Грушенька и сын шейха - Зинаида Хаустова Страница 28

— Поэтому интересуюсь у тебя, — усмехается Сергей.

— Нечего ей интересоваться, — рявкаю я.

— Ладно, я понял. Подожду, пока тебе надоест. Только не выгоняй ее потом, дай знак, я в свой офис переведу.

Ерзаю в кресле, разговор меня откровенно раздражает. Хочется выставить Волкова за дверь, предварительно заехав по морде.

— Ничего не обещаю, — выбираю я самый дипломатичный способ закрыть тему, — ты по делу?

Сергей усмехается. Ну да, признаю, ревностью я раньше не страдал. Но как же бесит, что Волкову происходящее кажется забавным.

— Прости, из головы вылетело. Да, я тебе отправил свои мысли по расходам. Посмотри сейчас же и позвони мне.

Невидящим взглядом бегаю по столбикам экселевской таблицы. В груди все кипит. И это просто треш. Откуда это разрывающее чувство собственника, если сам решил, что с Ракитиной у меня ничего не будет?

Пытаюсь вспомнить себя месячной давности. Вел я себя так же или нет? Если бы Волков попросил у меня Веру в самом начале нашей интрижки, отдал бы я ее или отказал?

Неуместное сравнение. У меня нет ничего с Грушей. А еще я никогда не преследовал Веру. Она сама пришла ко мне. Просто взял, что предлагали. Да, Веру я бы отдал.

И от этого осознания внутри немного штормит. Это все похоже на безумие, поэтому следует все прекратить.

И дело даже не в том, что я принципиально не трогаю менеджмент. Дело в самой Ракитиной. Она слишком мечтательная. Таким суждено всегда разочаровываться в любых отношениях. Мужчины совсем не похожи на розовых пони. Таким, как Грушенька, нас не понять.

Вот чего она вчера психанула на ровном месте? Естественно, я выберу долг. Кто-то в паре должен быть разумным, а не витать в облаках. Женщина может себе позволить думать исключительно о своих чувствах. Мужчина же не имеет права терять голову, ибо эмоции это слабость, позволительная слабому полу, но не сильному.

Аллах, о какой паре я вообще думаю? Тру лицо ладонями, чтобы прийти в себя.

Еще Волков со своими притязаниями. Если бы вокруг Грушеньки терлись одни женщины, было бы гораздо легче держать себя в руках.

Аграфена

Сижу и постоянно тянусь к губам пальцами. Вчерашний поцелуй все так же обжигает сознание.

Не могу не думать о том, зачем Глеб это сделал? Ревность заставила его? Разве ревность не является доказательством чувств? Тогда почему он позволил мне уйти?

Я ничего не понимаю в таких мужчинах, как Князев. Очевидно, что он такой же, как его отец. И это просто ужасно.

С Бобрешовым всегда было все понятно. Он считался с моими желаниями. Всегда вел себя со мной так, как мне хотелось. Нежно и бережно. Он никогда бы не набросился на меня подобным образом. Он полностью соответствовал моим ожиданиям. Главная загадка, которая не дает мне покоя, почему я влюбилась в Глеба, а не в Степана. В чувствах нет никакой логики.

В подтверждение последней мысли беру со стола кружку и иду на кухню мимо кабинета Князева. Жалюзи в аквариуме Глеба опять задвинуты, и это просто выводит из себя.

Я героиня из романа Кафки. Все происходящее абсурдно. Скоро начну писать философские трактаты о смысле жизни, которого, очевидно, не существует.

Но как же все бесит!

Неужели я хочу многого? Просто его увидеть.

Веду себя как одержимая. От кофе уже тошнит.

А еще хочу остаться с ним наедине на кухне. И чтобы он набросился на меня и прижал к стене. Пусть через поцелуй высосет мою душу и оставит ее себе. И плевать на все. И на гордость, и на то, что найдет потом шестнадцатилетнюю любовницу. Пусть просто раздвинет эти чертовы жалюзи! Похоже, ему просто наплевать на продуктивность сотрудников.

Вечером идем с Верой в фитнес, чтобы перевести карту. Если бы уже обо всем не договорились, то не стала бы у нее ничего покупать.

Вера меня снова бесит. Потому что ее Глеб не динамил, а с явным удовольствием целовал ее грудь. Чувствую себя неполноценной. Уродцем из кунсткамеры. Меня Князев не хочет даже использовать на пару месяцев. Что вообще со мной не так?

Уже дома в личку стучится какой-то мальчик по поводу вакансии. Вижу его в первый раз, но у него есть рекомендации от моих бывших коллег. Назначаю предварительное собеседование, хотя нужно бы переговорить с Аней.

Ночью мне снятся упавшие лошади и философы, сходящие с ума от взглядов в бездну.

Глава 30. Аквааэробика

Аграфена

Надеваю пояс, перчатки и прыгаю в воду. До начала занятия по аквааэробике остается еще пять минут.

Плавать в поясе очень неудобно, поэтому балансирую на одном месте и разглядываю своих товарок по группе. В наличии пара женщин солидного возраста с избыточной массой тела, одна женщина солидного возраста в очень хорошей физической форме. Остальные девушки даже в купальниках имеют офисный вид и приятные внешние данные. Брюнетка в фиолетовом бикини смутно мне знакома. Сильно кажется, что может быть сотрудницей нашего колл-центра.

Бросаю рассеянный взгляд на дверь хамама и вижу, как оттуда выходит Глеб.

Вот блин. Усиленно игнорировал меня в офисе, а теперь появляется так не вовремя. Задирать перед ним ноги я точно не готова.

Хорошо, что еще не началось занятие. Быстро плыву к лестнице. Боковым зрением замечаю, что Князев прыгает с бортика в бассейн.

Снимаю оборудование и лезу в джакузи. Подставляю шею под напор воды.

Никогда бы не купила этот абонемент, если бы знала, что здесь занимается Глеб. Хотя кому я вру? Вероятно, наоборот, оторвала бы его с руками, если бы знала про Князева.

Вообще, можно было бы догадаться. Сюда, наверное, ходит половина нашего офиса. Закрываю глаза и наслаждаюсь водным массажем, атакующим напряженные мышцы.

Кто-то погружается в чашу джакузи. Баламутит воду. Летят брызги. Чувствую плечом другое плечо.

Кровь течет быстрее по жилам. Почему-то страшно открыть глаза.

— Прости, что помешал. Больше не буду приходить во время аквааэробики, — шепчет мне на ухо мягкий баритон.

Дыхание мгновенно начинает сбоить. Сердце бьется где-то в голове.

Что может быть ужаснее, чем оказаться рядом с голым Князевым? Кажется, мою просьбу просто его увидеть, на небесах поняли как-то своеобразно.

Плечо адски жжет. Считаю до десяти, делаю глубокий вдох и открываю глаза. Встречаюсь с насмешливыми изумрудами.

— Что сейчас тебя заставило задержать дыхание, Аграфена? Чувства или похоть? — в голосе звучит неприкрытый сарказм.

Мгновенно вспыхиваю. Почему мне кажется, что со мной опять играют?

— Ты похожа на маленькую испуганную