Ужасы Фобии Грин - Тата Алатова Страница 33

А потом осьминог, много времени ждавший своего часа, взметнул свои щупальца. Выплеск был мощный — вместе со слезами и мучительным отторжением смерти самой красивой из самых красивых.

Не было сил противостоять этому растущему осьминогу. Да и желания не было. Согнувшись пополам, Фобия отдавала себя во власть выплеску.

Крики псевдомагов вокруг звучали болезненно прекрасной музыкой.

Оборвалось все резко, без обычной потери сознания. Еще не поняв, что выплески закончились, Фобия увидела оранжевую униформу санитаров. Ядовитый цвет, знакомый с детства. Тех псевдомагов, которые сейчас допустили выплески, забирали на медицинское и правовое освидетельствование, пока они еще не пришли в себя и пока что-то или кто-то блокировал их энергию.

От ужаса Фобия забыла, как дышать. Полностью парализованная страхом, даже не сразу поняла, что означает неподвижность Эраста, лежавшего на асфальте в метре от нее.

Лучше лечь рядом с ним, чем снова очутиться в изоляции психбольниц.

Кто же знал, что их будут забирать вот так, посреди дня, после официального разрешения на посещение казни?

Сухая боль невозможности выплеска при сильнейшей панике раздирала голову изнутри. Желудок и сердце горели огнем. Перед глазами плыли разноцветные пятна.

Как же плохо. Как невыносимо. Воздух, неохотно заполнявший легкие, был раскаленным.

Поймет ли мама, от кого эта ленточка?

Кто? Кто блокирует выплески?

Помоги. Помоги еще один раз. Она больше не будет так подставляться, честно. Она будет жить тихо, может поклясться. Только помоги.

Горизонт закрыли оранжевые одежды.

Да где же ты?

— Фобия Грин, — холодный, равнодушный, ожидаемый голос.

Теперь можно дышать.

Теперь все будет в порядке.

Теперь она выкарабкается.

— В отдельную машину.

Санитары подхватили Фобию, но она их уже не боялась. Ничего они ей не сделают. Не в этот раз.

Наручники к решетке, разделяющей заднюю часть санитарной машины от водительской. Пусть будут наручники. Жаль, что руки заняты, нельзя откинуть с лица слипшиеся от пота волосы.

Двери захлопнулись, закрывая собой солнце.

Сзади сильно трясло. Похоже тот, кто был за рулем, не сильно заботился о комфорте своего единственного пассажира.

Боль уходила, наваливалась усталость. Кажется, она бы заснула — несмотря на тряску и прикованные руки, но машина остановилась, и салон снова затопило солнце.

— Пить.

Фобия не сразу смогла сделать глоток — зубы стучали о пластик одноразового стаканчика. Пищевод взбунтовался от прохладной жидкости, вода полилась по подбородку.

— О боги, — голос не был ни равнодушным, ни холодным.

Запястья, наконец, обрели свободу, Фобия рухнула спиной на пол. Закрыла глаза от слепящего солнца.

Крест откинул ей назад волосы, протер ей лицо влажным платком, вода стекала по скулам вниз, щекоча своими дорожками.

— До чего ты себя довела.

— Я…

— Помолчи пока. Дыши. У тебя есть время на подышать. Ты выглядишь так жалко, Грин.

— Эраст…

— Я не проверял. Но, кажется, да. Вы убили его.

Они, псевдомаги, убили немого учителя.

Безжалостный Крест был точен в формулировках.

— Зачем ты пошла на эту казнь? Я думал, тебе хватит ума остаться в стороне. Молчи, я сказал, — прикрикнул Крест, увидев, как шевельнулись ее губы.

Фобия открыла глаза. Он сидел на полу рядом с ней, черная фигура загораживала собою небо. Крест как Крест — обычный, всегда ею недовольный, злобный Крест. Вон какая смоль в угрюмых глазах. Значит, очень сильно недовольный и очень сильно злой.

— Я надеялся никогда тебя больше не видеть, — процедил Крест, но его руки с широкими ладонями, бережно приглаживающие волосы-сосульки, диссонировали с этим презрением. — Но нет же. Смотрю — стоишь среди прочих псевдомагов. Зрелищ захотелось, Грин?

— Это же Несмея. Домик. Речка.

— Надо было отправить тебя в психушку. По крайней мере, я бы знал, что ты в безопасности.

— Я в безопасности, Крест. Я больше не буду.

— Мне нужно возвращаться к Наместнику. Объяснять, какого собственно я угнал санитарную машину с клинической идиоткой внутри. Что же мне с тобой делать?

— Оллмотт.

— И кстати об Оллмотте. Почему у тебя такой сильный выплеск? Ты не сказала ему, что утратила контроль над фобиями?

— Я не хочу. Он позволил убить Несмею.

— Несмея сама хотела убить Несмею. Оллмотт не будет считаться с жертвами, Грин. Ему плевать на такие мелочи, перед ним стоит более глобальная задача.

— Крест. Соло, — Фобия села. Он тут же поднес к ее губам стаканчик, и она сделала несколько маленьких глотков. — Что будет потом? Сейчас вы с Оллмоттом идете к одной цели — поставить Наместника во главе государства. Но потом… Потом вы станете противниками. Что будет тогда?

— Ты меня удивляешь. Все же очень просто. Или Оллмотт добьется своего, и тогда мы с Наместником будем мертвы. Или у него не получится, и тогда будете мертвы все вы.

— Я хочу помочь.

— Я хочу, чтобы ты была далеко от всего этого. Я дам денег. Ты уедешь. В деревню, Грин! Молоко. Помнишь, у нас в лагере была корова? Заведешь себе десять коров. Скоро магия соединится, выплесков больше не будет. Станешь опять пухленькой и вспомнишь, что ты еще совсем девочка.

— Если скажешь, что я выйду замуж и рожу детей — я тебя ударю.

— Выйдешь замуж и родишь детей.

— Ублюдок.

— Фобия, — Крест обхватил руками ее лицо, заглядывая в глаза. — Кто бы не победил — Наместник или Оллмотт, ты станешь расходным материалом. При любом раскладе.

И мне правда пора.

— Я поеду с тобой. И не смей меня больше усыплять, трус несчастный.

— Деревня, Грин.

— Иди в задницу, Крест.

Он раздраженно оттолкнул ее. Выпрыгнул из машины. Пнул ногой ни в чем не повинный камень.

Она ждала.

Побесившись еще немного, Крест обернулся.

— Выбирайся отсюда немедленно, — даже руки не подал.

— Решил бросить меня в лесу? — уточнила она, едва вспомнив, как надо двигаться. Вывалилась из машины, чуть не упав. Крест смотрел на нее и не думал помогать.

— Абсолютное, безоговорочное подчинение, — сказал он.

— Охх… — Фобия рвано дышала, простые физические усилия казались непосильными. — Безоговорочное подчинение, ладно. Ты просто повернут на этом.

Крест не ответил, он сел в машину и завел двигатель. Фобия оставалась на месте, пока он не крикнул в распахнутое окно:

— Садись вперед, Грин.

Только после этого она поковыляла к пассажирскому сидению, с трудом открыла тяжеленную дверь. Упала на сиденье, откинулась назад, восстанавливая силы.