их сторону…

…Он проснулся со звоном будильника. За окном брезжил рассвет. Лоуренс механически нашарил блокнот и карандаш. Сегодняшний сон был успешным. Лавандовый чай снова не подвел. Сновидец погрузился не в мешанину разрозненных образов, а в цельное повествование, очень доброе по своей сути. Это был мир Роберта: счастливого, довольного жизнью старика, который больше не был одинок.

Карандаш скрипел, упрямо выводя на бумаге строчку за строчкой. Лоуренс снова не разглядел лица любимой, но было понятно, что она не была той же женщиной, что из сна о доме на побережье. Кто была эта пожилая дама с загадочным прошлом? Даже проснувшись он не мог думать о ней отвлеченно, просто как о старушке, а лишь как о любимой женщине. Он был предвзят. Чьи это были мысли, его или Роберта?

Подойдя к описанию зажигалки, Лоуренс замер встревоженный. Зажигалка из воспоминаний Роберта была очень похожа на ту, что ему подарил Винсент! Как такое возможно? Память решила сыграть с ним злую шутку. Вероятно, он был так потрясен событиями вечера, что вплел в сон детали из настоящего.

Лоуренс отложил блокнот и занялся обычными утренними делами, но мысль о странном совпадении не давала ему покоя. Из-за этого он все утро был рассеян — сжег тост, разбил яйцо, порезался во время бритья. Глядя на розовую пену, окрашенную кровью, сновидец подумал, что завтра ему идти к Мари и